Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
Ольга помолчала, о чем-то вспоминая, тихо утирая слезы. А потом взглянула на отца Игоря и кротко улыбнулась.
— Вы, наверное, будете очень удивлены, но у меня к вам есть одно поручение.
— От кого же? — улыбнулся и отец Игорь.
— От отца Лаврентия. Не удивляйтесь. Его дух пребывал в таком возвышенном состоянии, что многое из того, что нам кажется странным — и тогда, и теперь, для него было открыто, понятно. Хотя…
Она задумалась.
— Нет, я не смею лезть своим грешным умом в такие тайны. Просто скажу, что в последнюю нашу встречу отец Лаврентий велел мне рассказать одну историю тому батюшке, который придет на его место после смерти. Видимо, отец Лаврентий чувствовал свою кончину, поэтому отдавал близким людям последние поручения. Теперь мой долг выполнить одно из них.
Отец Игорь тоже стал серьезным и задумчивым.
— Коль такова воля почитаемого вами старца, то мой долг выслушать вас.
Ольга положила руку на могильный крест:
— Пусть это святое место будет во свидетельство тех слов, которые буду говорить со слов самого отца Лаврентия. Но прежде хочу спросить вас, отче: вы слыхали что-нибудь о раките?
— О раките? — изумленно взглянул отец Игорь. — Кроме того, что известно всем, ничего больше.
И стал декламировать по памяти:
Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
— Ворон! Где б нам отобедать?
Как бы нам о том проведать?
Ворон ворону в ответ:
— Знаю, будет нам обед;
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.
Кем убит и отчего,
Знает сокол лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая…
Ольга улыбнулась, ничего не сказав в ответ.
— Правда, помню еще одну вариацию на эту же тему, но не помню откуда:
В чистом поле под ракитой,
Где клубится по ночам туман
Эх, там лежит, в земле зарытый,
Там схоронен красный партизан.
Партизан отважный, непокорный,
Он изъездил тысячи дорог,
Эх, да себя от мести черной,
От злодейской пули не сберег…
— Ого, какие познания народного творчества! — удивилась Ольга. — Но нет, это все не то. Как говорится, не та песня, не на ту тему и не про тех героев. А такие строчки вам знакомы:
Редеет ночного тумана покров,
Утихла долина убийства и славы.
Кто сей на долине убийства и славы
Лежит, окруженный телами врагов?
Уста уж не кличут бестрепетных братий,
Уж кровь запеклася в отверстиях лат,
А длань еще держит кровавый булат…
Отец Игорь в ответ лишь пожал плечами, ожидая дальнейшего рассказа своей гостьи.
— «Долина убийства и славы» — это, между прочим, то самое место, где мы сейчас находимся. Или примерно то. Как утверждают историки, много веков тому назад здесь происходили страшные кровавые битвы русских ратей с монголо-татарскими полчищами. Трупами убитых с обеих сторон здешние поля были устланы, усеяны. Не зря эта деревенька, где испокон веков жили люди, получила такое непривычное для живых название: Погост. А поле, что сразу за ним, знаете, как называется? Тоже непривычно: Убитое.
— Интересный экскурс в историю, — задумчиво сказал отец Игорь, понимая, что все это — лишь присказка. А весь рассказ еще впереди.
— Есть одна легенда, быль, — продолжила Ольга. — Даже две, но обе похожи своим главным героем. По одной из них, когда орда иноверцев окружила здешний монастырь, то поставила перед монахами условие: либо отрекаетесь от Христа и принимаете нашего бога, или… И тогда из ворот обители вышел монах-богатырь: высокого роста, могучий, словно с древней былины. По преданию, то был известный в здешних краях разбойник, главарь шайки, которая грабила всех, кто им попадался. Но что-то надломилось в душе этого свирепого человека, он раскаялся и ушел в монастырь.
— Вот это я уже точно знаю, — улыбнулся отец Игорь. — «Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил»
— Да-да, именно так. Совесть Господь пробудил. И когда монастырь оказался в окружении, без всякой защиты, этот благоразумный разбойник вышел из ворот и громогласно сказал: «Кто отречется от Христа — да будет Им навеки проклят!» И первым смиренно склонил голову под татарский меч. А следом за ним — все монахи. Все до одного! Так и сложили тут свои головушки.
По другой же легенде, очень схожей на первую, этот самый разбойник, ставший монахом, благословившись у игумена, вышел сам на битву с целым полчищем басурман, разорявших православные святыни, и в неравном бою погиб.
— Но причем тут ракита, с чего мы начали разговор? — отец Игорь продолжал внимательно слушать Ольгу.
