Гас Ван Сент - В Розовом
Спущусь-ка я вниз, поищу среди бумаг один пропавший негатив. В свои немолодые годы я начинаю ценить время, нужное для самых простых действий. Возможно, в маленьком путешествии вниз по лестнице, в самом этом движении, заключен весь смысл жизни.
Наклоняюсь и запускаю руку под раковину. Отпихиваю в сторону что-то непонятное и вытаскиваю старые бумаги.
«Очистишь свой дом — очистишь свой ум», — как говорил ученику один мастер дзен.
Стукаюсь головой то ли о раковину, то ли о какой-то выступ.
Движение придает смысл нашей скромной (пусть и трудной) жизни в четырех измерениях. Жестокая охота на лис становится развлечением, а война-спортом. В зле, даже если оно скучно и монотонно, много движения, и поэтому оно интересно.
Быть может, фильмы — зло. Пока я способен ощущать себя и пространство вокруг, мне вполне достаточно просто двигаться в четырех измерениях.
Даже в размышлении есть свои, довольно примитивные, правила дорожного движения, пути достижения цели — и простые радости.
Привет, брательник!
Все очень запущено. Ребята из города нас разыскивают, хотят получить назад деньги за перенесение в Розовое-2. Ну, помнишь ту ерунду, что мы пытались для тебя устроить на этой стороне? Ничего, мы разберемся.
Тебе, наверное, смешно, но у нас в натуре проблемы. Потому что мы провалили дело с фильмом, который ты помог нам снять, извини. Правда, показали толстому Харрису, и ему понравилось. Может, ты станешь гребаной звездой. Умора, да?
А ты вообще знаешь, что такое звезда?
В общем, рекламщик узнал о фильме. Хреново. Ладно хоть ничего не спрашивает. Как, черт побери, держать в порядке все эти мелочи, всякие даты и прочее? Мне нужен секретарь. Да, знаю, это на Мэтте, но он вечно бухой. Не то чтобы я жаловался.
И все-таки.
Шутка, братан!
Мира!
Джек.
КОНФЕРЕНЦИЯ ИНФОРЕКЛАМЩИКОВ
Компания «Брэндон энд Бейтс Стил Соз» проводит на лыжном курорте конференцию по инфорекламе; я решил поехать. Встретил сегодня Мэтта в баре и поинтересовался, не хочет ли он съездить со мной и заодно покататься на лыжах. Он воспринял приглашение с энтузиазмом:
— А ты возьмешь меня с собой на лыжи, Спанки?
Пока мы говорили, он ходил вокруг бильярдного стола. Мэтт очень любит бары: он там пишет стихи [45] и пьет — это два его главных хобби. Впрочем, играть в бильярд он тоже навострился.
Я в первый раз еду на лыжный курорт.
Отправляемся мы от Мэтта с Джеком. Мебель в их доме разбросана во все стороны. У стульев, явно взятых в благотворительной организации, отрублены или отломаны ножки, так что сидишь на них почти как на полу.
Мэтт сегодня смахивает на пирата, и ему это к лицу. Недавно он ходил с другом в поход в Биг Сур и лишился переднего зуба, поэтому теперь и осваивает пиратский образ. На нем полосатая вязаная шапочка, брюки клеш, свободно собранные вокруг талии широким поясом с большой пряжкой, хулиганская блуза в стиле Эррола Флинна и поношенные коричневые сапоги. Мэтт берет сумку, мы прощаемся с Джеком и выходим из дома. Он говорит, что перед полетом ему нужно зайти в ближайший винный магазин.
Мэтт покупает большую бутылку «Эйншент Эйдж» и еще одну «Джек Дэниэлс», поменьше, на случай, если первой не хватит.
Скорей бы приехать. Соберутся очень известные продюсеры и режиссеры инфорекламы, объясняю я Мэтту. Мы едем в шахтерский городок в Колорадо, он называется Ледвилл. По всему городу в небольших залах будут проходить просмотры, а по вечерам все будут встречаться в каком-нибудь элегантном ресторанчике, сплетничать и рассказывать о своих проектах. Иногда приходится много работать, но развлечений тоже хватает.
Мэтт склоняет голову набок, как собака, которая пытается угадать, в какой руке косточка.
— Звучит шикарно, Спанки. То есть столько всякого народу… У-у-у…
Он вздрагивает всем телом, как желе, и вливает виски в кока-колу, принесенную унылой стюардессой.
— Надо как-то ее развеселить. Ты посмотри, какая кислая, а? Мы такого не допустим, нет, сэр, — заворковал Мэтт.
— Как наши делишки, — прочитал ее имя на значке, — Шэрон? Как дела? Хорошо летим, а?
В ответ она дает ему подушку с верхней полки и идет дальше по проходу.
— Слушай, как мило, я ведь не просил подушки, — радостно удивляется Мэтт, добавляет еще немного виски в свой уже наполовину пустой стакан и сощуривается, глядя в сторону стюардессы. — Все будет нормально.
