Кристи Филипс - Письмо Россетти
Наконец Ла Селестия подняла на него глаза, а затем встала. Габриэль провел рукой по ее округлостям, затем наклонился и начал целовать груди, покусывая соски. А потом тоже опустился на колени, и вот уже во второй раз Алессандра изумилась, наблюдая за тем, как он зарылся головой между ее ног.
Реакция на эти ласки была у Ла Селестии еще более бурной, чем у любовника. Она застонала от наслаждения, опустила руки ему на голову и нежно теребила кудри, а его руки ласкали все ее тело, двигались непрестанно, пальцы страстно сдавливали пышные груди, пробегали по губам. Потом Габриэль рывком приподнял куртизанку за бедра и уткнулся лицом в самое сокровенное ее местечко. Ла Селестия снова застонала, на этот раз громче. Тогда любовник обнял ее за спину одной рукой, другой ухватил за ягодицы и заставил лечь перед ним, продолжая целовать и лизать самые чувствительные местечки. Куртизанка извивалась на полу, ноги согнуты в коленях, спина выгнута, обе руки вцепились Габриэлю в волосы, прижимая, вдавливая в себя его голову. И этот необычный поцелуй все длился и длился. При этом она хриплым голосом выкрикивала непристойности. Если б Алессандра не видела всей этой сцены с самого начала, ей бы наверняка показалось, что Ла Селестия страдает от невыносимой боли, потому как крики ее становились все громче и пронзительней. И вот с последним продолжительным стоном куртизанка вдруг села, вновь прижала голову любовника к укромному местечку и начала раскачиваться из стороны в сторону, словно ее били конвульсии, а затем неподвижно растянулась на ковре.
С Лоренцо Алессандра никогда не проделывала ничего подобного, это уж точно. Экстаз, в котором пребывала Ла Селестия, почти пугал своей мощью и в то же время вызывал зависть и желание испытать то же самое. Увиденное произвело на Алессандру куда более сильное впечатление, нежели она ожидала; краска бросилась в лицо, дыхание участилось, где-то внутри, в самом низу живота разливалась приятная теплота.
Какое-то время любовники сидели, откинувшись на подушки, смотрели друг на друга и удовлетворенно улыбались. Стало быть, Габриэлю нравилось то, что он делал. Но вот что именно?… Через некоторое время он поднялся, подошел к куртизанке, наклонился, подхватил ее на руки. Продолжение следует, догадалась Алессандра, видя, как он несет любовницу к постели. Габриэль усадил ее на самый край, лицом к себе. По высоте кровать оказалась в самый раз для таких игрищ. Он ухватил Ла Селестию за лодыжки, поднял вверх ее ноги, и она откинулась на спину. Затем закинула ноги ему на плечи и смотрела прямо в лицо любовнику с невыразимым бесстыдством и восхищением. Он рывком придвинул ее к себе, вошел в нее, и полные страсти игры продолжились.
Весь этот урок длился более часа. Прежде Алессандра и представить себе не могла, что любовью можно заниматься так долго и с таким разнообразием. Впервые за время пребывания у Ла Селестии она с нетерпением и сладким замиранием сердца ждала, когда же приступит к непосредственным своим обязанностям.
ЛЮБОВНИКИ
7 июня 1617 года
Алессандра наклонилась и заглянула в щелочку в двери, что отделяла “золотую комнату” от залы, где собрались гости Ла Селестии. Они сидели за огромным банкетным столом, им подали последнюю перемену блюд. Все гости без исключения были мужчины, все значительно старше Алессандры, все до одного, судя по виду, богатые и влиятельные люди. Двое пришли в алых тогах – это означало их принадлежность к сенату; один явился в церковном облачении, был, очевидно, прелатом. Остальные были одеты по самой последней аристократической моде, в нарядах из самых прекрасных тканей, которые только можно купить за деньги. Ни один из присутствующих не блистал красотой, но, как с облегчением заметила Алессандра, и особым уродством тоже не отличался.
Алессандра отшатнулась – в комнату вошла Ла Селестия и затворила за собой дверь.
– Ну, готова? – спросила куртизанка.
– Думаю, да.
– Что-то не слышу энтузиазма в голосе.
– До сих пор терзаюсь сомнениями, – честно призналась Алессандра. – С одной стороны, никак не могу поверить, что ты уговорила меня на такое. С другой – знаю, что ты права. Это для меня единственный и лучший выход.
– Конечно права. Первое впечатление – самое важное. Чтобы добиться успеха и уважения, ты должна их просто сразить. Выглядеть особенно, необыкновенно, чтобы тебя сочли привлекательной. Так оно и будет, о тебе заговорит весь город, уж поверь.
