Кингсли Эмис - Старые черти
На долю секунды все трое замерли, потом разом зашевелились. Алун поднял бокал, Чарли махнул рукой, Питер кивнул. Приятели подошли ближе, Алун улыбнулся (сдержанно) и пожал Питеру руку (не слишком крепко). Затруднение состояло в том, что он привык излучать дружелюбие и благожелательность в немыслимых количествах и сейчас никак не мог взять холодный тон, которого требовали обстоятельства: Алун сурово осуждал чужую непорядочность.
— Давно не виделись, — обратился он к Питеру. — Выпьем?
Пока несли выпивку, Алун кивнул на живот Питера и продолжил:
— И как это у тебя получается? Небось ешь и пьешь все, что захочешь?
— Это из-за диетического тоника. На самом деле мне удалось снизить скорость прироста скорости прироста.
— Хорошее место, — сказал Алун Чарли, переводя взгляд из стороны в сторону. — Мне даже заплатить не дали.
— А, так ты уже встретился с Виктором.
— Да, — с воодушевлением сообщил Алун. — Отличный малый! И свое дело знает. Настоящий профессионал.
Чарли, видимо, был не совсем согласен с последним утверждением. Он немного помедлил, затем поднял стакан:
— За нас! Добро пожаловать в Уэльс, ах ты, шельма!
Все трое переглянулись и торжественно выпили. Алун почувствовал себя немного спокойнее. Еще лучше стало, когда они заказали по второй, перешли к политике и отлично провели время, соревнуясь в том, кто сильнее приложит лейбористов, местное отделение лейбористской партии, пролейбористский Совет графства, профсоюзы, систему образования, пенитенциарную систему, здравоохранение, Би-би-си, темнокожих и молодежь. (О сексуальных меньшинствах сегодня не упоминали.) Неодобрительные высказывания перемежались похвалами в адрес президента Рейгана, Еноха Пауэлла,[12] южноафриканского правительства, израильских ястребов и правителя Сингапура, как там его по имени. Разговор продолжался в том же ключе, когда они спустились вниз пообедать, вернее, когда Чарли, сообщив, что обычно ест вечером, один раз в сутки, сел рядом с ними и приготовился пить, пока приятели едят. Он даже захватил с собой из бара еще одну порцию выпивки — чтобы не прерываться.
Едва они уселись, как к столу поспешил официант в длинном фартуке — разложить на коленях у гостей салфетки, неожиданно большие, отутюженные и из чистого льна, но почему-то нежно-розового цвета. Алун демонстративно поднял руки вверх и держал так, пока официант не закончил. Тогда Алун сделал серьезное лицо и поучительно произнес:
— Это называется салфетка. Она предназначена для того, чтобы защитить одежду от кусков пищи, которые благодаря своим застольным манерам вы обязательно выроните изо рта или до него не донесете. Кроме того, ею пользуются, когда не хотят вытирать рот ладонью или рукавом. Потребуется много времени, чтобы вам это растолковать, и, возможно, вы ничего не поймете, так что просто сядьте тихо и заткнитесь.
— О Господи! — воскликнул Питер, посмотрев на меню. Еще в баре им всем дали по экземпляру, но до сих пор никто не удосужился туда заглянуть. — Валлийский обед или ужин! Надо же!
Он оглянулся в поисках виновника, и его взгляд упал на Чарли.
— Какого черта? — с искренним недоумением спросил Питер.
— Никуда не денешься, приходится ставить в меню, — ответил Чарли. — Посетители ждут чего-нибудь местного. Готовим только по пятницам и в День святого Давида.[13] И даже тогда можно эти блюда не заказывать. Весьма порядочно с нашей стороны, так как на вкус они омерзительны, если только ты не любитель курицы с медом.
— Хочешь сказать, кто-то действительно это ест? — спросил Алун.
— Редко. Тут дело в другом. Людям нравится видеть в меню названия валлийских блюд. Та же история, что и с дорожными знаками.
— Да, но у вас нет английского перевода, — заметил Питер.
— Понимаешь, это бы испортило удовольствие. Посетителям нравится думать, что они понимают валлийский, ну или могли бы, если бы присмотрелись повнимательнее. Может, им и удается кое-что разобрать — самые простые слова вроде «горох» или «картошка», — благо пишутся почти так же, как на английском.
— О Господи! — повторил Питер с усталой брезгливостью.
— Надеюсь, мы не будем воевать из-за такой мелочи? По-моему, ничего страшного.
— А здесь ты ошибаешься. Это часть, пусть и совсем крошечная, но все же часть огромной Китайской стены всякого вздора, вернее, я имею в виду, часть вала Оффы, который…
— Вот-вот нас поглотит, — продолжил Чарли. — Знаю. Только я уверен, что десяток-другой валлийских слов в меню вряд ли ухудшит положение дел. Назови мне бастион, который действительно стоит удерживать, и я встану с тобой рядом.
