Жан-Кристоф Руфин - Глобалия
Байкал опустил глаза. Это были те самые слова, которые он привык слышать всякий раз, когда пытался разузнать что-то, что его интересовало.
— Похоже, вы, молодой человек, не очень-то верите в террористическую угрозу.
Инстинктивно чувствуя подвох, Байкал предпочел промолчать. Альтман положил карту, отошел на несколько шагов и объявил:
— Именно поэтому я и хотел с вами встретиться.
Не переставая говорить, Рон Альтман увлек своего гостя за собой. Оставив за спиной полумрак гостиной-библиотеки, они вошли в просторную столовую. Все три огромных окна выходили в сад и были распахнуты настежь. На обшитых темным деревом стенах висели китайские фарфоровые тарелочки, напоминавшие крохотные окошки, за которыми виднеется голубое небо.
После того как Альтман впервые открыто атаковал Байкала, разговор снова стал перескакивать с одного предмета на другой. Любая вещь, будь то картина, ваза или комод, давала пищу для беседы. По каждому поводу старик готов был рассказать какой-нибудь случай из собственной жизни или из истории, что, впрочем, казалось едва ли не одним и тем же. Байкал слушал его как зачарованный. У юноши дух захватывало от этого путешествия по обитаемому, живому прошлому.
Альтман мастерски владел давно исчезнувшим искусством, которое именуется беседой. Он знал ей настоящую цену. Умело построенная беседа позволяет добиться невозможного. Тому, кто владеет ее правилами, дозволены самые рискованные виражи. Продолжая беседовать, старик и юноша вышли из столовой через предназначенную для прислуги двустворчатую дверь, проникли в кладовую с кремовыми стенами, а затем оказались на кухне. Байкал никогда в жизни не видел ничего подобного. Свет проникал из двух окошек, расположенных под сводчатым потолком, в которые не было видно ничего, кроме вечно голубого неба. По стенам висели диковинные инструменты. Альтман говорил о них с такой нежностью, как будто речь шла о старых друзьях. В центре мирно гудела жаровня на углях, а рядом воинственно торчала железная кочерга. Над противнем нависали впечатляющего вида вертела, снабженные крючками и приводимые в движение с помощью роликов и цепей. На разделочном столе за долгие годы образовалось множество вмятин. Каждый из висевших по его периметру резаков, ножей, молотков для отбивки мяса оставил свой след на твердой деревянной поверхности, так что на ней постепенно проступил замысловатый узор. Напротив стоял кондитерский столик с мраморным покрытием, а над ним красовалось целое семейство медных формочек, сбивалок и дуршлагов. Подобное логово, доверху набитое всеми этими орудиями, предназначенными для истязания природы, могло показаться настоящим казематом, где тесто и мясо подвергают изощренным пыткам, а потом поджаривают на медленном огне. Но бело-голубой кафель на стенах и свежие съестные припасы, выставленные на большом столе в самом центре, придавали всей кухне веселый, уютный облик. Байкал, как и все его современники, привык видеть натуральные продукты только изображенными на этикетках. Увы, внутри упаковок скрывались полуфабрикаты быстрого приготовления, не имевшие ничего общего с теми ингредиентами, из которых они якобы состояли.
— Я буду очень рад, если вы согласитесь со мной отобедать, — сказал Альтман.
А потом, не дожидаясь ответа, добавил:
— Я знаю, сейчас еще рано. Чтобы не терять времени, мы сами все приготовим, если вы не откажетесь мне помочь.
Сказав это, он снял плащ, повесил его на крючок в кладовой и надел длинный белый передник. Другой он протянул Байкалу, который повязал его как ни в чем не бывало.
Перестав удивляться чему бы то ни было, Байкал был очарован непринужденными манерами старика и больше не пытался сопротивляться. Этот дом и сам Альтман принадлежали к другой эпохе, быть может и недавней, но безвозвратно ушедшей. То была эпоха, когда энергию давал огонь, ткани делались из парусины или шерсти, а в пищу употреблялись плоды, которые приносила земля. От времен Юлия Цезаря или Людовика XIV этот дом отделяло меньшее расстояние, чем от той действительности, которая обычно окружала Байкала. В этом исчезнувшем мире люди сами вершили свою судьбу. И только здесь, в этом доме, казалось, все каким-то удивительным образом осталось по-старому.
Глава 7
ЧИСТИТЬ ЗЕЛЕНЫЙ ГОРОШЕК - занятие отнюдь не простое. Прежде всего, оно требует нешуточного владения своим телом. Сидя с прямой спиной, нужно положить локти на стол, слегка приподняв одну руку, взять стручок, вскрыть его ногтем большого пальца другой руки и вытолкнуть горошины снизу вверх, так чтобы они с веселым звоном высыпались в кастрюлю.
