Монго Бети - Помни Рубена
Никогда еще Абена не произносил единым духом такой длинной речи. Но все же оба юноши последовали наставлениям доброго старца и добились того, что старейшины племени, собравшись на совет в конце сезона, единодушно поддержали Мор-Замбу и решили оказать на Ангамбу необходимое давление, с тем чтобы он дал согласие на брак своей дочери. Однако в разгар одного бурного сборища Ангамба не пожелал отступиться и по своему обыкновению выпросил у старейшин еще одну отсрочку, которую употребил на то, чтобы в свою очередь подольститься к совету и подмаслить его подарками и посулами, так что во время следующего собрания, созванного специально по этому поводу, наш совет, этот оплот честности и твердыня неподкупности, не осмелился сказать ни «да», ни «нет». Весы правосудия склонялись то в одну, то в другую сторону, и всякий раз, когда членов совета припирали к стенке, тем удавалось выпутаться, сохраняя видимость беспристрастия.
Постепенно стало ясно, что нашим мудрецам, которых наперебой ублажали обе стороны, пришлось по вкусу такое обхождение, и, отнюдь не желая лишиться источника подобных благодеяний, они старались оттягивать свое решение до бесконечности. Однако оба враждебных лагеря тут же раскусили эту хитрую стратегию и, не сговариваясь, поубавили свой воинственный пыл, а заодно свою щедрость. Мало-помалу эта история перестала волновать экумдумцев, и они забыли о ней, хотя она продолжала висеть в воздухе, словно грозовая туча, прогромыхавшая прямо над головой и теперь медленно затихавшая в отдалении.
Ангамба решил воспользоваться этим неожиданным затишьем, чтобы осуществить замысел, который давно уже смутно брезжил в его мозгу, а сейчас внезапно озарил его, как вспышка молнии. Тайком ото всех, в одиночку, он на много недель оставил дом и отправился в долгий путь, чтобы повидать человека, пользовавшегося всеобщим уважением благодаря своему почтенному возрасту, доброй славе и влиянию, которое обеспечивали ему его огромные богатства. Ангамба был связан с ним давней дружбой, чем-то вроде сообщничества двух старых преступников, а помимо того — долгом, который, по мнению одних экумдумцев, вообще не поддавался исчислению, а по подсчетам других равнялся многим десяткам голов скота. Ангамба влез в долги в один из решающих моментов своей жизни, когда ему, совсем еще молодому человеку, на чьем попечении оказалась осиротевшая двоюродная сестра, почти ребенок, которой он заменил отца, вздумалось выдать ее за человека, считавшегося отпрыском благороднейшей семьи, но принадлежавшего к одному из дальних племен и в силу обоих этих обстоятельств по тогдашним понятиям почти недосягаемого.
Но главное, за малолетнюю невесту Ангамба вытребовал денежный выкуп, на который позарился бы любой отец семейства, и отложил его до поры до времени подальше, так как сам намеревался вскорости жениться. Сознавая, однако, что в результате подобной сделки девушка становится настоящей рабыней своего мужа, и не желая навлекать на себя порицания, он решил закатить в честь родни жениха, приглашенной издалека, грандиозный пир, чтобы пустить ей пыль в глаза и в то же время окружить невесту неким ореолом, что впоследствии заставило бы молодого супруга относиться к жене с должным уважением. Однако он поостерегся транжирить на это только что припрятанные деньги и обратился за помощью к услужливому, но вместе с тем расчетливому патриарху. И вот теперь он вознамерился погасить эту задолженность, задумал сложную систему брачных союзов, первый из которых должен был породнить его с совершенно посторонними, а потому почти ничего не знающими о его дурной репутации людьми, а заодно избавить от Мор-Замбы.
Он достиг цели своего путешествия, и ему был устроен радушный прием, польстивший его самолюбию и усладивший его склонную ко всякого рода фантастическим проектам душу. Однако вслед за тем хозяин, любивший говорить напрямик, обратился к нему с язвительной усмешкой:
— Что произошло, Ангамба? Почему вслед за тобой не толпятся мужчины и женщины, погоняя скот, который ты мне должен, или сгибаясь под тяжестью корзин с дарами, которые смогут возвеселить мой гаснущий взор? Уж не явился ли ты, чтобы возвестить мне о каком-нибудь несчастье, постигшем твой край и разорившем тебя самого?
— О мой добрый друг! О мой старый друг! — отвечал удрученным тоном Ангамба. — Не прикажешь ли ты подать мне калебасу с вином, прежде чем я изложу тебе причину моего прибытия? Да, ты угадал, мне грозит настоящее несчастье.
— Калебасу с вином? За этим дело не станет, — провозгласил патриарх и, с трудом поднявшись, вышел на веранду, чтобы распорядиться об угощении.
