Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия
Затем он подвел меня к своему модулю.
– Вот смотри. Мы тут побеждаем рак, и скоро он упадет к нашим ногам. Как думаешь, упадет?
Я увидел новенький, с иголочки, шведский дезинтегратор тканей, предназначенный для испытания биологически активных химических соединений.
– Прямо с выставки, – хвастался Жора.
– Ух, ты! – сказал я.
Он взял трубку и стал набивать ее табаком, долго раскуривал. Я не переставал удивляться: Жора никогда не курил трубок! Затем он водил меня от прибора к прибору, рассказывал и рассказывал об открывающихся перед ним возможностях теперь, наконец-то! обеими руками вцепиться в горло непобедимому раку и душить его, душить…
– А вот наша гордость – модуль с биодатчиками, обыкновенный планктон…
– Планктон?..
– Да, планктон, память которого…
– Память?..
Оказалось, что память какого-то там планктона способна обнаруживать подводные лодки врага. И Жора (это была тайная разработка, спецзаказ военного ведомства) с удовольствием гонялся за ними под водами мирового океана и обнаруживал, что, видимо, доставляло ему немалое удовольствие.
– Слушай, – снова спросил я, – но как здесь можно работать? Это же Москва, а не какая-то там Хацапетовка…
– Нам строят испытательный полигон, – сказал Жора.
Когда я был наспех ознакомлен со всем арсеналом борьбы с раком и вражескими подлодками, мы снова уселись в какие-то драные кресла, он посмотрел мне в глаза и задал свой главный вопрос:
– Как там мои Натальи?
В Москве он жил один, и ему, я знал, не хватало его Наташ. Он, конечно, звонил им, но разговаривающий пластик, я это понимал, не мог заменить блеска их глаз и задорного смеха. Я это прекрасно понимал. Я стал рассказывать все, что о них знал. Жора слушал.
– Ладно, – вскоре прервал он меня, – хватит. Гоголь-моголь будешь? Яйца свежайшие, из соседней деревни.
Это был золотой вопрос!
– Давай свои яйца, – сказал я.
Глава 4
Я ни словом не обмолвился ни об Азе, ни о нашем клоне, ни о своих собственных клеточках, которые я собирался клонировать. Это были мои козыри, сюрпризы для Жоры.
– У тебя денег не хватит, – отшутился я.
Казалось, он не слышал меня, молча уплетал свои креветки и загадочно молчал. А я не выкладывал своих козырей.
– Если нам удастся хоть на два-три года продлить жизнь…
Я изредка, под настроение, брал в рот дымящуюся сигарету, делая вид, что курю.
– … и мы станем дружить против старости вместе, – говорил Жора.
Голова гудела не только от пива, но и от избытка чувств и тех сведений, что удалось ей схватить за истекший день. Надо сказать, я не терпел прокуренных помещений и пиву всегда предпочитал чай или кофе, или мороженое с кислым вином, густую терпковатую фанту. От его предложения выпить водки меня просто передернуло, и, чтобы меня не стошнило, я призвал на помощь все свои силы. Мне захотелось выскочить на свежий воздух, я даже готов был мерзнуть, но единственным спасением для меня стал туалет. Я несколько раз освежал лицо холодной водой из крана. А Жора сидел за столом, как новая копейка. Никакое пиво его не брало. Он снова долил доверху мой едва отпитый бокал.
– Знаешь, – сказал он с досадой в голосе, – а у меня тут ни черта не получается. Современнейшее оборудование, любые реактивы, филигранная техника, ты же знаешь, и ни-ни…
По-соседству с нами что-то весело звякнуло, Жора на секунду замер, прислушиваясь, затем продолжал.
– Все, кажется, делаешь правильно, но результата нет.
Мы помолчали, я сделал маленький глоток и бросил в рот соленый орешек. Вдруг мне вспомнилась Аня! Вспышка молнии, миг!.. И все.
– А денег, – продолжал Жора, – у них немеряно. За лишний год жизни они отдадут золото партии. Они…
– Как это «лишний»?
Жора только хмыкнул, а я поймал себя на мысли, что забыл даже, как Аня выглядит. Почему она вспомнилась мне?
– Ты же понимаешь, что по фенотипичееким проявлениям можно узнать, что ждет человека через месяц, через год…
Я кивнул: конечно.
– Сейчас стало модным говорить о конце генетического кода. Чушь, конечно, собачья – у кода не бывает конца. Исчерпывается лишь источник генетической информации, что-то там скукоживается и дохнет. Все на свете когда-то кончается. А ты, мне кажется, умеешь продлить то, что сегодня должно кончиться, верно?
Я слушал.
– Лишняя жизнь – это то, что осталось после того, что неизбежно кончилось. Я полагаю, тебе не надо объяснять, что… Тут и дураку ясно…
– Ясно-ясно, – сказал я и улыбнулся, – очень понятно.