Мэтт поворачивается ко мне и видит «Нью-Йорк тайме», которую я только что ухитрился развернуть, несмотря на тесноту.
— Ух ты, это еще что? — Странный снимок козы.
На передней полосе — статья о вампире, свободно разгуливающем по Пуэрто-Рико.
— О, вампиры! Причем в «Нью-Йорк тайме», — удивляется Мэтт. — Это что, правда?
— Наверное, правда, это же «Тайме», — проверяю, нет ли подписей типа «шутка» или «на правах рекламы».
Нет, солидная четвертая страница.
— Настоящая статья о вампире, — говорю я. Широко раскрыв глаза от удивления и испуга, мы погружаемся в чтение.
— Это же монстр, смотри, там так и написано. Монстр! — Останавливает стюардессу, которая надеялась пройти мимо нас незаметно. — Можно еще одну колу?
— «Он серый, глаза красные, язык то всовывается, то высовывается, а спина меняет цвет, как у хамелеона», — цитирует Мэтт предполагаемого очевидца. — «Язык то всовывается, то высовывается» — это мне нравится.
— Поехали туда, — предлагаю я.
— А конференция?
— Слишком все хорошо… — Я пропускаю вопрос Мэтта мимо ушей. — Как ты думаешь, там есть охотники на вампиров?
— О да, конечно, — отвечает Мэтт. — Если столько народу знает, они съехались туда со всего света. Не каждый день такая крутизна! Там этих охотников уже тысячи.
— И журналистов. — Я поднимаю бровь. — Без них никак.
— Классное сочетание, — говорит Мэтт. — Я имею в виду колу с виски. Четкая смесь. Хочешь попробовать?
— Нет, спасибо… «Люди не выпускают из дома собак и кошек, потому что боятся, что монстр их укусит».
— Ага.
Наш самолет взмывает над Скалистыми горами, и Мэтт судорожно хватается за стакан.
— Ненавижу летать!
— Почему, из-за болтанки?
— Нет, это как раз по кайфу. Просто мне скучно в этом тесном металлическом цилиндре. Простите, мэм, нельзя ли еще одну колу? — Мэтт улыбается стюардессе. — Сегодня у нее явно плохой день.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.
— А ты видел, какое у нее лицо? У-у-у-у… — И его снова передергивает, словно по спине Мэтта пробежала небольшая ящерица-ядозуб.
Я вижу встревоженное лицо стюардессы и опускаю глаза в газету.
— Ты прав, у нее сегодня плохой день. Я бы сразу и не заметил, — говорю я.
— Не просто плохой день-жуткий облом, — поправляет меня Мэтт.
— На Пуэрто-Рико можно одолжить денег у Сэйбина, — предлагаю я. — Сэйбин — владелец фирмы по производству сабель, я для них делаю ролики.
— О, это было бы… да, в общем, да! Было бы так…
Мэтт скашивает глаза на кончик носа, а руками как будто печатает на маленькой печатной машинке. Такой жест он делает, когда ему что-то очень нравится: например, в очередной раз слушая любимую песню.
— Было бы… здорово, — наконец выговаривает он.
— Мы могли бы притвориться охотниками. Наденем специальные костюмы, прицепим к поясу всякие ягдташи, канаты, копья, ножи…
— А на руках сделаем татуировки.
— Можно всем сказать, что мы его поймали, и сделать пресс-релиз, где пообещаем показать его в «Холидей Инн» Сан-Хуана. Снимем зал, посадим монстра в клетку, закроем занавесками и в самый подходящий момент откроем.
— Занавески должны быть обязательно белые! И монстр будет плеваться на них кровью и кричать страшным голосом.
— Это будет актер, — говорю я.
— Одетый под монстра.
— Всех разыграем.
— А нас в тюрьму не посадят? — спрашивает Мэтт.
— Сразу не посадят, но лучше быстро смотаться.
— Все снимем на пленку, — добавляет Мэтт. — Будет… здорово. — И снова печатает на своей крошечной машинке.
Я молча наблюдаю за ним.
— И все-таки мне кажется, нужно ехать на конференцию, — говорю я.
— Да, наверное. А потом можно и в Пуэрто-Рико.
— Гм-м… — задумался я. Как бы это сделать? Может, удастся одолжить денег.
Мэтт доверчиво смотрит на меня. Очень мило.
— Лови момент, Спанки, садись на него верхом и скачи вперед! Действуй! — И добавляет, как герой из старого приключенческого фильма: — Итак, мы отправляемся в Пуэрто-Рико на поиски вампира!
Самолет идет на посадку. Резиновые шасси размером с мою машину целуют посадочную полосу раз, другой, и вот мы на земле.
Мэтта снова передергивает. И причиной этому, похоже, не радость или удовольствие, а белая горячка. Гм…
