Шимун Врочек - Рим 2. Легионы просят огня
Не забивай себе голову, Гай. Разве в этом сейчас дело? Но все же мне интересен этот человек.
— Откуда ты?
Фокусник смотрит на меня, взгляд совершенно спокойный. Он знает, что я могу с ним сделать — и не боится. Совсем.
Это мне нравится.
— Я приехал издалека, легат. Настолько издалека, что даже сам не понимаю, как здесь оказался. В своей стране я был служителем бога…
Я наклоняю голову и разглядываю фокусника — с новым чувством. Действительно, некое достоинство в нем ощущается. Словно за спиной Острофаума стоит кто-то много больший, нежели человек.
— Ты — жрец? Тогда что случилось?
— В моей стране появился могущественный, но не очень умный правитель. Он заявил, что моя вера нарушает законы и что нужно вернуть старых богов. Он запретил давать детям имена согласно моей вере, а только старые, времен древних богов…
— И ты нарушил запрет?
— Совершенно верно.
— И что дальше?
Фокусник пожимает плечами. Теперь мне кажется, что ему больше лет, чем самому Августу.
— Об этом донесли правителю, и меня посадили в тюрьму. Это вполне милосердно, потому что с тем же успехом мне могли отрубить руки. Или повесить вниз головой на ближайшем дереве. У нас это обычное дело… Тюрьма. Не самое приятное место. Я провел там пять лет. Пять очень долгих лет. А когда меня почему-то выпустили, я пошел домой.
— И?
Философ улыбается. Загадочно и мудро. И даже почти весело.
— И не дошел.
— Жалеешь об этом?
— Иногда.
Молчание. Философ крутит тонкими черными пальцами, разминает суставы. Достает монету и начинает перекатывать по костяшкам. Вечная работа, иначе потеряешь навыки.
В комнате клубится сладковатый дым. Поднимается над жаровней.
— Но откуда у Луция фигурка из Атлантиды?
Это то, чего я пока не понимаю.
— Я дал ему, — говорит помощник философа, сидящий в плаще с капюшоном, закрывающим лицо. Он встает, делает шаг — ко мне. Словно огромная тень движется за ним — я моргаю. Нависает над целым миром, поглощая свет. Нет, показалось.
Я почти испугался. Надо же…
Всего лишь игра света.
Я вглядываюсь во тьму под капюшоном. Кладу руку на рукоять меча.
— Кто ты? — спрашиваю резко. — Отвечай!
Молчание. Вместо ответа помощник поднимает забинтованную ладонь к голове и откидывает капюшон. Я моргаю. В первый момент это кажется дурацкой шуткой. Боги!
Невольно отшатываюсь.
Чрево Юноны! Боги!
Под капюшоном — полупрозрачная голова с прожилками. Биение сердца отдается по всему телу.
Призрак, которого я видел однажды, во время схватки с германцами. И вот он здесь, передо мной.
Я вытягиваю гладий из ножен. Легкий скрежет. Тусклый блеск железного клинка.
"Это мой меч. Я буду убивать им своих врагов".
Даже если эти враги — не совсем люди.
— Приветствую тебя, Гай Деметрий Целест, — говорит призрак. — Ты спрашивал про Атлантиду? Я могу рассказать.
Я молчу. Возможно, стоило бы сначала ударить, затем рассуждать, но…
Почему-то мне кажется, что меч не причинит ему вреда.
— Откуда тебе знать? — спрашиваю я.
Стеклянный человек негромко смеется. Так, наверное, смеются боги…
Полупрозрачные зубы в полупрозрачном рту. Полупрозрачный язык.
…Боги, чтоб их, отвратительно смеются.
— Потому что я — из детей Посейдона, — говорит он.
— Как? — я не сразу понимаю.
— Вы называете нас… атлантами.
— Что?!
Океан покрыл развалины великой Атлантиды. Остались только сказания…
— Меня зовут Пасселаим. Я — один из последних атлантов.
Я молчу.
В воздухе кружится, вспыхивая в свете факелов, мелкая золотистая пыль.
* * *— Это все не случайно, — говорит прозрачный. — Случайностей не бывает, Гай Деметрий Целест. Любая случайность — это результат выбора того или иного варианта.
Я смотрю на него, не мигая. Вдруг он исчезнет посреди белого дня? Испарится, как туман. Как испарился прозрачный человек, которого я видел во время грозы.
— Каждая фигурка имеет определенную силу. Орел — влияет на людей, заставляет верить, как самому себе, воодушевляет. Это предмет для правителя, полководца или мессии. Ящерка — или саламандра — дает бессмертие. Воробей…
— Возвращает мертвых, — говорю я хрипло.
Стеклянный человек улыбается и кивает — словно я маленький ребенок, который случайно сделал что-то правильно. Смешно.
— Почти угадал.
Я представляю германца Стира — чудовище, отрывающее руки гладиаторам. Песок арены. Вопли толпы. Серебристая фигурка на широкой ладони, он мажет ее кровью убитых…
— Что делает Бык? — спрашиваю я.
— Бык? — похоже, мне удалось застать призрака врасплох. — Ты видел фигурку Быка? Где?!
— Это не ответ.
— Бык дает силу. И все. Когда-то он был у Геракла… Геркулеса.
Безумие германца Стира. Безумие Геракла. Вот в чем дело.
— Силу и… безумие?
Прозрачный человек смотрит на меня. Поднимает брови.
— Что ж… Хорошая догадка, Гай Деметрий Целест. Ты прав. У каждого магического предмета есть то, что делает его не таким уж желанным приобретением.
— Колдовство?
— Скорее, побочное действие. Каждая фигурка забирает часть здоровья. Даже та, что дает бессмертие.
Не бывает дара богов без подвоха. Дар в любом случае несет с собой и проклятье.
— Зачем вам это?
— Мы хотим вернуть свою родину.
— Атлантиду?
Пауза. На мгновение мне показалось, что по губам прозрачного человека скользнула усмешка.
— Да… Атлантиду.
Он продолжает:
— Но для этого нам был нужен человек. Человек, который мог собрать воедино тысячи фигурок. Можешь называть его героем. Или мессией. Это неважно. Главное, что был тот, кто мог стать этим избранным…
До меня нескоро, но все же доходит.
— Мой брат?! Луций?
— Твой брат подавал большие надежды. Жаль, что он так распорядился предметом.
— Как?
Он не отвечает.
Как мой брат распорядился предметом? Умер с ним в руке?! Тоже мне, выбор.
— Ты, легат — не самый лучший хозяин для Воробья, — говорит прозрачный. — Он принесет тебе только горе. Поверь.
Может, стоило бы вернуть фигурку?
Правда? И как мне потом найти ответы?! Хороший вопрос.
Что было написано на столе в той таверне?
"Встань и уезжай
Ты не знаешь игру"
Верно. Я не знаю игру. Но я не собираюсь сдаваться.
— Я рискну, — говорю я.
Молчание.
— Что ж, — кивает прозрачный человек. — Это твой выбор.
* * *Открываю глаза. В комнате клубится дым — резкий сладковатый запах тлеющей на углях травы. От копоти слезятся глаза и першит в горле.
Я резко сажусь.
Висок словно пронзает железная игла. Ох!
Фокусник смотрит на меня непроницаемым темным взглядом. Белки глаз у него синеватые.
— Что? — спрашиваю я. В голове звенит. Морщусь и потираю висок. Ощущение, что я с глубокого похмелья.
— Проклятье, — говорю я. — Я… что, заснул?
Фокусник, черный как помешательство, слегка улыбается.
— Так и есть. И, похоже, разговаривали с богами, легат.
Кха-кха. Я откашливаюсь. Во рту кисловатый привкус — как от вулканического пепла.
— Что это было?! Где прозра… — я замолкаю.
Я вижу человека в капюшоне. Он сидит спиной ко мне у жаровни. Значит, это был не сон?!
В два шага я оказываюсь рядом. Сдергиваю капюшон…
И застываю. Проклятье!
Человек поднимает голубые глаза. Глубокий шрам пересекает лицо от виска до челюсти. Светлые волосы, прямой нос. Ему лет двадцать пять. На щеке выжжено клеймо — беглец.
Он уродлив, да. Но он человек и раб, а не прозрачный… или полубог.
— Прости, — говорю я.
Лицо фокусника неподвижно, словно каменная маска.
— Прощайте, легат, — говорит он. — Может, еще встретимся. И удачи вам.
Я киваю.
Смешно.
Глава 4. Человек с серебряным лицом
Титан Прометей подарил людям огонь. И в каждом человеке есть частица этого дара — иначе бы у нас не было бессмертной души.
Так говорят.
Но одно все забывают…
Откуда Прометей взял огонь? Правильно. Позаимствовал у кузнеца Вулкана, обитающего в глубинах Эреба. В подземном мире…
В мире мертвых.
Какая ирония. В каждом из нас — без исключения! — горит огонь Преисподней. Отражаясь в черных водах болота Коцит. Да, за это надо выпить неразбавленного…
Каждый человек носит в себе частицу Ада.
* * *"Эй, ты!" — удачное имя для домашнего раба. Никогда не забудешь.
— Господин, он здесь, — говорит Эйты.
— Хорошо.
Я откладываю стило и восковую табличку, встаю.
В атриуме палатки ждет невысокий кавалерист. При виде меня он выпрямляется. И тут я понимаю, насколько он худой. Скелет, кое-как обтянутый кожей. Болезненно бледное лицо с желтизной, запавшие глаза.
