Александр Беатов - Время дня: ночь
— Да… — серьёзно заговорил отец Алексей. — Я понимаю, в каком вы расстройстве… Но иногда Господь нам указывает дорогу и таким вот образом… Это хорошо, что вы пришли ко мне… Орден Санитара не для вас…
— Я не буду для вас обузой, — сказал Саша. — Я понимаю, как много у вас важных дел…
— Вы — моё дело! — Отец Алексей улыбнулся, и блеск его глаз не мог не проникнуть Саше куда-то глубоко, в самую душу и отозваться там согревающим теплом.
— А как быть с тем, что я крещён по католически? Смогу ли я у вас причащаться? Ведь Крещение — одно.
— Да, конечно, "Едино Крещение"… Вам только нужен дополнительно небольшой обряд…
— Обряд? Какой?
— Какой? — повторил отец Алексей, и тут же ответил, будто бы, сам себе: — Мне ещё не приходилось переводить кого-либо из католичества в православие. Конечно, для этого требуется особое разрешение от патриарха. Но учитывая ваше положение, нам не следовало бы афишировать случившееся. Я думаю, что обряд Миропомазания — вполне уместен в сложившейся ситуации. После этого вы можете считать себя православным. Впрочем, это нужно больше вам, а не Богу. Вы можете исповедоваться и причащаться и без этого обряда. Я сообщу через Володю Никанорова, когда и как мы это устроим.
Священник снова задумался, не сводя взгляда с юноши. Его зрачки будто в соответствии с его мыслями то увеличивались, то уменьшались в размерах, пока, вдруг, он не спросил:
— А что, та девушка, так, значит, и не приехала с вами?
— Нет… — Саша хотел было рассказать, обо всём с самого начала: о его визите к Санитару, к Ольге, о том, как её "перехватили" на вокзале, но решил, что всё это теперь лишнее, что его короткий ответ и сам факт его прихода сюда итак исчерпывающе всё объясняют.
— Ну, ничего… — Отец Алексей придвинулся к Саше поближе. — Всё перемелется… Вы читали Цвейга? У него есть такой рассказ… Называется "Амок"…
И Саша действительно вспомнил этот рассказ.
— Да, читал… — ответил он.
— Я так и знал! — продолжал священник. — "Амок" — это состояние шока. — В медицине тоже, кстати, применяется так называемая "шоковая терапия", наверное, знаете… Когда боль проходит, человек начинает видеть все вещи иначе. Многим людям это не помешало бы… Но с ними ничего не происходит… Их жизнь — будто один серый пасмурный день. Потому что они — духовно мертвы… Не пугайтесь того, что случилось. Вам больно — значит вы — ещё живой человек. Случилась беда, зло… К сожалению, таков мир… Настоящий христианин не тот, кто избегает или боится зла, а тот, кто умеет извлечь из неблагополучной ситуации урок, кто превозмогает боль, обращая зло в добро. И это чудо мы с вами вместе вполне можем совершить…
Отец Алексей поднял руки, прошептал что-то, что Саша не успел разобрать. Затем опустил свои ладони на его голову, снова что-то заговорил скороговоркой по-церковно-славянски и, закончив молитву и благословение, поднялся из кресла. Теперь идите. — Священник помолчал. И когда Саша тоже встал, отец Алексей распахнул дверь, вышел из тесной комнатки на кухню и добавил: — И держите меня в курсе ваших дел.
13. Клин
Выйдя из сторожки, Саша остановился.
Лёгкий порыв ветра принёс какой-то запах, показавшийся знакомым и вызвавший в душе приятное чувство. Но чувство это, оставшись неосознанным, сразу же ушло, подавленное действительностью, к которой он возвращался. Пытаясь удержать это состояние, Саша направился через площадь, обогнул круглую клумбу, пошёл на прицерковное кладбище, где никого не было.
У него всё ещё не укладывалось в голове случившееся. Сознание помимо его воли выбрасывало защиту: он испытывал обострённое чувство восприятия действительности, и мысли его, как ни странно, вдруг, вырвались из замкнутого круга: "Санитар — Орден — Секта". Проходя мимо кладбищенских могил, среди высоких берёз, он вдруг представил себе, будто он давно умер и лежит под толщью земли на этом кладбище, а оставшийся сгусток его сознания просочился и бродит вокруг живых людей, пытаясь понять, кто он и что…
Поймав себя на этой мысли, Саша немного отрезвился.
"Что со мной? Так и с ума недолго сойти!" — подумал он и повернул обратно.
Выходя на двор, он обернулся. Сквозь деревья, едва покрытые свежей зеленью, просматривались могилы; за ними, далеко на горизонте, освещённый ярко-синим, висел салатовый образ леса.
