Лайза Джуэлл - Встретимся у Ральфа
В коридоре щелкнул выключатель, потом стукнула дверь в комнату Джемм. Смит поднялся с дивана и театрально потянулся.
— Ладно. Дай время, Ральфи. Вот узнаешь Джемм получше, сам поймешь, о чем я. Она не такая. Ты ее тоже полюбишь.
— Не-а, Смитти… не мой типаж. — Ральф выдавил ухмылку. — И вообще — о какой любви речь!
Как только за Смитом закрылась дверь и Ральф остался в привычном уже одиночестве, на него навалилось тоскливое чувство потери. Прежние времена не вернуть. Столько лет жизнь текла по налаженному, проторенному руслу. Теперь же опасность грозила всему — его домашнему укладу, привычкам, дружбе со Смитом, финансам, самому будущему, если уж на то пошло. Но более всего, внезапно понял Ральф, более всего… его сердцу.
Глава одиннадцатая
— Слушай, мне нравится эта музыка. Никто не говорит, что она мне не нравится. Отличная музыка, классика стиля. НО! Мне пятьдесят три, у меня плешь на макушке, трое детей, дом в пригороде, «лендровер» и хроническая изжога; мне полагается любить такую музыку. Хм… Понимаешь, о чем я?
Джефф, главный режиссер и, соответственно, новый босс Карла, уставился на него со своей стороны гигантского, по статусу, письменного стола, воздев руки ладонями кверху и с выражением на лице, которое явственно говорило: «За дверью моего кабинета — целая толпа народу, страждущего потолковать со мной о графиках программ, бюджетах и прочих важных делах, и я с превеликим удовольствием выставил бы тебя пинком, но нянчусь с тобой исключительно потому, что ты у нас новичок».
— Хм, хм… Так ты понимаешь, о чем я, Карл? Хм, хм.
«Перестал бы ты хмыкать, что ли. Сил нет слушать».
— Молодежь не хочет ни Эла Грина, ни Джерри Ли Льюиса… Я-то хочу, я хочу! А молодежь — нет. Понимаешь? Хм, хм…
Карлом медленно, но верно завладевало ощущение, что он единственный гость на бале, которого не предупредили, что это бал-маскарад. Его взяли на «Радио Лондона» развлекать слушателей музыкой всякой и разной, от «Горячей десятки» до Тома Джонса. Разве не широта музыкальных вкусов привлекла Джеффа, услышавшего Карла на какой-то вечеринке, где тот подрабатывал диджеем? И разве не потому Карл получил это место, обскакав сотню других диджеев, которые годами пашут на крохотных провинциальных радиостанциях где-нибудь в Ньюнэтоне и Труроу? Все они за словом в карман не лезут, все брызжут энергией. Карла от них отличают лишь познания в музыке. «Радио Лондона» требовался грамотный диджей, способный вызвать уважение слушателей безупречным музыкальным вкусом. «Радио Лондона» выразило пожелание, чтобы новый сотрудник заработал авторитет у аудитории: если музыка звучит в шоу Карла Каспарова, — значит, это хорошая музыка.
«Часу пик» отдали время в самый что ни на есть час пик, когда потенциальные слушатели, запертые в своих четырехколесных мышеловках, разъезжаются по домам. Во время утреннего шоу люди чистят зубы, кормят детей, завтракают, занимаются любовью. Дневное радио служит шумовым фоном для работы — жизнерадостный голос диджея, шутки-прибаутки гарантируют, что никто не крутанет ручку настройки.
Другое дело — «Час пик», программа, идущая в то время, когда аудитория желает расслабиться после трудового дня, а значит, запросто может крутануть настройку, если диджей действует на нервы или, к примеру, повторяется.
Карл с его певучим ирландским выговором, мягким чувством юмора и тонким музыкальным вкусом попал, что называется, в яблочко, удовлетворив всем требованиям «Радио Лондона». Именно такого человека они и искали.
И что же? Не прошло и двух месяцев, как ему сообщают — ошиблись. Дескать, аудиторию теряем. Критики его обожают, но слушатели тысячами переключаются на другую волну.
— Звонки на студию, интервью со знаменитостями, герои нашего дня, анекдоты, тары-бары… Вот что тебе нужно, Карл. И побольше, побольше «Горячей десятки». Хм, хм. — Джефф снял трубку, потыкал в кнопки: — Рик, приятель, минутка найдется? Мы тут с Карлом обсуждаем… ну, ты понимаешь… «Час пик». Хм, хм. Опыт твой нужен, дружок, совет, так сказать, в духе Рика. Придешь? Ага, прямо сейчас. Отлично, о'кей. — Он снова обратился к Карлу: — Ты ведь знаешь нашего Рика, продюсера Жюля? Ага, отлично. Так вот у него есть отличные идеи, он вообще отличный парень, энергичный такой и… смешной?.. Точно, смешной, боже, до чего смешной. Поболтай-ка с ним, Карл. И подольше. В свободное время, Карл, в свободное. Я тут подумал…
Он умолк и начал копаться в верхнем ящике своего стола-монстра, выбросив свободную руку над столешницей, будто намеревался ухватить Карла за лацкан, если тот надумает удрать. Вторая рука вынырнула наконец из недр стола с увесистой связкой ключей.
