Леонид Сергеев - Заколдованная
В полдень появился Валерий и пригласил всех в парк покататься на каруселях. Ольга с Вовкой тут же согласились. Находиться в обществе Валерия мне совершенно не хотелось, но, чтобы не противопоставлять себя большинству, я пошел.
День был жаркий, и, когда мы подходили к парку, всем ужасно захотелось пить.
— В парке отличные фонтанчики, — возвестил Вовка, хотя все и так об этом знали.
— Зачем в парке? Попьем сейчас, — Валерий направился к киоску с газировкой, а подойдя, небрежно бросил:
— Четыре стакана с сиропом.
Меня мучила жажда, но не было денег, а пить воду, купленную Валерием, я счел унизительным. Но продавщица уже налила четыре стакана прохладительного напитка с красным сиропом.
— Я не хочу газированной, — сказал я как можно равнодушнее. — В парке вода лучше.
— Попей хотя бы немного, — Ольга протянула мне стакан.
Шипящий напиток приятно защекотал ноздри, но я пересилил себя и отвернулся.
— Хорошая водичка, — пропыхтел Вовка, смакуя сладкое питье.
Я грозно посмотрел на него, и, видимо, у меня было достаточно устрашающее выражение лица, потому что Вовка поперхнулся, отставил недопитый стакан и пробормотал:
— Плохая вода. Вот я пиво настоящее пил…
Он сказал это с таким дурацким видом, что Ольга рассмеялась, а Валерий чуть не захлебнулся. И даже я, как ни крепился, прыснул.
Угостив всех водой, Валерий, как мне показалось, решил еще больше удивить Ольгу своей щедростью.
— Пойдемте в тир, потом в комнату смеха? — предложил он.
— Нет, пойдемте, как решили, на карусели, — сказала Ольга.
Я посмотрел на нее с благодарностью и помчался к площадке с маленькими бесплатными каруселями.
Накатавшись на каруселях, мы двинули в зону отдыха играть в прятки. Первому водить выпало мне, но когда я досчитал до десяти, ко мне подошел Вовка и сказал:
— Не считай! Они все равно убежали.
— Как убежали? — не понял я.
— А так. Убежали от нас, и все.
Я не поверил и стал носиться от куста к кусту, но Ольги с Валерием и в самом деле нигде не было. Сели мы с Вовкой на скамейку, стали их ждать. Прошло с полчаса, пока они появились. Ольга подбежала первая.
— Ты где была? — грозно выдали мы с Вовкой одновременно.
— В беседке.
— Ты была с ним в беседке? — ужаснулся я.
— Да. Ну и что? — удивилась Ольга. — Мы там спрятались, а ты не идешь и не идешь.
В этот момент подошел Валерий.
— Здорово мы спрятались от тебя?
Не дожидаясь моего ответа, он посмотрел на заходящее солнце.
— Может, пора по домам?
Всю дорогу я кусал губы от злости.
Проводив Ольгу до дома, Валерий наклонился к ней и что-то шепнул.
— Договариваются идти в кино, — тихо подал голос Вовка.
— Ну уж дудки! — процедил я.
Мы с Вовкой решили их выследить: попрощались, для видимости разбежались по домам, но через несколько минут встретились снова, прокрались в сад за Ольгиным домом и притаились в кустах. Было тихо, и в саду стояла вечерняя стеклянная прозрачность.
Прошло полчаса, потом час, но Валерий все не приходил. У нас стали затекать ноги, как вдруг на крыльце появилась Ольга. Она накинула темный платок и направилась в нашу сторону. Мы с Вовкой прижались друг к другу и замерли, но, не доходя до нас нескольких шагов, Ольга свернула в сторону и подошла к скамейке. На скамейке сидел… Валерий. Каким образом он бесшумно пробрался в сад, осталось для нас загадкой. Она села рядом с ним, и они зашептались. Темнело, их силуэты терялись на фоне листвы, но все же я отчетливо видел, как он пододвинулся к ней и стал гладить ее шею. А потом вдруг она поцеловала его.
Они сидели до тех пор, пока откуда-то не донеслись позывные радио и диктор объявил время: «Десять часов пятнадцать минут», — тогда она встала со скамейки и исчезла в доме.
На другой день мы с Вовкой сидели на углу нашей улицы и молча смотрели на работу сапожника дяди Коли. Вдруг подошла Ольга и, совсем как обычно, без тени смущения, сказала:
— Здравствуйте!
— Мы все о тебе знаем! — сразу ошарашил ее Вовка.
— Что? — с наигранной невинностью она вскинула глаза, но тут же покраснела. — Я ничего такого не сделала.
— Не ври! — почти крикнул я.
— Ты с ним целовалась! — бухнул Вовка и усмехнулся.
Ольга покраснела еще больше, и от волнения у нее задрожал подбородок.
— Не ругайте меня! — взмолилась она. — Я уже в десять была дома.
