Юрий Слепухин - Джоанна Аларика
— Бред! — крикнул полковник. — Вы отдаете себе отчет в том, что именно они являются самыми боеспособными?
— Совершенно верно. Именно поэтому нужно перемолоть их в первой фазе операции. Вам это ясно? Они будут сопротивляться так или иначе, и если не разгромить их на границе, разнесут ферменты сопротивления по всей стране. А герилья в собственном тылу — это самое страшное, что может встретить Армас после победы. Учтите, его войска состоят из наемников и, следовательно, приспособлены к любому типу войны, кроме партизанской.
Полковник, нервно щелкая зажигалкой, закурил новую сигарету.
— Нелепость! — фыркнул он. — Герилья! Партизаны! Ветряные мельницы! Чего ради мы будем из страха перед завтрашними трудностями создавать себе ненужные трудности сегодня?
— Вы никогда не играли в шахматы?
— Здесь мы не играем, мистер! Здесь дело идет не о каких-нибудь там дипломатических штучках, а об исходе военной операции! Мы сделали все, чтобы именно эти верные правительству части к началу вторжения оказались как можно дальше от Гондурасской границы…
— Это было ошибкой, — спокойно сказал хозяин. — Теперь вы ее исправите. Если части дислоцированы слишком далеко на севере, переброску нужно начать немедленно. Завтра же, вернее — сегодня утром, вы доложите военному министру, что в связи с тревожным положением на границе считаете настоятельно необходимым усилить гарнизоны в департаментах Чикимула, Сакапа и Исабаль. Кстати, эго дает вам возможность лишний раз выступить в роли патриота, в вашем положении это не лишне. Сколько времени понадобится, чтобы перебросить войска на правый берег Рио-Мотагуа?
— Сейчас трудно сказать, — пробурчал полковник, — несколько дней… Смотря в каком состоянии дороги в горах…
— Одним словом, поторопитесь. Я распоряжусь не бомбить мосты, пока не получу сигнала от вас. Ну что ж… Эта сторона вопроса ясна. Теперь с вами, доктор…
— Я слушаю, — быстро сказал человек в очках.
— С вами мы должны уточнить другую сторону. Задача та же: обеспечить тылы Армии освобождения от возможных партизанских действий сторонников свергнутого режима. Таковыми могут оказаться как военнослужащие, о чем мы только что говорили с полковником, так и гражданские лица. Нужно ожидать, что с началом вторжения левые элементы правительства потребуют вооружить профсоюзы, и население получит в руки оружие.
— Думаю, что нет, — покачал головой человек в очках. — В правительстве имеют влияние не только левые элементы.
— Это мне известно, сеньор, я нахожусь в Гватемале не первую неделю. Вопрос в том, чье влияние перевесит. Синдикаты не должны получить оружие ни в коем случае, — сказал хозяин, подчеркнув интонацией последние слова. — Слышите? Ни в коем случае оружие не должно быть передано гражданским лицам! Это неизмеримо важнее, чем проблема уничтожения верных правительству армейских частей, надеюсь, вы отдаете себе в этом полный отчет. У нас нет оснований сомневаться в успехе вооруженного вторжения, но за успех всего предприятия в целом я не дам и цента, если вы позволите коммунистам вооружить народ. Вы это понимаете?
— Разумеется, разумеется, — закивал человек в очках. — Но даже если это случится…
— Если это случится, — нетерпеливо повышая голос, прервал его хозяин, — вам останется пустить себе пулю в висок или просить убежища за границей. И я не знаю, всякое ли посольство согласится открыть перед вами свои двери. Наше по крайней мере от такого шага воздержится почти наверное, это я заявляю вам со всей категоричностью. Мы не можем рисковать престижем Соединенных Штатов, укрывая у себя провалившихся заговорщиков. Надеюсь, вас не шокирует откровенность, мы здесь не на посольском рауте.
— Нет-нет, нисколько, — заверил человек в очках. — Я прекрасно все понимаю! Я хотел только сказать, что было бы ошибочно считать весь народ безусловно преданным нынешнему правительству. Подобное мнение распространено, но оно все же несколько преувеличено, поверьте мне…
— Послушайте, доктор! У вас может быть на этот счет свое мнение, у меня свое, но в данном случае ни одно, ни другое не играют ровно никакой роли. Я разговариваю сейчас с вами как официальный представитель тех кругов, которые финансируют и поддерживают ваше предприятие, и вес в данном случае может иметь лишь мнение, принятое упомянутыми кругами. Так вот, ошибочно или нет, но они считают, что гватемальский народ в массе поддерживает режим полковника Арбенса и что в силу этого нельзя ни в коем случае дать народу возможность влиять на ход событий. Операция должна быть проведена, фигурально выражаясь, за спиной народа и так быстро, чтобы он не успел оглянуться. Ясно?
