Екатерина Вильмонт - Зюзюка, или Как важно быть рыжей
– Ладно, разберемся. Мне не к спеху!
– К спеху, к спеху, ты что себе думаешь? В мое время в сорок лет помирали уж, внуков имели, а ты только жить собралась? Ты бы к доктору, голуба, сходила, может, и деток-то поздно заводить, может, и стараться незачем… Ишь ты, не к спеху ей!
– Зюзюка, ты с ума не сошла?
– А мне не с чего! Где у меня ум-то, а? Это ты вон умная, только ничего не понимаешь! И чего ты меня в такой час потревожила? Скоро уж петухи…
– Слушай, Зюзюка, а ты вообще кто?
– Зюзюка.
– Нет, я имела в виду – что ты такое: нечисть, добрый дух, домовой?
– Я Зюзюка, а ты дура!
И она больше не отвечала на мои вопросы. Ну и пусть, устала я от нее.
Утром я увидела в окно, что Себастьяна выгуливает Виталий Маркович. Значит, Егору не лучше. Как глупо, я не знаю его телефона, а он моего. А звонить в дверь – только тревожить. Не буду. И я занялась уборкой. Какое удовольствие убирать новую квартиру, как вспомню свое отчаяние в родительских хоромах, превратившихся в результате в дом Эшеров… А тут полтора часа – и готово. И права, бесконечно права Алина – не надо пускать в дом мужиков, ох не надо! Но я уже чувствовала какую-то ответственность за Егора. И позвонила Эмилии.
– Дашенька, – обрадовалась она. – Как ваши дела?
– Спасибо, благодаря вам прекрасно. Мне так хорошо работается с Иришей.
– Она тоже на вас не нарадуется, говорит, что вы очень пришлись ко двору.
– Эмилия Казимировна, я хочу спросить, у вас есть телефон Егора?
– Разумеется! Но я…
Дело в том, что его вчера избили у нас во Дворе, вроде все обошлось, но потом у него прихватило спину. Я хотела бы узнать, не нужна ли ему помощь… – отчего-то смутилась я.
– Даша, это безумие, нет, верх безумия!
– Что? – не поняла я.
– У Егора столько женщин…
– Ну и на здоровье, но… он, наверное, удивляется, что я не звоню, а я просто не знаю телефона.
– Дашенька, но если он сам не дал вам своего телефона… Как же я могу? Это как-то неприлично.
– Хорошо, тогда прошу вас, позвоните ему и спросите, как он себя чувствует и не надо ли ему чего. Вряд ли он хочет в таком состоянии показываться своим бабенкам, а я просто соседка!
– Вы влюбились в него, Дашенька? Немудрено…
– Да боже меня упаси!
Странно, что она не стала выпытывать подробности избиения Егора и его чудесного спасения, она – как Зюзюка, все больше об амурах волнуется. Старая школа!
Через десять минут она позвонила.
– Даша, почему ж вы не сказали, что спасли Егора? Он просто в восторге от вас! И сам попросил у меня ваш телефон. Вы позволите?
– Господи, конечно!
– Тогда он через пять минут вам перезвонит, я только сообщу ему ваш номер.
Да, вот это воспитание! Цирлих-манирлих! Через пять минут действительно позвонил Егор.
– Даш, привет!
– Как спина? Я видела в окно Виталия Марковича.
– О прогулках пока и думать не могу, по квартире с трудом передвигаюсь. Но во второй половине дня должен приехать мой друг, он хирург, тогда и разберемся.
– Ты не голодный, тебе ничего купить не надо?
– Да нет, спасибо, заезжал муж моей сестры, все привез и забрал Себастьяна.
– Бедный Себастьян!
– Ничего, он любит у них бывать. Они за городом живут, он там целый день на воздухе, в снегу валяется… Даш, еще раз спасибо тебе.
– Да ладно. Надеюсь, твой доктор тебя скоро на ноги поставит. Пока!
В пять часов я с чувством исполненного долга уселась смотреть «Свою игру». Вдруг в дверь позвонили. Кого черт принес?
В глазок я увидела какие-то цветы.
– Кто там?
– Откройте, пожалуйста, я от Егора…
Я открыла. На пороге стоял мужчина и держал в руках… здоровенную кадку с фантастической бело-розовой азалией!
– Ох, вот это да!
– Куда поставить? Горшок тяжеленный! Целый куст! – Он занес кадку в гостиную. – Послушайте, надо, наверное, под него что-то подставить, давайте, пока я здесь, а то вам не поднять.
Я вспомнила, что у меня есть огромное блюдо для плова, которое когда-то мне привез в подарок Кристинкин муж. Я никогда им не пользовалась. Вот теперь оно пригодится!
– Ой, спасибо, я сейчас!
– О, это подойдет! Где будете ставить, азалия не любит тепла.
– Я знаю, вот тут лучше всего!
Он поставил кадку на блюдо, отряхнул руки, и только тут я на него взглянула. Что-то в его лице показалось мне знакомым…
– Даша? – вдруг ахнул он. – Ты стала рыжей, я сразу и не признал…
– Ромка, ты?