– В данный момент я предпочла бы стоять у окна.
– Не говори глупостей. Ты должна очаровать их, сразить наповал, всех до единого!
Ла Селестия подвела ее к столу в центре комнаты. На нем стояло огромное серебряное блюдо, прикрытое выпуклой крышкой.
– Элвайз! – крикнула куртизанка, и тут же перед ней возник слуга, высокий и крепкий темнокожий мужчина.
Он хлопнул в ладоши – и рядом с ним, точно по волшебству, возникли еще трое слуг. Вместе они подняли тяжелую крышку с блюда. Внутри лежала гигантская раковина, сделанная из папье-маше и покрытая сусальным золотом – достаточно большая, чтобы в ней могла уместиться Алессандра.
– Давай сюда накидку, Элвайз поможет тебе забраться! – скомандовала Ла Селестия.
Алессандра была рада, что теперь ночь и освещение в комнате совсем не яркое. Под накидкой на ней не было практически ничего, если не считать украшений. Шею, запястья и лодыжки обвивали нити жемчуга, в волосы были вплетены тонкие золотые и серебряные ленточки. Сами волосы золотистыми волнами спадали на плечи и спину, до талии. Прозрачная туника доходила до середины бедер и не скрывала частей тела – опустив глаза, Алессандра видела свои позолоченные соски, треугольник золотой парчи прикрывал причинное место. Для пущего эффекта кожа ее была присыпана смесью золотой пудры и сахара, и все тело сверкало и переливалось, точно сделанное из чистого золота.
– Выглядишь просто потрясающе, – заметила Ла Селестия, поправляя волосы Алессандры, затем с помощью слуги помогла ей забраться в раковину. – Великолепно! Точно сама Венера, вышедшая из моря. И не забывай, надо улыбаться, но сдержанно. Ты должна казаться недоступной и в то же время – не слишком недоступной, поняла?
Куртизанка кивнула слугам, те накрыли блюдо огромной крышкой, и Алессандра оказалась словно внутри гигантского серебряного яйца.
Блюдо с раковиной придумали для создания эффектного появления, но до чего же в нем было неудобно! Алессандра поняла это, как только четверо слуг подняли блюдо и понесли в обеденный зал. Одно утешение – пробыть здесь ей предстояло недолго, до стола ее донесли за несколько минут. Сидя в своей серебряной темнице, она слышала болтовню гостей, затем раздался звонкий голосок Ла Селестии.
– Внимание, господа! Сейчас я раскрою вам причину, по которой все мы собрались здесь…
Болтовня вмиг стихла. От волнения сердце Алессандры билось как бешеное, казалось, каждый его удар эхом отдается под куполом крышки. Как же не волноваться – ведь через секунду она должна предстать обнаженной перед целой толпой мужчин. Она была испугана и смущена одновременно. “Ты не должна думать об этом, – сказала Ла Селестия, когда Алессандра призналась ей в своих страхах. – У тебя нет причин стыдиться или стесняться. Ты станешь красивейшей из женщин, таких им еще не доводилось видеть. В красоте власть и сила, не забывай об этом. Пока не разбогатеешь, красота будет единственным твоим достоянием и оружием. Если сумеешь правильно воспользоваться ею, проживешь жизнь счастливую и безбедную. Если не сумеешь, единственное, на что сможешь положиться, – это на милость судьбы”.
Алессандра ощутила легкий толчок – это слуги поставили блюдо на стол. Гости молча ждали, когда заговорит хозяйка дома.
– Господа, позвольте представить вам…
Слуги медленно приподняли крышку.
– Ла Сирена! – воскликнула знаменитая куртизанка, и эти ее слова послужили командой.
Слуги сняли крышку с блюда.
Поначалу в комнате царило молчание, Алессандре показалось, что длилось оно вечность. Она смотрела на стол, на сидевших по обе стороны от него мужчин, те, в свою очередь, смотрели на нее, словно не понимая, что видят. Она покосилась на Ла Селестию, та дала знак Элвайзу. Слуга протянул Алессандре руку и помог подняться. И только когда она встала во весь рост, до присутствующих наконец дошло, что перед ними живая женщина ослепительной красоты. Раздался дружный вздох восхищения, затем гости разразились аплодисментами.
– Ну, ты хоть хорошо их разглядела? – спросила Ла Селестия.
– Нет, слишком нервничала, – призналась Алессандра.
Они вернулись в “золотую комнату”; в зале трио музыкантов наигрывало какую-то красивую мелодию, мужчины, разбившись на группы, потягивали вино и обсуждали только что увиденное.
– Так много лиц… и все словно в тумане, сливались в одно.