Когда он вернулся в дом, за ним вошел один из его рослых сыновей и поставил перед одиноким и жалким путником сосуд с вином. Тот сам налил себе полную чашу и принялся жадно пить. Наполнить кубок в шестой раз у него не хватило духу; он рыгнул от пресыщения и поставил его на пол. Но по-прежнему упорно молчал, только беспрестанно облизывался; вид у него был какой-то боязливый. Патриарх одернул его повелительным тоном:
— Разве ты не утолил свою жажду, Ангамба? Я сгораю от любопытства, мне хочется узнать, что привело тебя ко мне. Я не люблю ждать.
— Несколько лет назад, — начал наконец Ангамба, — в нашем поселке объявился бездомный мальчишка. Откуда он взялся? Куда шел? Кто его родители? Никто этого не знал, а сам он и подавно. Маленького бродяжку усыновил один из наших жителей, старик с причудами, у которого никогда не было детей.
— Ну и что? — раздраженно бросил патриарх. — Что же случилось с этим ребенком? Он умер?
— Как бы не так! Он и не думал умирать, а вырос и стал здоровенным парнем. Обосновался в нашем поселке и решил жениться. Тебе вовеки не догадаться, на чьей дочери этот безродный бродяга осмелился остановить свой выбор.
— На твоей, на чьей же еще!
— Мой старый друг, твоя проницательность не перестает меня удивлять и вызывать мое восхищение. Ты угадал. Он позарился на мою родную дочь.
— Ну и что в этом особенного?
— Ничего особенного! Ничего особенного! — затрясся Ангамба. — Да только никогда не отдам я свою дочь за безродного бродягу! Никогда!
— А кто тебя принуждает отдать ее, бедный мой друг?
— Ну наконец-то ты меня понял! — воскликнул Ангамба, бросаясь к хозяину с распростертыми объятиями. — Уж ты-то сумеешь представить себе страдания и тревогу любящего отца.
— Помилуй, но с какой стати ты пустился в такую даль? Чтобы я дал тебе какой-нибудь дельный совет? Неужели у вашего племени не осталось больше мудрецов?
— Именно за советом я и пришел. Наши мудрецы пытались уговорить меня выдать дочь за этого бродягу. Ими верховодит его приемный отец — человек, который благодаря своим добродетелям пользуется у нас большим влиянием. Он привязался к этому малому как к настоящему сыну.
— Но ведь он и должен считаться его настоящим сыном. Усыновив его, старик стал ему подлинным отцом.
Тут патриарх на минуту задумался, а потом продолжал:
— Вот что, дорогой мой друг, если все племя единодушно порицает твой отказ, тебе нелегко будет выпутаться из этой неприятной истории. Дело-то ведь совсем не простое.
— Вот я и пришел к тебе за помощью. Одно твое имя будет для меня порукой, ниспосланной самим небом К тому же я давно хотел породниться с таким человеком, как ты: мудрым, наделенным всеми земными благами и многочисленным потомством. Здесь я обрету вторую семью и в ее лоне найду утешение от жизненных невзгод и напастей. Именно так смотрели на брачный союз наши отцы и были счастливы. Твой дом полон сыновей и дочерей. Мой удел скромнее: у меня всего один сын и одна дочь, недавно достигшая зрелости. Я пришел с тем, чтобы предложить ее в жены тому из твоих сыновей, кому ты пожелаешь.
Гость умолк, но патриарх, чувствуя, что ею речь прервана лишь на время, а не доведена до конца, спросил:
— А что же ты хочешь получить взамен?
— Твоя проницательность не перестает восхищать меня! — ответил пришелец и затрясся от счастливого смеха, грубого, глухого и неудержимого. Но патриарх искоса бросил на него беглый взгляд — так смотрят на человека, которому не особенно-то доверяют, ибо сомневаются в его порядочности.
— Твое предложение радует меня, — процедил он наконец. — Что же касается скота, я согласен забыть о нем. Но запомни хорошенько вот что: столько голов никогда не дают за одну жену.
Ангамба загостился у патриарха, стремясь насытиться, насладиться щедрым гостеприимством человека, с которым только что заключил важный союз. А вернувшись в Экумдум, не пожелал явиться на совет старейшин и рассказать о своем путешествии. Его поведение обеспокоило нас и вызвало разного рода предположения. Торжественное прибытие в Экумдум самого патриарха, которого несли в паланкине четверо его сыновей, послужило подтверждением того, что Ангамба вступил с ним в сговор с целью воспрепятствовать решению наших старейшин выдать его дочь за Мор-Замбу. Патриарх осыпал наш поселок дарами и, созвав старейшин, в честь которых было устроено в общинном доме роскошное пиршество, обратился к ним с такой речью:
