Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия
– Какого народа?
– Нашего! Природа не терпит насилия. Наш народ – народ Пирамиды, идет от сердца, от Бога, а не от шального ума строителей светлого будущего. Трудно было поверить, что то, что было задумано когда-нибудь сбудется. Я жил в постоянном страхе, что вот-вот что-то произойдет, случится непредвиденное, какой-нибудь страшный ливень или вулкан, землетрясение, эпидемия чумы или атипичного гриппа, да мало ли что может вдруг взять и свалиться на нашу голову. Бог миловал. Наши дети росли, планы сбывались. Бог миловал. И поскольку дети наши росли как грибы нужно было думать о воспитании. Воспитание и образование – два кита, без которых невозможно воплощение фенотипа личности. Гениальные, на наш взгляд, геномы теперь должны проявиться в качественных фенотипах. Зерно должно попасть в благодатную почву. В этом никого убеждать не надо, все это ясно, как день. Если ты хорошо образован и у тебя царское воспитание, то и царство твое процветает всемерно. Возьми Соломона. Даже тысяча женщин ему не в упрек. Но если ты ни ухом, ни рылом… Скажем, если бы Сталин, эта самая знаменитая, по словам Юры, самая знаменитая посредственность, крепко выучил «не убий», прочитал с пометками на полях Ксенофонта или хорошо усвоил правило золотого сечения, мир был бы другим. Ведь достаточно двух-трех слов («И ты, Брут?!.»), чтобы мир стал добрее. Может быть, он начитался Шекспира? Ведь театр его придуманной жизни – беспрерывная сплошная трагедия. Никто не может сказать убедительно, читал ли он «Витязя в тигровой шкуре». Да, чтобы править страной хорошо, нужно знать, чем уже дышала планета. Опыт жизни людей, поколений – неоспоримо краеугольная штука. Опыт жизни людей… Скажем, атланты. Беспрецедентный пример Атлантиды! Читал ли Сталин Платона? Или Бэкона? Беспримерно завистливый, разве он не завидовал царю атлантов?
На все эти вопросы мы должны были знать ответы. В третьем или пятом, не помню уже, кажется, в третьем, нет в четвертом, точно в четвертом эшелоне мы планировали клонировать и Джугашвили. Маленький веселый Coco должен был появиться на свет. Как же без Coco, как же, как же?! Кем он станет, наш славный Coco? На этот вопрос мы не знали ответа.
– Священником, – предположила Тамара.
– Костоправом, – сказал Стае.
– Или верным заветам Ленина строителем коммунизма.
– А генералиссимусом, а вождем не хотите?
Мы боялись не успеть, опоздать. Все для нас было впервые. Как вбить в голову, растущего не по дням, а по минутам малыша основы физики, химии, математики, ознакомить его с техникой рисования, научить правильно держать нож или вилку, отличать «фа» от «ля», приучить делать гимнастику по Ушкову? С языками, правда, было полегче, они их изучали во сне. Крепкий сон был хорош и для запоминания хода истории, знаменательных дат, знаменитых имен. Когда был всемирный потоп, отчего вымерли мамонты, в эпоху ли голоцена появился человек, и произошел ли он от обезьяны, все это было у нас на слуху, и мы сами многое узнавали впервые, и учились вместе со своими учениками. Так молодая мама, занимаясь с первоклашкой уроками, проходит очередной виток обучения со всеми его новинками и сложностями. По утрам можно было слышать разноязычные звонкие голоса, в которых нам ничего нельзя было разобрать, кроме звона восторга, но малыши наши с полуслова понимали друг друга и щебетали, как горлицы и чирикали, как весной воробьи. Мы не могли нарадоваться, а они росли на глазах.
Никто из них ведь не знал, что они двойники, что Напи – это Наполеон, а Лео – Леонардо да Винчи.
– А Ленин? Как вы назвали Ленина?
– Воська! Смешно, правда? Воська! А Жора – Волей… С ним потом была куча проблем.
– С Жорой?
– С Волей. Он в полной мере, что называется, дал волю рукам, и нам пришлось сделать ему обрезание. Видимо, клеточки его крайней плоти…
– Брось!..
– А как можно еще объяснить эту его неусыпную тягу?
– А другие, Сократ, Эхнатон?
– Эхнатон делал гимнастику фараонов: ручонки в стороны на четыре секунды задержать дыхание и напрячь все мышцы, затем – руки вверх… А Ушков настойчиво лип к каждому со своей вращательной гимнастикой. По его мнению нет ничего более эффективного для поддержания здорового образа жизни, чем ежедневные упражнения для суставов. Он просто прилипал к каждому из нас со своими круговыми движениями головой, руками, ногами и тазом, и каждой фалангой каждого пальца на руках и ногах, и даже суставами копчика, донимал он, и если кто-то недоумевал – как это? – он тут же показывал на собственном примере. Нужно попеременно в обе стороны прокрутить от тридцати раз каждый сустав, считал он, и никакая болезнь к тебе не пристанет. И хотя каждый из нас волен был подобрать себе гимнастику по вкусу, мы очень старались потрафить Ушкову, и он этому был бесконечно рад.