Жора тоже улыбнулся, откинулся на спинку стула и закурил.
– И мы это «осталось» можем пощупать. Верно? И контролировать. Верно?
– Никаких сомнений.
Жора снова облокотился на стол и уперся в меня взглядом.
– Вот мы тебя и продадим, а? У них денег – не-ме-ря-но, – повторил он еще раз, – ты понял?
Мы помолчали. Я не знал, что ему ответить. Продлить жизнь клетки, бабочки или мышки, за это я мог бы взяться, но я не имел ни малейшего представления, как увеличить на один-единственный день жизнь человека. На час, на минуту! Он встал, я за ним, мы оделись и вышли на улицу. Арбат сиял огнями, улица уже была пуста, по проспекту шуршали на большой скорости поздние машины. Мы остановили такси и вскоре уже сидели в креслах его квартиры. В тот вечер он предложил мне участвовать в разработке способов продления жизни правящей верхушки страны.
– У меня есть один генерал, – сказал он, – ты ему понравишься.
Я – человек трезвый и сначала принял это предложение за шутку и был далек от мысли понравиться какому-то там генералу. Я понимал, что просто так к правительству никого не подпускают.
– Можно, – отшутился я, – если они захотят жить лет по сто.
– Я не шучу, – сказал Жора.
Глава 5
Продлевать «лишнюю» жизнь кого бы то ни было не входило в мои планы. Меня ждали мои клеточки, и я не собирался их предавать. Но предложение Жоры меня заинтриговало. Деньги на дороге ведь не валяются, а возможность заниматься любимым делом в наше время вряд ли кого может оставить равнодушным.
– Я подумаю, – сказал я.
– Ты ни в чем не будешь нуждаться.
– Я подумаю.
– Ты пойми, у тебя будет…
Я поймал себя на мысли, что Жора, никогда никого ни о чем не просивший, уговаривал меня стать его соратником в борьбе за жизнь власть имущих. Он изменился?
– Ладно, утро вечера мудренее, – согласился было я, – давай взвесим все завтра на свежую голову.
– Но как тебе удалось провернуть дельце с Нобелевской?..
– Сам не знаю.
Было за полночь.
– Ты так ничего и не придумал с этническим оружием? – неожиданно спросил он.
Я сказал, что мне было не до оружия. Он кивнул, мол, я тебя понимаю, снял телефонную трубку и набрал номер. Затем стал с кем-то говорить.
– Он у меня, – сказал он, – утром я его привезу.
Я чувствовал себя совсем разбитым.
– Завтра в десять нас ждет генерал.
– Слушай, – спросил я его в лоб, – скажи правду – зачем я тебе?
Жора ответил не сразу. Сперва он достал из тумбы стола два граненых стакана и полбутылки «Пшеничной». Затем произнес просто:
– Ты тот, кто мне нужен.
И разлил водку в стаканы. Это был его тост, и я не мог за себя не выпить.
– Понимаешь, – признался потом Жора, – мне нужно, чтобы ты прикрывал меня с тыла. И я должен быть уверен, что ты не воткнешь мне нож в спину.
По правде сказать, такое признание тешило мое самолюбие.
Я лег в постель, но меня тошнило. Я долго не мог уснуть, а утром проснуться. Генерал, дородный, толстотелый и носатый детина с желтыми жадными глазами, задал мне несколько вопросов, ответы на которые его удовлетворили.
– Между прочим, – сказал Жора, кивнув в мою сторону, – он претендент на премию Нобеля.
– На премию чего? – спросил генерал.
– Ничего, – сказал Жора.
– На Нобелевскую, что ли?
– На Бабелевскую, – сказал Жора и предложил, – выпьем?
Мы выпили по рюмке коньяку. Еще несколько фраз, которыми мы перебросились, не несли в себе никакого смысла. Потом генерал сказал, сколько я буду зарабатывать, где буду жить, и на какой машине меня будут возить.
– Ух, ты! – выпалил Жора.
И я окончательно убедился: он изменился. Москва прошлась, пробежалась-таки по его косточкам легким асфальтоукладочным катком. Мои жизненные планы генерала не интересовали, и мои клеточки, слава Богу, никому не были нужны.
– Подготовьте список всего необходимого и план ваших действий на ближайшее будущее.
Это прозвучало, как военный приказ. Мы с Жорой кивнули одновременно. Я поймал себя на мысли: а что бы сказали по поводу этого беспрекословного нашего с Жорой подчинения приказу генерала мои ребята, Юра, Тамара, Ната, Инна, Стае?.. Шут, наверное, посмеялся бы: «Реет, что с тобой приключилось?». А Маврин бы похлопал меня по плечу, мол, ну-ну, вот ты и попался. Алька бы воскликнул: «Да пошли ты этого вояку куда-подальше!». Аня? О ней я даже не вспоминал…