– Я, Дашка, я!
Это был мой одноклассник, Ромка Лосев, безнадежно влюбленный в меня в последних классах школы.
– Откуда ты взялся, Ромка? – вдруг страшно обрадовалась я.
– Да вот Егор позвонил, что спина болит, рассказал, что соседка спасла его с помощью азалии, и просил по дороге найти самую большую азалию. Даша, как я рад, ты стала еще лучше…
– Так ты хирург?
–Да.
– Я даже не знала, что ты поступил в медицинский.
– Ты никогда мной не интересовалась. А я вот знал, что ты училась на филфаке, а потом замуж вышла…
– Ромочка, это было так давно, а ты изменился, такой стал… матерый, что ли…
– Дашка, тебе идет быть рыжей… – он вдруг протянул руку и коснулся моих волос. Я вздрогнула. Его карие, чуть навыкате глаза, близоруко прищуренные, смотрели на меня с такой нежностью…
У меня вдруг тревожно застучало сердце.
– Что мы так стоим, заходи, Ромка, хочешь чаю или кофе?
– Хочу, конечно, хочу, но сперва надо осмотреть Егора, я же к нему приехал…
– Да, да, конечно, но потом обязательно приходи.
…С ума сойти, как меняет людей жизнь! Ромка в школе был тощим, некрасивым, правда, умным и развитым парнем. С ним никогда не было скучно, однако девчонки взрослеют раньше, и я никогда не влюблялась в одноклассников. А теперь это сильный сорокалетний мужчина, определенно очень интересный, с легкой сединой на висках и печальными карими глазами. Почему-то я разволновалась.
Егор тебе пригодится, предрекала Зюзюка. Может имелся в виду Ромка? Нет, что же это за наказание – все время жить ожиданием любви? Я хочу любви… Но не той, о которой трындит Зюзюка, а настоящей, как в книгах моего детства, романтической, может, даже жертвенной, а что, я могу… мне еще не поздно… вон, Зюзюка рассказала, что бабушке было за пятьдесят, а мне только сорок, и не зря я стала рыжей! А встреча через столько лет с человеком, о котором я и не вспоминала…
Может, я от отчаяния уже вообразила, что Ромка мне понравился? Да нет, вон Егор мне тоже нравится, и вроде даже я ему нравлюсь, но душа молчит, а тут такая вибрация… Нет, все не случайно в этой жизни, и, наверное, мы должны были встретиться с Ромкой, чтобы я наконец оценила его. А вдруг он просто обрадовался встрече с прежней школьной любовью? А теперь… У него же наверняка есть своя жизнь, и вполне вероятно, что в ней не будет для меня места? Вот не нашлось для меня места в жизни худородного дворянина Германа. И вдруг в памяти снова всплыли слова Зюзюки, сказанные в ночь нашего с ней знакомства. Дословно не помню, но она тогда сказала, что я без ее подсказки упустила что-то важное в юности… Вот сегодня я уж точно с ней пообщаюсь!
Ромки не было часа полтора. Ну сколько может опытный хирург осматривать больного? Меня уже трясло от нетерпения. А может, он ушел, решил не ворошить прошлое, зачем ему какая-то школьная любовь, к тому же безответная? В первый момент обрадовался, а потом решил – ну ее к бесу, эту задаваку Дашку, зачем мне сдалась сорокалетняя баба? Я то и дело подходила к двери, смотрела в глазок, прислушивалась, не открывается ли дверь Егора, но все было тихо. Неужели ушел? И в какой-то момент я перестала ждать. С ума я, что ли, спятила, Ромка Лосев мне понадобился! Дура набитая, хорохоришься, а сама готова даже в Ромке Лосеве увидеть мужчину своей мечты… Бред, бред!
Я ушла в спальню. И вдруг зазвонил телефон.
– Алло!
– Даш, это Егор! Слушай, Ромка все рвется к тебе, а я считаю, это свинство – бросать раненого в горьком одиночестве, может, ты придешь к нам, а? Даш, пожалуйста, приходи, я так рад, что ты знакома с моим лучшим другом… Надо за это выпить…
– А тебе-то пить можно? – спросила я, не зная, радоваться или огорчаться такому повороту.
– Один бокал доктор разрешил. Даш, ну пожалуйста! Ты теперь за меня в ответе, ты ж меня приручила, а скажи, какая азалия?
– Азалия сказочная, но если тебя опять будут бить у меня под окном, она тебя уже не спасет, я ее просто не подниму! Ладно, приду через пять минут. Что-нибудь нужно?
– Ничего, только прекрасная рыжая женщина.
И я загадала – если Ромка не скажет Егору, что я вовсе не рыжая, то у нас что-то получится…
Дверь мне открыл Ромка.
– Даш, ты не обиделась?
– Нет, что ты…
– Понимаешь, чтобы спорить с олимпийским чемпионом, нужно иметь стальные нервы.
– При чем тут олимпийский чемпион? – удивилась я.
– Знаешь, какое нужно упрямство, сила воли, напор, чтобы…
– Роман, кончай издеваться, идите сюда! – позвал Егор из кухни. Он стоял у плиты.
