Фатерлянд - Мураками Рю
Хино последовал его примеру. Второй взрыв оторвал его от пола и со всего размаху приложил лицом о ковер. Над его головой пронесся поток раскаленного воздуха, а ударная волна едва не вывернула наизнанку его кишки.
— Слишком мощный заряд! — услышал он голос Такегучи. — Наших тоже задело!
— А что с Миядзаки? — раздался голос Татено.
— А почему не было огня? — спросил Сато.
— Это тебе не Голливуд, — отозвался Синохара.
— «Корёйцы»!
В лифтовом холле, где минуту назад исчез Миядзаки, появились очертания человеческих фигур. Канесиро повернулся ко второй баррикаде и заорал:
— Гранату!
Из-за сложенных холодильников, словно пойманный во время игры в прятки, медленно поднялся Мори. Он замахнулся, чтобы бросить гранату, но к нему уже летели огненные штрихи выстрелов. Его правая рука отделилась от плеча, а торс буквально взорвался фонтаном крови. Зеленые силуэты северокорейцев метались в просвете коридора, словно сломанные марионетки. Канесиро безостановочно палил из своего «узи».
— Что с Миядзаки? Что с Миядзаки? — продолжал вопить Татено, поднимаясь на ноги.
Внезапно в дверном проеме появился шатающийся Андо. К его лицу прилип красный кусок мяса.
— Иди на хер! — взвизгнул Андо. — Иди на хер!
Он беспорядочно стал хлопать себя по щеке, не зная, что из дырки в его шее тугими струйками хлещет кровь.
— Давай, двигаем дальше, — сказал Такегучи.
Хино подхватил свой резак и пополз к следующей комнате. Татено забился в угол. Андо все еще хлопал себя по лицу, но в следующее мгновение согнулся пополам и рухнул на пол. Он еще подергивался, а кровь из шеи вытекала на ковролин, напоминая червяка в траве. Хино замер, не в силах оторвать взгляд. Он все еще слышал металлический лязг, но не мог понять, то ли у него звенит в ушах, то ли рядом свистят пули. Единственное, что он слышал отчетливо, так это голос Такегучи.
— Ну что, пошли?
На строительных площадках эта фраза неизменно раздается в конце каждого обеденного перерыва. Хино любил ощущать себя частью потока рабочих, направлявшихся на свои участки; ему нравилось снова приникать к секции стальной рамы или трубопроводу и видеть, как узкое пламя его горелки режет металл, словно ножницы бумагу… Он включил свой резак. Хотя дух покинул его, Хино все еще был способен управляться с инструментом.
Вода, не переставая, хлестала из спринклеров. Стены и пол намокли, и работа пошла быстрее. Синохара ждал, пока Хино закончит резать. Вдруг он отложил свои инструменты, повернулся к Татено и ударил его по лицу.
— Если здесь появятся «корёйцы», ты убьешь их!
С этими словами он сдернул с плеч Татено рюкзак и хлопнул его по груди.
— Понятно?
Что имел в виду Синохара: убить врагов при помощи бумерангов, или же он предлагал бегство? Татено, словно лунатик, стоял, глядя себе под ноги, к которым уже подбирались струйки крови, что текли из шеи Андо. Эти струйки показались ему живыми щупальцами, а сам он был каким-то деревянным неодушевленным предметом. Перестрелка еще продолжалась; в коридоре бухали взрывы, от которых, казалось, дрожал воздух. Хино услышал голос Сато:
— Канесиро один ведет бой!
Вслед за этим раздался возглас Такегучи:
— Сибата, Окубо и Кондо убиты!
Хино в полминуты закончил резать колонну. Как только Синохара справился со своей частью работы, он крикнул Такегучи, что они готовы. Отключив резак, он направился в комнату 8052, но в ту же секунду Сато схватил его за ногу и дернул на пол.
— Что, жить надоело? — крикнул он. — В коридоре полно «корёйцев»!
Он показал в сторону Кондо, который лежал у самой двери. Из-под его руки торчала какая-то трубка толщиной с детский палец, из которой фонтаном била кровь. Это была артерия. Такегучи и Сато оттащили труп, чтобы освободить связку зарядов, на которую упал несчастный Кондо, и поспешили обратно, чтобы закончить свое дело. В коридор выглянули Хино и Синохара. За задней баррикадой они увидели тело Мори, а в метре от него — его правую руку. Поверх него лежал еще один труп, однако Хино не мог узнать его.