– Слушай, ну а Переметчика вы своей Светлане клонировали? Кто он такой, этот Переметчик?
– Я же говорил: да, клонировали. О! Это воплощение жадности, невежества, зависти, бедности ума, пошлости, ничтожества… чего там еще?.. Как же без него?
– Зачем же он так понадобился вашей Светлане Ильюшиной?
– У кого что болит…
– И она с ним спала?
– Он же голубой! – возмущалась Кэт. – Как медный купорос! И спит с ним не ваша Светлана, а этот… узколобый рябой упырь… Ну тот, что…
– Что что?
– Тот, у которого лоб так узок, что нет места даже для одной морщины.
– А Светка? Она спит с ним?
– С кем?
– С кем, с кем? Ну… с этим? Или она и с тем, и с этим?
– Слушайте, – не выдержал Жора, – не пошли бы вы в задницу со своими узколобыми и голубыми Переметчиками! И с их Светкой!
Умилительно было видеть, как день за днем, даже час за часом росли и крепли наши мальчиши-крепыши. Мы не успевали менять им сначала подгузники, а затем наряды. Новые джинсы, впервые свободно надетые вчера вечером, назавтра уже стесняли движение, поэтому в домашних условиях мы предлагали им легкие брюки или шорты одноразового использования. Так же часто менялись носки и кроссовки, рубашки и смокинги.
– Как быстро растут ногти! Едва успеваю стричь…
Мы просто сбились с ног в поисках достойного имущественного обеспечения то Цезаря, то царя Соломона.
– Вчера я свободно входил в эту низкую дверь, а сегодня чуть голову себе косяком не провалил…
Так возмущался тщедушный Эйни. Когда он подрос, Жора спросил его: что есть Бог? Что такое религия? Эйни ни на шаг не отступился от своих генов.
– Слово «Бог», – сказал он, – для меня является не более, чем выражением и продуктом человеческой слабости, а Библия – коллекцией достойных, но тем не менее примитивных легенд, которые выглядят весьма по-детски.
В то время ему было уже три месяца.
– А что ты можешь сказать о своем народе, его религии? – спросил Жора.
– Для меня религия евреев, как и все прочие, является воплощением самых детских суеверий. А еврейский народ, к чьему образу мыслей я испытываю глубокое уважение, для меня ничем не лучше других народов. Евреи ничем не отличаются от остальных, разве что они защищены от большинства бедствий своей слабостью.
Вот такое сильное признание! Эйнштейн уже тогда был жителем нашей Пирамиды. Что же касается взаимоотношений науки с религией, он сказал:
– Наука без религии является хромой, а религия без науки – слепой.
Можно ли было с ним спорить?
Глава 16
Беспримерную работу по воспитанию и образованию растущих апостолов проводил Лесик. Его талант наставника и учителя не пропал зря. Каких только методов он не придумал, чтобы мировой запас знаний и практических навыков как можно плотнее заполнил стремительно растущий мозг ребенка. Например, курс всемирной истории сотрудники его школы проводили на миниатюрной натуре
– в музее «живых», так сказать, макетов мировой славы. На площади в 17 гектаров по его проекту были созданы самые известные здания и сооружения, без которых историю мира невозможно теперь представить. Ученическая тропа начиналась с пещер неандертальцев и по мере движения по лабиринтам истории ученики в течение урока, словно в машине времени, перемещались из одного века в другой за считанные часы. Не хватит бумаги, чтобы подробно перечислить все эти пирамиды и Геркулесовы столпы, сады Семирамиды и Эйфелевы башни, замки Иф и Бастилии, Стоунхеджи и Гонконгские аэропорты.
Лев предложил систему воспитания и образования наших клонов, основанную на предварительном тестировании потенциальных возможностей их генома. Эти тесты помогали составить образ будущей личности и обозначить границы ее профессиональных возможностей. Уметь в превосходной степени реализовать свой геном – значит знать предназначение человека, распознать его божий дар. Это ли не оправдательный смысл существования науки!
Конечно же, программа Лесика включала все общеобразовательные предметы, знания, которые хороши для всех людей, но стержнем программы было изучение таких законов состояния Вселенной, без которых шествие по планете человеческих добродетелей было бы невозможно. И Коменский с его дидактическими принципами, и Эразм Роттердамский с его Похвалой глупости и Домашними беседами и даже Сухомлинский с его «Педагогическими сочинениями» – все были привлечены с их идеями для воспитания наших младенцев.