— Мы всегда так рассуждаем, в том-то и проблема.
— Нужно еще выпить, — вмешался Алун. — И я бы посоветовал тебе, Питер, переключиться на что-нибудь другое. Диетический тоник на тебя плохо действует.
— Могу я порекомендовать суп? — спросил Чарли. — Надеюсь, вы заметили, что он называется «суп», а не «cawl»? Пожалуй, я себе тоже возьму. Суп картофельный с пореем, наш повар отлично его готовит, так что не пожалеете. Если, конечно, Питер не решит, что порей положили из националистических соображений.[14]
— Хорошо, Чарли, убедил, — сказал Питер.
Едва они сделали заказ, как к столу подошел Виктор — уже не тем подчеркнуто мужественным шагом, которым выходил из бара.
— Извините. Алун, одна из ваших поклонниц просит, чтобы вы уделили ей минутку.
— Что еще за поклонница?
— Понятия не имею, но сказал бы, что она еще совсем молода. Вон, выходит из-за угла.
Судя по тому немногому, что Алун смог рассмотреть без очков, поклонница была молодой и симпатичной.
— Хорошо, но вы должны сказать ей, что я обедаю с друзьями.
— Конечно, Алун, предоставьте это мне.
— Время от времени приходится с ними общаться, — произнес Алун пару секунд спустя. Он выглядел несколько смущенным.
— Не беспокойся, все нормально, — сказал Чарли.
— Я имею в виду, что в принципе от них всегда можно отвязаться, если не боишься выглядеть законченным мудаком, но, к сожалению, у меня не хватает решимости. Только когда очень нужно.
— Понимаем.
При ближайшем рассмотрении поклонница оказалась очень хорошенькой и не старше тридцати лет. Алун тотчас же махнул Виктору, и тот с несколько издевательской готовностью послал официанта за четвертым стулом. Поклонница мило пожала всем руки и согласилась выпить бокал вина.
— Чем могу быть полезен? — Алун решил, что нет смысла скрывать радость от неожиданного поворота событий.
— Не могли бы вы выступить перед моей группой?
— Какой группой?
Выяснилось, что это литературный кружок, в лучшем случае — человек тридцать, но послушать знаменитость вроде Алуна Уивера придут больше, — в двадцати минутах езды отсюда, а о гонораре даже не стоит спрашивать. Да, пусть будет авторское чтение, если его это устраивает.
— Я подумаю, — сказал Алун. — Вы не против, если мы сделаем эту встречу официальной? Я свяжусь с местным отделением Би-би-си. Спасибо, что пригласили меня, очень любезно с вашей стороны.
— Приятно было познакомиться.
Голос девушки тоже был хорош. Она пошла к выходу, и Чарли долго смотрел ей вслед.
— И это все? — требовательно спросил он.
— Что именно? Я выступлю перед ее группой, если сочту нужным. Куда ты клонишь?
— Куда, говоришь, клоню? Слабовато, честно тебе скажу.
— Не понимаю, о чем ты.
— Неужели это все, на что ты способен? Даже не спросил номер ее телефона!
Чарли покачал головой.
— А, теперь ясно. По-твоему, я должен был схватить ее за грудь.
— Ну, это вполне в твоем духе, разве не так?
— Чарли, ты мне льстишь. Возраст никого не щадит.
Заказали еще выпить, на сей раз виски и джин, чтобы поднять градус после сравнительно слабого вина. Вскоре принесли гребешки. Они оказались неплохими, во всяком случае, вполне съедобными, так что, когда подошел Виктор, Алун рассыпался в похвалах, не слишком кривя душой. Затем Алун настоял, чтобы ему позволили заплатить, иначе он будет чувствовать себя неловко, и Виктор вежливо не стал возражать, а потом согласился выпить с ними бокал вина из второй бутылки «Шабли фан крю». По вполне объяснимым причинам Алун утверждал, что не разбирается в вине, но это было явно хорошим. Улучив минуту, он поведал, что утром его снимали для телепередачи — мол, именно поэтому ему захотелось поскорее сбежать и пропустить стакан-другой в компании приятелей. Алун добавил, что испытывает подобное желание после всех телесъемок, даже для местных каналов.
— В Лондоне ты, наверное, часто выступал на телевидении, — заметил Чарли.
— Да, а что? Некоторые, ну, знаешь, эти чертовы интеллектуалы, презирают тех, кого показывают по ящику чаще, чем раз в сто лет. Считают их дешевками. Только не я. Не думаю, что выступления на телевидении роняют мое достоинство. На что еще я гожусь? В конце концов, я старый фигляр, так почему бы и не выступить там, где меня увидят?