Наступило молчание. Хозяин скользнул взглядом по лицам гостей и отвернулся к окну.
Слуга негр принес кофе. Расставив приборы на низком столике, он опорожнил пепельницы, сменил в вазочке обтаявший лед и вышел, бесшумно ступая на каучуковых подошвах.
— Прошу, — коротко сказал хозяин. Взяв чашечку, он откинулся на спинку кресла, машинальными движениями помешивая густую, почти черную ароматную жидкость.
…Кофе и бананы — богатство этой маленькой страны, ставшее ее проклятием. В сущности, нынешнее правительство — правительство, которому осталось несколько дней жизни, — оно делало все эти годы именно то, что нужно для Гватемалы. Точно так же, как вашингтонское делает то, что нужно для Штатов.
— Кстати, по поводу оружия, — сказал хозяин, допив свой кофе. — Представители гражданской оппозиции в департаментах Эскинтла и Альта-Верапас жалуются на недостаточность парашютных забросок. Я не знаю, что у вас там происходит, но мы не можем тратить сотни тысяч долларов на посылки, которые не доходят по назначению. В газетах чуть ли не каждый день сообщается о находках оружия, которое крестьяне сдают властям. Вы уверены, что они сдают все найденное? Или в конечном итоге окажется, что все эти месяцы мы вооружали индейцев?
— Я не думаю, — сказал человек в очках. — Индейцы не любят иметь дело с оружием, едва ли они станут его прятать.
— Что значит «не думаю»? Что значит «едва ли»? Игра слишком серьезна, сеньор, чтобы мы могли позволять себе догадки и предположения! Вам уже тысячу раз указывалось на необходимость наладить безотказную службу наведения и сигнализации, были заброшены ультракоротковолновые рации для двусторонней связи с самолетами. Где эта служба наведения? В каком веке живут ваши плантаторы, черт бы их побрал? Или они ждут, что пеоны будут сами разыскивать сброшенное оружие и сносить его своим добрым господам? Так продолжаться не может. Вы забываете, что это оружие куплено на деньги наших налогоплательщиков!
— Я всегда говорил, что со штатскими лучше не связываться, — проворчал полковник, наливая себе новую порцию виски. — Напрасная трата сил и времени. Так или иначе, а все решает армия, и нечего всяким адвокатам путаться у нее под ногами.
— То-то она «все решила» в октябре сорок четвертого! — злобно огрызнулся человек в очках. — Как будто не офицеры вручили власть доктору Аревало!
Полковник побагровел.
— И вы еще обвиняете армию в октябрьских событиях! Какие это офицеры привели к власти Аревало? Такие, как Арбенс? Это шпаки в мундирах, а не офицеры! Ясно вам? Переворот сделали штатские, штатские, независимо от того, как они были в тот момент одеты!
— А что же Тогда делали настоящие офицеры? — взвизгнул человек в очках. — Где же была в тот момент гватемальская армия и ее доблестный офицерский корпус?
— Господа, господа, — вмешался хозяин, — сейчас не время для исторических споров. Прошу вас, успокойтесь…
Но его уже не слушали.
— Да как вы смеете! — ревел полковник. — Ян? потерплю, чтобы в моем присутствии…
— Вы уже десять лет терпите у себя в стране красную диктатуру! Вы, армия, у которой в руках оружие! Все вы становитесь героями за бутылкой виски…
— Господа! — хозяин повысил тон, стараясь перекричать спорящих. — Господа, вы не в своем уме!
— Он еще смеет обвинять армию в десятилетнем терпении! А кто, как не офицерский корпус, устраивал заговоры все эти годы? И кто их проваливал, как не шпаки? Мы бы уже год назад расстреляли Арбенса со всем его кабинетом, если бы не кретинизм этих сукиных сынов идиотов Бельтранена и Камачо Лаббэ, которые завалили связь с Гондурасом! Лиценциаты! Муниципальные советники! В заднице последнего из моих капралов больше сообразительности, чем в головах у этих тупиц с университетскими дипломами!
— Кабальерос, вы забываетесь! — крикнул хозяин, ударив по столу ладонью. — Прошу немедленно прекратить, мы собрались не для того, чтобы учиться казарменному остроумию! Полковник и вы, доктор, вы служите сейчас общему благородному делу свободы и хотя бы ради него забудьте свои разногласия. Если армия и общественность не сумеют найти общий язык сейчас, перед лицом общего врага, то как же вы предполагаете сотрудничать в дальнейшем, когда перед вами возникнут более сложные задачи?
