Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
Довольная Керри повернулась к плите и принесла ему чугунок с обедом.
— Я положила вам еще одно яблоко и апельсин. Вы едите слишком мало фруктов.
— Спасибо, Керри. — Взяв чугунок, Дэниэл направился к двери.
— Осторожнее, мистер Дэниэл. Старайтесь держаться подальше от динамита.
— Не беспокойтесь.
На шахте он был подрывником: подкладывал взрывчатку, а затем зажигал бикфордов шнур, что приносило ему дополнительный доллар в неделю. Он очень дорожил своей работой, поскольку получал уже семь долларов, то есть почти столько же, сколько взрослый рабочий.
Пройдя по размытым грязным улицам мимо темно-серых от угольной пыли домов, Дэниэл свернул в переулок, переходивший в дорогу, ведшую к шахте. На улице было уже много людей, спешащих на работу или возвращавшихся с нее. Многие из них на постоялых дворах, служивших им пристанищем, занимали кровати, только что освобожденные теми, кто в этот час отправлялся на работу. Персональная кровать считалась среди шахтеров роскошью, поэтому многие постоялые дворы работали в две смены. По воскресеньям, когда шахты были закрыты, рабочие всех смен оставались дома, и между ними часто вспыхивали ссоры, даже драки за право несколько часов спокойно отдохнуть. Согласно регламенту, висевшему едва ли не в каждом постоялом дворе, пересменка должна была происходить и по воскресеньям, но смертельно уставшие и взвинченные люди отказывались соблюдать еще и эти правила. Дэниэл всегда считал, что ему повезло, что он попал в одну комнату с ребятами своего возраста. Взрослые рабочие обычно не терпели посторонних.
Показался вход в шахту. Как обычно, Дэниэл пришел на работу раньше всех. Присев на деревянный ящик, он ждал остальных, посматривая на рабочих, выходивших из шахты. Покрытые угольной пылью, в одежде, еще более грязной, чем рубашка Дэниэла, они медленно поднимались на поверхность, щурясь от яркого света, и напоминали огромных ночных птиц, случайно попавших под лучи солнца. Многие из них с трудом распрямляли спины, согнутые долгими часами работы в шахте.
Перед Дэниэлом остановился голый до пояса рабочий пыль покрывала его широкую грудь и русые волосы.
— Энди еще нет? — коротко спросил он.
— Нет, сэр.
Это был мастер ночной смены.
— Тогда передай ему, что в западном туннеле надо поставить дополнительные подпорки. Там уже нельзя взрывать, стены слишком тонкие.
— Хорошо. — Дэниэл кивнул.
— Не забудь, — сказал мастер. — Если вы там взорвете, нам останется только молиться за вас.
— Я скажу, не сомневайтесь.
Мастер посмотрел по сторонам, а затем неторопливо пошел в сторону города. Дэниэл достал из кармана табачную жвачку. От нее во рту набегала слюна, и хороший плевок помогал хотя бы частично избавиться от оседавшей в легких угольной пыли. Разжевав жвачку, Дэниэл сплюнул в лужу.
Дэниэл огляделся, ища глазами своего мастера. Вообще-то, в предупреждении мастера ночной смены не было ничего необычного. Каждая смена пыталась свалить переоборудование шахты на другую, чтобы высвободить время для добычи угля. Добывать уголь и одновременно укреплять стены невозможно.
Воздух в шахте был настолько влажным, что на стенах оседала вода. Землю размыло, от каждого шага оставался след, который тут же заполнялся водой.
— Черт! — воскликнул мастер. — Надо спустить сюда насос, не то нас всех зальет.
— Все насосы в Восточном проходе, — ответили сзади.
Мастер обернулся к Дэниэлу.
— Поднимайся наверх и скажи в администрации, что нам нужен насос. Мы не можем работать под водой.
Дэниэл молча кивнул и пошел назад мимо рабочих, укладывавших рельсы для тачек.
— Что у вас там? — спросил один из них.
— Заливает. Нам нужны насосы.
— Будешь возвращаться, захвати с собой птичку, — крикнул кто-то. — Мне не нравится этот запах.
Дэниэл слышал о таких случаях. Говорили, что канарейки очень хорошо различают угарный газ и начинают кричать, когда мало кислорода.
Однако за все время работы на шахте ему ни разу не приходилось видеть, чтобы этих птиц приносили под землю.
Завернув за угол, Дэниэл услышал громкий смех. До входа в шахту оставалось ярдов двадцать. Он поднял глаза. Небо неожиданно показалось ему очень темным, и он чуть не вскрикнул от удивления. Там, за порогом шахты, было светло, сияло солнце, но из темного прохода день казался ночью.