— В начале одиннадцатого! — внес я существенную поправку и посмотрел на нее с яростью; я был взвинчен до предела.
— Ну может, в начале одиннадцатого, — Ольга пожала плечами. — Не придирайтесь!
— Ты предательница! — сказал Вовка и, поднявшись, пошел по улице.
— Никакая я не предательница… — растерянно проговорила Ольга. — Не предательница я…
— Предательница! — твердо повторил я и пошел за Вовкой.
Я шел медленно и ни разу не обернулся до самого конца улицы, хотя все время чувствовал на спине ее взгляд.
Брось горевать, мальчуган!
Вовка Вермишелев был черноволосый, с круглыми, как пуговицы, глазами и такой низкорослый, что на одноклассников смотрел снизу вверх. Маленький рост не отразился на Вовкином характере: он был приветливым и дружелюбным, в отличие от большинства ущербных людей. Кстати, мы с Вовкой оба страдали из-за роста: я рос так, точно меня тянули за уши, и при этом был страшно худым, а Вовку и в десять, и в двенадцать лет принимали за первоклассника.
Мы с Вовкой подружились после знаменательного футбольного матча, но прежде чем о нем рассказывать, необходимо сделать пояснение. Футбол для нас был великой игрой, почти божеством — таким, как Джульетта для Ромео или как Маркс для глубокопартийных людей; мы шли на стадион, как на праздник и прекрасно разбирались в тонкостях игры. И сами играли довольно прилично, причем вдвоем-втроем могли играть с восьми утра до восьми вечера, а позднее, с приходом новых игроков, делились на две команды (одна — в рубашках и трусах, другая — только в трусах), обозначали на улице ворота (камнями) и гоняли мяч до темноты, пока счет не доходил до астрономических цифр (45:50 или 60:72).
В каждой из наших команд были разновозрастные игроки (в том числе и «женатики»), в воротах стояли девчонки (моя младшая сестра считалась одним из самых надежных вратарей), а судил матчи — самый беспристрастный и невозмутимый судья на свете — дядя Федя. Разумеется, мы сполна были обеспечены зрителями — они стояли вдоль улицы, выглядывали из окон и «болели культурно», не то, что на стадионе «Компрессор», где болельщики бесновались и выкрикивали всякую ерунду. Но вернусь к знаменательному матчу.
Однажды утром на нашей улице появилась ватага ребят с соседней улицы; один из них, самый маленький и самый вертлявый вышагивал впереди компании и в роли предводителя выглядел убедительно и прекрасно; поигрывая мячом, он предложил сыграть — улица на улицу — это и был Вовка.
Мы играли четверо на четверо. В команде Вовки в воротах стоял голубоглазый карапет-дошкольник; наши ворота охраняла моя сестра. Описывать игру нет смысла — Вовка вытворял чудеса; он не забил нам с полсотни голов только благодаря отличной реакции моей сестры. Мячи на нее так и сыпались, но она успевала их отбивать в аут. Сестра спасла нас от позорного разгромного счета; через час мы проигрывали всего 15:0, но честь нашей улицы была посрамлена, и я разозлился не на шутку. Еще бы! За целый час всего два раза дотронулся до мяча. О моих партнерах и говорить нечего. Мы бегали за Вовкой табуном, все хотели отнять у него мяч, но это было не так-то просто. Вовка вел мяч, не глядя под ноги, и казалось, мог его вести с закрытыми глазами — все равно мяч был послушным, словно привязанным на веревке. Собственно, Вовка и не играл, а забавлялся с нами. Несколько раз я пытался остановить его недозволенным приемом, но он ловко уворачивался, и я плюхался на землю. В конце концов я просто рассвирепел и, после очередного падения, схватился за колено и стал кататься по земле, и вопить:
— Все! Грубая игра! Будем бить штрафной!
Вовка остановился и растерянно забормотал:
— Извини. Штрафной так штрафной!
Я еще немного похромал для приличия, потом разбежался и со всей силой ударил по мячу; и если бы попал по воротам, голубоглазый шкет улетел бы вместе с мячом, но я, к сожалению, промазал.
От этого промаха я совсем потерял голову — стал симулировать «грубую игру» через каждые пять минут: делал вид, что меня сбивают и, корчась от боли, требовал штрафного — из тридцати моих ударов половина достигла цели и счет сравнялся. Честь нашей улицы была восстановлена.
Вовкина команда начала игру с центра «поля», а мы всей дружиной выстроились перед своими воротами, устроили неприступный бастион — были полны решимости сохранить почетный для нас счет до конца игры. Но тут произошло невероятное: желая растянуть нашу оборону, Вовка отпаснул мяч своему вратарю, но тот вдруг споткнулся и упал. И мяч тихонько вкатился в ворота. Мы схватились за животы и запрыгали от радости — в такие моменты (чужих промахов) почему-то большинство людей показывает свои не лучшие качества, и мы не были исключением.
