Олег Рой. - Амальгама счастья
— Дашенька, — говорил он, и ей хотелось его слушать, — ты же понимаешь, нам не из-за чего ссориться, у нас все прекрасно. Я просто хотел сделать как лучше. Ты же такая непрактичная, ты прекрасная, ты бессребреница, но мы живем с тобой в реальном мире, и тебя никто не поймет в твоем решении — даже я… Твои родственники, которых ты не хочешь обижать, над тобой просто смеются!.. И ведь ты теперь сильна как никогда, все в твоих руках, ты все можешь…
— Не надо об этом, — прерывала Даша, не желая слушать и плохо понимая его. — Здесь мы никогда не договоримся, этого не будет.
— Ну конечно, конечно, не будет; будет только то, чего захочешь ты. — Он целовал ее, он был с ней рядом, повсюду; он хотел заполнить собою все вокруг, и самою Дашу тоже, но не это ей сейчас было нужно, и она сопротивлялась, повторяя свое упрямое «не надо…».
— Глупышка, я же люблю тебя, ты это знаешь. Мы столько лет вместе, мы знаем друг друга назубок… Нет, женщину назубок выучить невозможно, ты — тайна, ты загадка, ты…
— Остановись, — просила Даша, почти звериным инстинктом почуяв опасность. Фальшь и коварство бродили где-то рядом, подкрадываясь к ней в темноте, и она пыталась укрыться от них единственным возможным теперь способом — отталкивая его руки. А он по-прежнему старался освободить ее от одежды, шептал «ты устала, приляг», затягивая ее в омут интимных прикосновений, остро вспыхивающих желаний, неисполнимых надежд. Даша никогда не была холодной и сильной, напротив — всегда отличалась слабостью, мягкостью, истовой женственностью. Она была женщиной до мозга костей, что, впрочем, отнюдь не отнимало у нее ни остроты ума, ни ясности взгляда на мир; но резкость, твердость — это было не про нее. И теперь ей трудно, почти невозможно было устоять перед человеком, пусть много раз разочаровывавшим ее, но столько лет занимавшим все ее мысли и делившим с ней постель.
А все-таки устоять было надо. Она мягко высвобождалась из его рук, отходила в сторону, пыталась задавать какие-то вопросы и снова попадала в круговерть его объятий, не дающих ей сосредоточиться, собраться и хоть немного прийти в себя.
— Я люблю тебя, — повторял он, и Даша, уже почти готовая сдаться, изумленно прислушивалась сама к себе: почему, почему ее тело так сопротивляется этой близости? Если бы сопротивлялся разум, сознание, это можно было бы понять, но бунтовало тело, такое нежное, так послушно всегда откликающееся на его ласку, такое истосковавшееся по любви… «Почему?» — спрашивала она себя и не находила ответа.
А Игоря ответ не интересовал. Он до такой степени не привык к сопротивлению со стороны женщин вообще и Даши в частности, что, кажется, даже не понял, какую совершает ошибку, когда против ее воли, почти силой усадил ее на диван и жестом собственника, наконец-то добившегося исполнения своих законных прав, рванул «молнию» на ее джинсах. Этот жест словно отрезвил девушку, и на смену безволию и растерянности наконец-то пришли злость и решимость, сделавшие жестким ее лицо и почти презрительным взгляд.
— Все, довольно! — Она оттолкнула Игоря стремительно, даже грубо и, отвернувшись в сторону, принялась поправлять рассыпавшиеся волосы. Чувство отвращения, возникшее в ней, было сейчас настолько велико, что она даже не побоялась повернуться к нему спиной. Все остальные эмоции, кроме гнева, словно отключились, и девушке показалось, что она осталась одна в квартире — такая тишина воцарилась вокруг.
Когда затянувшееся молчание побудило Дашу наконец обернуться, она обнаружила его сидящим в кресле. Опустив красивую темноволосую голову, он, похоже, рассматривал узоры на Дашином ковре, который видел уже сотни раз. Однако в то же мгновение Игорь вскинул лицо, и на Дашу в упор взглянули два прищуренных, полыхнувших огнем глаза.
— Браво! — первым прервал он возникшую паузу. — Можно подумать, мы присутствуем при сцене соблазнения невинной девушки отъявленным донжуаном. Вообще-то ты молодец, Дашунчик, если решила таким вот образом освежить наши затухающие чувства и наш многолетний интим, ставший давно банально-супружеским. Да уж, скука в постели с тобой мне не грозит. — Он усмехнулся. Потом, закинув руки за голову и выразительно потянувшись, продолжил: — Я не в обиде. Хотя, признаться, рассчитывал сегодня получить более благодарный отклик.