Байкал, допустив сначала пару вполне естественных промахов, проявил в этом деле большие способности, так что Альтман остался очень доволен.
— Признайтесь-ка честно, — обратился мастер к ученику, — вам когда-нибудь доводилось видеть зеленый горошек не в консервной банке?
— Нет, — отозвался Байкал, — но до сих пор я прекрасно обходился и без этого.
— Вы одновременно и правы, и не правы, молодой человек. Конечно, трудно тосковать по тому, чего не знаешь, но такие вещи все-таки подспудно влияют на нас.
Альтман взял в руку стручок, но вместо того чтобы вскрыть его, стал им размахивать, держа двумя пальцами, словно дирижерскую палочку.
— Например, если смотреть прямо перед собой, боковым зрением многого не разглядишь. В обычной жизни эти слепые пятна никому не мешают. Но представьте себе, что как раз сбоку выскочит машина и раздавит вас в лепешку.
— Я не боюсь, что меня раздавит зеленым горошком, — рассмеялся Байкал, пожимая плечами.
— Все это намного серьезнее, чем вы думаете.
На лице Альтмана не было и тени улыбки.
— И все-таки вам эта аналогия должна быть понятна, — снова заговорил он, не отрывая глаз от нового стручка, — вы же много раз пытались проникнуть в запретные зоны, в антизоны, которые находятся вне вашего поля зрения.
— Да, пытался.
Байкал снова насторожился. Он начинал понимать, что Альтман называет искусством беседы: кажущиеся беспорядочными скачки с одного малозначительного предмета на другой и важная тема, которая постепенно вырисовывается за всем этим.
— Значит, есть вещи, которых вы никогда не видели и которые, тем не менее, на вас влияют. Вас к ним непреодолимо тянет.
— Может быть, меня к ним и тянет. Но я их не боюсь.
— Господи Боже! — вскричал Альтман, — это же и есть ваше самое ценное свойство!
Тяжело поднявшись, старик собрал оставшиеся целые стручки и ссыпал их в бумажный кулечек.
— Для нас двоих вполне достаточно.
Он подошел к жаровне, взял кочергу и решительным жестом размешал угли. Взметнулись и полетели под потолок красные искорки, подхваченные потоком теплого воздуха.
— Передайте-ка мне кастрюлю, будьте добры.
Это оказался позеленевший медный котел, на вид очень тяжелый. Байкал донес его до жаровни и водрузил сверху.
— Надо же, одной рукой! — удивился старик. — Да уж, молодость, молодость...
И принялся резать уже очищенную луковицу тонкими кружочками, которые падали прямо в кастрюлю.
— Да, вы ничего не боитесь. Именно поэтому мы вами заинтересовались. Передайте, пожалуйста, лавровый лист. Там, в баночке.
Движением головы он указал на полку, где стояли специи. Байкал подошел к ней и по очереди доставал то одну, то другую баночку, пока наконец не последовал утвердительный кивок.
— Да, вот это. Такие большие листья. Двух хватит.
Альтман бросил их в кастрюлю с горошком.
— Ваша способность противостоять опасности — не самое ценное для нас качество. У нас нет недостатка в смелых людях. Мне иногда кажется, что других просто не бывает. Все подряд занимаются боевыми искусствами, несмотря на возраст. Каждый раз, когда происходит теракт, приходится сдерживать толпу, чтобы она не ринулась на помощь пострадавшим. Как известно, террористы часто закладывают в одном месте по два взрывных устройства, надеясь устроить бойню среди сил правопорядка. Вы не накроете на стол?
Байкал открыл большой застекленный посудный шкаф и стал вынимать тарелки.
— Парадокс состоит в том, — продолжал Альтман, помешивая свою стряпню длинной деревянной ложкой, — что большинству смельчаков очень нужно чего-нибудь бояться. Вы обращали внимание? Люди везде видят опасность. Им просто необходимо чувствовать угрозу. Если им сказать, что все хорошо, это их деморализует в прямом смысле слова.
Расставляя тарелки, Байкал что-то пробормотал в знак согласия.
— А вы, — настаивал Альтман, — вы ведь тоже очень смелый человек, но при этом ничего не боитесь.
— Откуда вам знать?
— Конечно, я сужу только со стороны.
Они сидели за столом друг напротив друга. Овощи варились себе потихоньку, а сотрапезники тем временем принялись за огромное блюдо с мясными деликатесами. Альтман достал бутылку вина, которая дожидалась, лежа на полочке в углу, и попросил Байкала открыть ее.