— А притом, что в былинных песнях как раз и поется об этом легендарном богатыре, лежащем убитым под ракитой. Да и самого этого богатыря, оказывается, тоже звали… Ракитой. И есть такая легенда, что вовсе он не погиб, а ушел в здешние леса и стал отшельником. И там живет… До сих пор…
— Как это до сих пор? — оживился отец Игорь. — Вы хотите сказать, что он… до сих пор…
— Вот как раз об этом мне поведал отец Лаврентий. И вам велел передать то же самое.
— И для чего же? То, что было, — быльем поросло. Быль она и есть быль. Полуправда, полусказка, полу…
Ольга не спешила с ответом.
— Я хочу сказать, что не берусь постичь своим грешным умом те тайны, которые были открыты батюшке Лаврентию. Но тоже думаю, зачем он велел вам рассказать обо всем этом? Наверное, для того, чтобы вы были готовы к встрече с…
Она замолчала, пристально глядя на отца Игоря. Молчал и тот.
— …С тем самым былинным героем: разбойником, монахом и богатырем.
— Так вы только что убеждали меня в том, что он был убит. И лежит убитый. Под той самой ракитой. Или лежал. Но там же.
— Да, лежал. Да, убитый… Не знаю. Ничего не знаю. А вот то, что тут есть какая-то тайна — это правда.
Она вдруг перешла на шепот:
• — Однажды батюшка Лаврентий ушел по каким-то делам в лес и… заблудился. Это здесь лес, а дальше, вглубь — настоящий бор. Не было его несколько дней. Такого раньше не случалось. Мы подняли всех на ноги: и милицию, и спасателей, и местных старожилов, кто знает каждую лесную тропку. Тщетно. Нам говорили, что с таким лесом шутки плохи. Не один смельчак, бывало, ушел — и как в воду канул. Мы совсем пали духом, да тут отец Лаврентий сам объявился. И сразу в храм на молитву. С той поры раз в год, в Великий пост, уходил он на несколько дней в лес, беря с собой Запасные Дары. Куда, зачем, кому? Мы не дерзали спрашивать. Да и сам он не спешил посвящать в эту тайну. Лишь несколько раз напомнил мне ту быль и велел передать после своей смерти тому, кто придет служить сюда. Мне же, грешной, осталось лишь исполнить волю батюшки, а вам, отец Игорь… Не знаю даже, что добавить к этому рассказу. Лишь одно: да будет на все воля Твоя, Господи!
Отец Игорь проводил гостью назад в аэропорт со своими друзьями-священниками на их машине. По дороге Ольга попросила остановиться возле крупного международного банка и ненадолго зашла туда. Возвратившись, она протянула отцу Игорю банковскую карточку:
— Это на ваши нужды, отче. Думаю, вы распорядитесь вполне благоразумно. Единственная моя просьба к вам… Нет, две просьбы: поставьте на могилке батюшки Лаврентия памятник, достойный его праведной жизни. А вторая просьба: помогите местному сельсовету провести к вам хорошую дорогу. Та, что есть, — не дорога, а сплошная мука и издевательство над людьми. Тут на все хватит.
Расставшись, отец Игорь поспешил домой.
— Интересно, сколько тебе эта дамочка «отстегнула», — насмешливо сказал отец Виктор, сидевший за рулем.
— Коммерческая тайна? — рассмеялся отец Владимир, хлопнув отца Игоря по плечу.
— Никаких тайн. Можем прямо сейчас зайти и проверить.
Друзья остановили машину возле уличного банкомата, и отец Игорь вставил туда подаренную банковскую карточку. От суммы, что высветилась на дисплее, он обомлел: она была с четырьмя нулями! К тому же в самой престижной иностранной валюте. Обескураженный, он возвратился в машину.
— Ну и что там? — рассмеялись друзья, глядя на него. — Ноль целых и фиг десятых? На бутылку кефира хватит?
— На бутылку кефира?.. — все еще не в силах прийти в себя, ответил тот. — И на булочку тоже… С маком…
— Знаю я этих добродетелей, — поняв по-своему замешательство друга, продолжил отец Владимир. — На рубль помогут, а на сто растрезвонят. «Не надейтеся на князи, на сыны человеческия» На себя надейся, отец, и на друзей верных. А будешь надеяться на подачки — отшельником и сгниешь. Думай и решай.
— А что решать? — отцу Игорю хотелось переключить разговор на другую тему. — Сегодня отоспитесь, завтра пойдем в лес, здешнюю красу вам покажу, в городе такой никогда не увидите.
Отец Игорь рано утром снова ушел в храм служить Литургию, пока гости еще крепко спали. На дворе было пасмурно и сыро. Возвратился нескоро: после службы, взяв Запасные Дары, он ушел причащать тяжелобольную, которую соборовал накануне, а потом — на другой край села соборовать умирающую старушку. Когда уставший и ничего с утра не евший возвратился домой, гостей не было.