— Близость должна быть обоюдной, ты не забыл? — с облегчением откликнулась Даша, уже понимая, что самый острый момент прошел и даже почти сожалея о его недавних страстных прикосновениях.
— Так куда же подевалась твоя? — насмешливо поинтересовался гость. — Или она испарилась с той самой минуты, когда ты решила, что я тебе больше не пара?
— Ну что ты болтаешь, право, что за глупости? — устало спросила девушка, совсем не желая нового раунда споров и пререканий по какому бы то ни было поводу.
— Ничего себе глупости! Богачка, наследница, распорядительница зарубежного фонда — и вдруг какой-то презренный писака рядом. Не так ли? — Игорь резко сощурил глаза, и вся его нарочитая добродушная насмешливость, как неудачная маска, сползла с жесткого лица.
Даша смотрела на него, не понимая, и в облике ее было столько искреннего недоумения, что он осекся и, пытаясь выиграть время, чтобы разобраться в происходящем, принялся закуривать сигарету. Может ли быть, чтобы?…
— Богачка? — медленно повторила она, пристально глядя на Игоря. — Наследница?… Фонд?…
— Прекрати, — не выдержал он этого поединка, дав наконец выход давно копившейся в нем злости. — Перестань прикидываться божьей овечкой. Не хочешь же ты убедить меня, что не читала бабкиного письма?
Слово наконец было сказано, и Даша замерла, осознавая услышанное. Письмо?… Ну конечно же! Сиреневый прямоугольник за зеркалом, сразу бросавшийся в глаза при входе в комнату… Игорь?… Вчера разглядывал бабушкино наследство… Его руки, засунутые в карманы брюк, когда она неожиданно вылетела из кухни, обеспокоенная его молчанием… И этот виноватый, даже вороватый взгляд исподлобья… И эта неожиданная активность в гостях у Павла… Ну конечно же, письмо! Позже она не могла найти его и упрекала себя в рассеянности, даже в безумии. А все было так просто. Игорь украл письмо.
* * *Они молча смотрели друг на друга, пока наконец Даша не произнесла с трудом:
— Расскажи, пожалуйста, что там было… в этом письме.
— Оно было распечатано, — огрызнулся Игорь. — Ты наверняка знаешь, что там было.
— Я не успела его дочитать, — так же трудно ставя слова одно на другое, точно пытаясь решить хитроумную головоломку, отозвалась девушка. — Пожалуйста, скажи. Ты ведь все равно не вернешь его.
— Твоя Вера Николаевна писала там, что довольно давно организовала в Швейцарии крупный благотворительный фонд, — нехотя, как бы взвешивая звуки и цедя их сквозь зубы, проговорил Игорь. — Там ведь у вас есть родственники в Швейцарии, верно?… Вот с их помощью она все и устроила. Средства из этого фонда имели целевое назначение — помощь сверходаренным российским детям и их обучение за рубежом. Бабка твоя, такая же ненормальная, как и ты, видишь ли, не хотела, чтобы все ее состояние пошло прахом и было разбазарено сыночками-наследниками. Увековечить себя захотела… Пишет, кстати, что многим успела действительно помочь — может, врет, не знаю. А теперь вот решила сделать единственным распорядителем фонда… с немаленькой зарплатой, кстати, и большими правами… тебя.
— Там был какой-то документ, в письме? — тихо спросила Даша.
— Нет, — так же тихо и нехотя ответил Игорь. — Документы все у адвокатов, в Швейцарии. Они все знают и ждут твоих распоряжений. А письмом она просто уведомляла тебя об этом решении. И объясняла, что ты единственный человек, который… А, да что там, и так все понятно. В общем, грабануть фонд мы с тобой, конечно, не сможем, но возможностями грех не попользоваться… А еще лучше — попросить у наследничков деньги за сокрытие этого интересного фактика. А, Дашунь? — Он оживился, с явным восторгом обдумывая новую идею. — Ты представляешь, какая это моральная пощечина всей семье? Тайный фонд, выведенные из-под влияния семьи огромные средства, и распорядителем — ты, Дашуня… Подумай только, как мы всем этим можем грамотно распорядиться!
— Мы с тобой, во всяком случае, ничем этим распоряжаться не будем. Мы с тобой уже попросту не существуем…
— Ну да, — обреченно кивнул головой Игорь. — Я тебе про это и говорил: не пара я тебе больше, да, детка? Большие деньги кого хочешь с ума сведут… Но ты все же, Дарья, меня со счетов не сбрасывай. Письмо-то по-прежнему у меня. Все адреса, имена адвокатов, все финансовые реквизиты — тоже там, в этом конвертике. И если только ты не врешь, что письмо не дочитала… Ох, Даша, уже оказалась один раз дурочкой, так дальше-то хоть не глупи! Не ссорься со мной, прошу тебя!