Юноша посмотрел налево, и ему показалось, что церковный купол растворился в небесном поле, оставив лишь блестящие на солнце яркие золотые звёзды.
Десяток прихожан, разделившись на три группы, что-то обсуждали. На крыльце вновь появился отец Алексей, окинул взглядом людей, позвал кого-то к себе и, пропуская человека в дверь, мельком взглянул через двор на Сашу. Из храма вышли двое, подошли к Саше. Это оказались Никаноров Володя и его сестра. Увидев их, несколько молодых людей, из прихожан, отделились от других и тоже подошли. Володя позвал всех куда-то в гости на чай…
Группа людей вышла за церковную ограду, медленно направилась к шоссе, распавшись по двое, по трое, растянулась, влилась на узкую асфальтированную тропу, что потянулась вдоль деревенских домов, с разномастными заборами.
Сашу удивила беспечность, с которой люди шли и обсуждали религиозные вопросы, не опасаясь ни стукачей, ни того, что хотя и редкие, прохожие могли услышать такие слова, как "Христос", "Церковь", "Самиздат", "Запад", "КГБ", "Власти", — все вместе или по отдельности, — обратить внимание и что-нибудь сделать… Он почувствовал, что здесь не — Москва; здесь больше свободы не только физической, но и духовной. Что-то в этом было такое, что совсем недавно он заметил в Литве…
И всё же он спросил Никанорова:
— А не опасно нам так — всем вместе?
— Вообще-то нехорошо, конечно, — ответил Володя, шагая рядом. — Батюшка просил зря не привлекать внимание… Но ничего… Сегодня будний день. В КГБ много другой работы. — Он помолчал немного и с участием спросил:
— Ну, а как твои дела?
И Саша поведал ему обо всём том, о чём не решился рассказать отцу Алексею: о разговоре с Санитаром, о том, как тот легко и просто освободил его от обета, отпустил из Ордена. Рассказал о своём визите к Ольге, о том, как ему удалось обратить её. Поделился он своими чувствами и переживаниями, изложив, и то, что случилось на вокзале. И чувствуя, что его мысли, будто пришедшие в равновесие после разговора с отцом Алексеем, снова возвращаются "на круги своя" и вызывают сердечную боль, чтобы закрыть эту тему он спросил:
— А куда мы идём?
— А что сказал тебе отец Алексей? — не услышав его вопроса, поинтересовался Никаноров.
— А! Да! Спасибо тебе, Володя! — Саша вдруг вспомнил, как многим обязан своему товарищу. — Он меня принял к себе… Он сказал, что мне только нужно пройти обряд Миропомазания… Ну, это… для того, чтобы я стал по-настоящему православным. Ведь, я же крещён как католик… Ты знаешь…
— Нет… Я не знал… Разве ты — католик?
— Ну, да, католик. Только, отец Алексей, сказал, что всё это не имеет значения для Бога, кто я: католик или православный. Это, скорее, важно для меня. Поэтому он обещал сообщить через тебя о том, когда он сможет совершить обряд моего воцерковления в православие.
— А я, признаться, мечтал перейти в католичество! Вот те и на! А тут — всё наоборот! — Володя сбился с шага, отстал, пропуская заодно нагнавшего их сзади мужика, в кепке.
— Так, куда же мы идём? — повторил свой вопрос Саша.
— Сейчас зайдём в магазин купить что-нибудь к чаю, — ответил Володя, когда спина мужика удалилась на несколько шагов. — А потом пойдём в "домик". Мы так называем место, где снимаем комнату у одной деревенской бабки. Скоро — Вечерняя… Нужно немного отдохнуть…
Они пересекли шоссе как раз в том месте, где находился сельский магазин — небольшой одноэтажный дом. Все остановились, снова слившись воедино и продолжая обсуждать какой-то вопрос. Володя и Саша вошли в двери магазина. Они встали в очередь, человек из пяти, людей, с тем незамысловатым отпечатком быта на лицах, которые чаще всего можно встретить в провинции. Мужик, в кепке, обогнавший их несколько минут назад, стоял в другой очереди, состоявшей из него одного, и ждал, когда продавщица выдаст ему необходимое.
Получив деньги с очередного покупателя, она подошла к нему, взяла протянутую "трёшку", положила на прилавок боком бутылку портвейна, стала отсчитывать сдачу.
"В Москве бы сдачи не дали," — подумал Саша и поделился своим замечанием с Володей.
Тот, видимо, также наблюдавший за происходившим, сразу понял, о чём речь, но перевёл разговор на другое.
— Однако, ты дал Санитару хорошую "сдачу".
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что теперь он не будет сманивать людей из нашего прихода.
— А разве он кого-то сманил?
— Слава Богу, нет… Но чуть было не сманил…