У самого выхода Дэниэла остановил сторож.
— Ты куда, парень?
— Энди послал меня за насосом.
— Не трать понапрасну время, иди лучше работать.
— Энди сказал, что их зальет водой прежде, чем они успеют что-то сделать.
Сторож внимательно посмотрел на Дэниэла и пожал плечами.
— Ладно, — с видимой неохотой произнес он, — проходи. Но толку от этого все равно не будет.
Дэниэл направился к зданию администрации.
— Что тебе надо? — раздался из-за стойки голос секретаря.
— Энди сказал, нам нужны насосы в Западном проходе. Мы не можем работать.
— Почему?
Неприязнь к работникам администрации, которую испытывали почти все рабочие, уже передалась и Дэниэлу, в его взгляде таилась скрытая ненависть.
— Мы не можем добывать уголь по пояс в воде.
— Какой ты умный, — ответил секретарь. — Возвращайся назад и скажи Энди, что у нас нет насосов.
— Энди сказал, что, если вы ничего не дадите, я должен поговорить с вашим начальником.
— Его сейчас нет.
— Я подожду.
— Нет, — ответил секретарь. — Отправляйся обратно или ты уволен.
— Хорошо, — медленно произнес Дэниэл. — Тогда я вернусь в шахту и все расскажу Энди. Вы его знаете. Он придет сюда сам и не станет нянчиться с вами.
Секретарь задумчиво посмотрел на Дэниэла. Он знал Энди — неуступчивого, раздражительного человека, часто пускавшего в ход кулаки.
— Ладно, — сказал он после минутного раздумья. — Скажи ему, что у нас есть несколько штук.
Дэниэл молча кивнул, направляясь к выходу. Когда он был уже у самой двери, секретарь окликнул его.
— Эй, ты еще здесь?
— Не совсем.
— Как тебя зовут?
— Дэниэл Бун Хаггинс.
Секретарь сделал какую-то пометку на листе бумаги.
— Хорошо. Я запомню это.
— Ты сам у себя отнял время, — сказал сторож, когда Дэниэл проходил мимо.
Не отвечая, тот подошел ко входу и через мгновение погрузился во мрак. Первым его встретил Энди.
— Ну, что там с насосами? — нетерпеливо спросил он.
— Начальника не было, — ответил Дэниэл. — Но они сказали, что дадут нам несколько штук.
Энди недовольно поморщился и со злостью топнул ногой.
— Они должны сделать это как можно быстрее. По-моему, каждую минуту может начаться наводнение. Давай наверх за подпорками.
— Сейчас, — Дэниэл пошел к груде стоек, лежавшей в конце прохода. Ухватившись за край, он осторожно вытащил несколько подпорок и двинулся обратно.
За час он перенес почти тридцать стоек. Внезапно, когда он повернул за ноной порцией, в шахте раздался крик.
— Мастер! Вода!
Шахтеры замерли на месте и, не сговариваясь, посмотрели на Энди. Мастер был, пожалуй, единственным, кто сохранил абсолютное спокойствие. Подойдя к кричавшему, он внимательно посмотрел на отверстие, из которого бурным потоком текла вода.
— Не стойте, идиоты! — крикнул он наконец. — Заткните эту дыру!
С лихорадочной быстротой шахтеры начали забрасывать землей отверстие.
— Давай сюда стойки! — крикнул Энди. — Надо поставить двухфутовую стенку. А ты, — он повернулся к другому рабочему, — вырой отводной канал.
Несмотря на то, что все работали, как заведенные, воду удалось остановить только через час. Утомленные, с блестящими от пота лицами, рабочие один за другим в изнеможении опустились на землю.
Прислонившись к стойкам, Энди провел рукой по лбу, вытирая пот.
— Встаем, — сказал он наконец. — Надо убрать уголь. Здесь его тонн на двадцать.
Дэниэл с трудом поднялся на ноги. Он пропотел настолько, что одежда прилипла к телу.
— А насосы? — спросил он.
— Ну их к черту, — ответил Энди. — Мы сейчас свое отработаем, а потом пусть этим занимается ночная смена.
— Но… — начал Дэниэл.
Энди посмотрел на него с неожиданной злостью.
— Иди нагружай тачки, а не то вылетишь отсюда, как пробка из бутылки.
Дэниэл молча стоял на месте.
— Пошевеливайся! — гаркнул мастер. — Хочешь заботиться о них больше, чем они о тебе? Быстро иди работать!
Дэниэл присоединился к шахтерам. Мастер прав, подумал он. Прежде всего надо думать о себе.
Около трех часов утра, со стороны шахт донесся пронзительный крик. Дэниэл приподнялся на постели, пытаясь понять, что происходит. Соседи уже проснулись.