— О Гленкое, вот о чем я подумал! Местечко у меня там есть заветное, древняя пресвитерианская часовня, переделанная под жилье. На мили вокруг никого и ничего! Кр-расота! Классическое шотландское озеро под самыми окнами! В это время года солнце вечерами будто прямиком под воду уходит! Потрясающе, Карл, ей-богу потрясающе. Сам себе на этом фоне таким маленьким кажешься, таким ничтожным… — Выдержав глубокомысленную паузу, он вдруг бахнул ладонями по столу. Карл подпрыгнул на стуле. — Так вот! Я хочу, чтобы ты, — ткнул он пальцем в Карла, — на выходные отправился туда вместе с Риком и с вашими женщинами, конечно. И чтобы вы там как следует, понимаешь ли, развлеклись. Хм, хм. Надрались, маски поскидывали — словом, повеселились на всю катушку, подружились и закидали друг друга, хм, хм… идеями, так сказать, полезными для дела. Чтобы и вам от них было смешно, и девочкам вашим. Дети есть, Карл?
Тот молча мотнул головой.
— Отлично. Я распоряжусь, чтобы Сью вам растолковала дорогу, обеспечила всем необходимым, деньжатами на выпивку и прочее, чего захотите… ага, ага, отличная мысль… дурманчик не помешает, запретный плод так сказать… Жду вас оттуда с самыми что ни на есть шальными идеями, чтоб ребятишки были довольны, хм, хм. Захватите развлекаловку — Джека Ди, Ли Эванса. Сью подберет. Не переживай, Сью все сама сделает, я распоряжусь… А-а, Рик.-Джефф поднялся. — Рик, мой любимый продюсер. Карл, дружок, это Рик де Ларжи.
Карл, не вставая, повернулся.
— Приятно познакомиться. Обожаю «Час пик». Человек на пороге улыбнулся и протянул руку.
Он был до нелепости хорош собой — не смазлив, а уверенно, опасно красив. Карл впервые понял, как себя чувствует женщина в присутствии настоящей красавицы. Все эти «шальные идеи», «ребятишки», «поразвлечься», вылетающие из уст Джеффа, сослужили Карлу дурную службу. Он ожидал увидеть совершенно другого человека — лохматого типа с лошадиной ухмылкой и фальшивым загаром, в провонявшей потом рубахе. Имя его — и то звучало пошло. А перед Карлом стоял подтянутый парень в белой рубашке, отличного покроя джинсах и, похоже, ручной работы ботинках. Прическа явно сработана рукой мастера — волосы цвета шампанского коротко подстрижены на затылке и висках, а на макушке непринужденно взъерошены, — плюс элегантные очки в металлической оправе. Примерно его ровесник, но по виду куда более крепок. Кожа так и сияет здоровьем; прежде Карл считал, что такой кожей могут похвалиться только женщины.
— Вы, ребятки, — заявил Джефф, перегибаясь через стол, — скоро станете очень, очень близкими друзьями. Дайте только время. — Он весь лучился гордостью, как папаша удачливого чада. — Ну? Против совместного ланча никто не возражает, хм, хм? — Рассыпав хохоток, Джефф потряс обоим руки. — Пойдемте-ка, прикинем, как наш Рик превратит тебя в самого большого шутника на радио.
Шутника? Шутника? У Карла упало сердце. Не до шуток ему сейчас. Дома жизнь разваливается на глазах. Все изменилось с того самого прощального вечера в Сол-и-Сомбра, когда он умолял Шиобан завести ребенка. Атмосфера тепла и любви в их уютной квартирке умерла, а Карл не мог понять почему. Казалось, должно быть наоборот: Шери из его жизни исчезла, будущее виделось в самом благоприятном свете, Карла ждала блестящая карьера, — словом, все должно было бы казаться новым и заманчивым.
Той ночью, уже лежа в постели, он смотрел, как Шиобан раздевается на краешке кровати, и когда ее волшебные волосы накрыли матово-белую спину, его самого накрыла волна любви и желания не просто снять сексуальное напряжение, но обласкать ее всю, как в юности, от мизинцев на ногах до макушки. Карл погладил ее волосы, обернул толстым, поблескивающим в приглушенном свете ночника кольцом вокруг руки, потерся щекой, и их шелковистая нежность распалила его еще сильнее. Рука его легла на талию Шиобан, утонув в мягких складках, ладонь коснулась груди. Сосок мгновенно набух под пальцами, и он со стоном ткнулся лицом ей в спину, вдохнул такой родной запах кожи.
Долгие годы секс между ними был легок и игрив. Сегодня Карлу хотелось большего. Каждая мышца, каждая клетка трепетала от вожделения, когда он мягко развернул Шиобан. Собрав золотые пряди, он уложил их на подушке нимбом. Ангел! Ангел кисти Тициана. Карл покрыл поцелуями лоб Шиобан, ее пухлые щеки, веки и мочки ушей, шею… Господи, он умирал от желания ощутить ее всю — губами, пальцами, языком. Вновь не сдержав стона, он зарылся лицом в ложбинку между двух больших, мягких полушарий, сдвинул их, прижимая к щекам. Боже… он мог бы взорваться уже сейчас… не входя в нее. Карл с силой вжал горящий возбуждением член в бедро Шиобан. Она дернулась под ним, и Карл, не отнимая лица от груди, прошелся ладонью по ее лицу. Пусть без слов поймет, пусть почувствует, что он изнемогает от желания.