После того как он спалил исправительный дом, ему показывали фотографии сгоревших людей. Тогда ему показалось, что они похожи на покрытые шоколадной глазурью фигурки. Но в реальной жизни мертвые выглядели по-особенному. Из них как будто что-то ушло. Но этим «что-то» была не кровь, не какая-то другая жидкость, не вирусы, не бактерии, не даже самый дух. Буквально несколько минут назад Хино покинул его собственный дух, однако он не умер. «Что же именно оставило эти тела?» — думал Хино, пробираясь ползком к «корме». В этот момент раздался еще один взрыв. Тело от пяток до верхушки черепа пронзила дрожь, и металлический запах пропитанного кровью ковролина сменился на тошнотворную серную вонь. Ударная волна снова заставила его внутренности сжаться, но на этот раз его мочевой пузырь не смог выдавить ни капли.
— Наверное, Канесиро бросил гранату, — проговорил Синохара, проползая рядом, весь перемазанный кровью.
Они уже были на полпути к комнате 8052, когда услышали крик Канесиро:
— Один пидор в вашем коридоре!
Хино испуганно обернулся, но сзади никого не было. Он догадался, что Канесиро имел в виду другое направление, и тотчас же в тени у пожарной лестницы увидел оружейный ствол и окровавленную руку в камуфляже. Должно быть, «кореец» обошел их по коридору с другой стороны здания. Канесиро бросил «узи» и схватил М16. Три пули угодило в огнетушитель, укрепленный на стене, за которой прятался враг. Хино почувствовал, как ему в плечо впился обломок дерева; две пули рикошетом попали в дверное полотно номера 8052. Мацуяма, подумав, что в дверь кто-то стучится, выглянул наружу, и тут же его встретил шквал огня с короткой дистанции. Затем кореец выпустил еще одну длинную очередь по двери, отчего она отворилась и вновь захлопнулась. Потом он отступил на лестничную клетку, где укрылся от огня Канесиро. Как только тот прекратил стрельбу, кореец выставил ствол автомата из-за угла, но в тот же момент позади него раздался взрыв. Кореец, словно гимнаст, сделал сальто вперед, стукнулся о дверь номера 8052 и тяжело рухнул на пол.
— Они все мертвы! — сказал Сато, пробираясь к номеру 8052.
Такегучи крикнул, чтобы они продолжали работу. Хино и Синохара вскочили, собрали свои инструменты и бросились выполнять приказ. Кореец сидел, прислонившись к стене рядом с дверью и вытянув ноги. Он был мертв, хотя на нем не было видно серьезных ран. Такегучи объяснил, что ударная волна от взрыва гранаты может повредить мозг и человек все равно погибнет.
На плече Хино в том месте, куда попал деревянный обломок от двери, появилось красное пятно, но ранение оказалось поверхностным, и рука не утратила своих функций. Мацуяма лежал возле колонны, и его пришлось оттащить в сторону. Лицо парня напоминало разломленный пополам плод граната. Хино поднял свой резак, а Такегучи уже дорисовывал линии разрезов. Феликс тоже получил несколько пуль: кровь текла из его груди и ягодиц; он тяжело дышал, словно у него случился приступ астмы. Такегучи осторожно перевернул его и обнаружил завернутый в полиэтиленовый мешок детонатор. Феликс случайно упал на него или намеренно прикрыл своим телом? Такегучи вытер пятна липкой крови и объявил:
— Работает!
Орихара заметно прихрамывал. Как оказалось, гранату бросил именно он, и несколько осколков попало ему в бедро. Разрезая штанину, чтобы обработать раны антисептиком, он сказал, что Канесиро бродит с ножом среди мертвых «корёйцев» и что-то режет своим ножом. Никто не обратил на его слова никакого внимания. Все были предельно сконцентрированы на работе — нужно было проверить, что ни один из проводов не поврежден во время перестрелки. Они почти закончили дело, когда в номере появился Татено и повторил то, о чем сказал Орихара:
— Канесиро что-то делает с мертвецами!
Спринклеры наконец перестали лить воду. С момента первого взрыва прошло пять минут. Хино осмотрелся: остались Синохара, Татено, Сато, Такегучи и Орихара. И еще оставался Канесиро. Всё…
