Эрик Бутаков - Одиннадцать
– Ночка была сумасшедшая, – пояснил Ефим.
– Да, ночь у тебя была непростая, – хлопнув Ефима по плечу, согласился Владимир Павлович.
Ефим непроизвольно поднял вопросительно бровь.
– Раз уж у тебя будет времени много свободно, дам-ка я тебе задание на сообразительность, – предложил Владимир Павлович, не обращая внимания на его взгляд.
– Что именно?
– Без комментариев, чисто теоретически, попробуй за это время разработать методику подготовки среднестатистического человека, которому предстоит вдруг неожиданно оказаться в далеком прошлом, предположим, в тысяча сто одиннадцатом году.
– Вы серьезно?
– Да.
– Легко. Там есть бумага и ручка… Хотя, о чем я спрашиваю – там компьютер стоит. Он подключен к сети.
– Разумеется.
– Тогда, нет проблем!
– Вот и чудно! Ну, не скучай, до встречи, – Владимир Павлович ещё раз пожал руку Ефиму.
Остальные помахали ему из окон машины.
Ефим кивнул им в ответ.
Железные зеленые ворота базы сами открылись, пропустили джип, и сами закрылись. Базу опоясала глухая тишина и каменная, довольно высокая стена, которую Ефим только сейчас заметил, когда все уехали. Людей на территории не было. И голосов не было слышно – ни голосов, ни лая собак, ни визга пилорамы – тишина! Неуютно в незнакомом месте оставаться одному. Особенно, если учесть, что кто-то, все-таки, управляет воротами, а глаз – не кажет.
«Да и хрен с ними!» – решил Ефим и отправился в свой люксовый номер с цифрой «11» на дверях.
«Жизнь почти что спета.Но не допить, не допеть…Гнать, бежать и видеть,Дышать и петь…»
– самовольно затрещало в голове.
Ополоснувшись под душем, ступая босыми ногами по холодному полу, Ефим достал из своей сумки свежее белье и спортивный костюм, непроизвольно улыбнувшись промелькнувшей мысли: «А ведь ты, брат, трусы до этого момента с девяносто шестого года не менял!»
– Н-да! – согласился Ефим. – С тех пор, как нашел их на полу в гостинице «Россия». Что же это все-таки было?
Налив себе ещё коньячку, оставленного на столе после «посетителей», выпив рюмочку, Ефим понял, что спать расхотелось.
– Пойду, поброжу – разведаю, что это за база, – решил он. – Выспаться ещё успею.
Надев легкие тапочки-кроссы, в прихожей перед зеркалом Ефим два раза легко подпрыгнул на ковровой дорожке и технично отработал серию коротких, колких ударов в отражающегося противника, но тоже хорошего боксера, пригладил волосы и вышел в коридор. Дверь щелчком захлопнулась за спиной. «О-па, а ключи-то я не взял! – он надавил ручку, дверь податливо открылась. – Не захлопывается!» Он вернулся в номер, взял ключи, вышел, закрыл дверь на замок на всякий случай (один – не один, а в карманах денег – не меряно!) и вышел на середину пустого, не сильно освещенного, длинного коридора. Оглядевшись, Ефим решил пойти к прозрачным дверям с неказистой надписью на фанерной дощечке: «Столовая». Ничего, в сущности, не меняется, – и поверх евроремонта могут прибить разными гвоздями вот такую табличку на фанере.
Дверь в столовую была закрыта. И тогда он пошел направо, туда, где было написано «Спортивный Комплекс» и дверь нарастопашку. Сразу понятно, что пришел в спортзал: покрашенные зеленым полы из узких половых реек, пахнет потом и спортивным пользованным инвентарем, две раздевалки с силуэтом атлета и гимнастки над дверями в мужскую и женскую, соответственно.
«Эй!» – эхо разносит голос по залу, где сетью затянуты огромные окна от пола до потолка, где скучают баскетбольные щиты, маленькие футбольные ворота под ними, лавочки вдоль стен, целая стопка матов в дальнем углу.
В противоположной стене – ещё одна дверь. Там вход в другой огромный зал для рукопашных видов спорта, если так можно выразиться: ринг на постаменте, вокруг него груши, далее – татами и тяжелые черные чучела людей, «частокол» макивар, зеркала на стенах. Повсюду гири, гантели, штанги, тренажеры, снаряды для подкачки всех мышц и их групп, и снова лавочки, лавочки, а под ними – эластичные бинты, рваные лапы и перчатки.
Ещё дверь. Дверь в следующий зал. Этот зал для подготовки альпинистов: специальная стена с привинченными штуками из легкого шершавого пластика для цепкости пальцев, крючья в стене, страховочные тросы, другая дребедень для карабканья вверх, в том числе и в «камине». На полу – два сине-белых шлема, бухта шнура, на лавочке – обвязки, чья-то обувь, опять эластичные бинты, ещё связки шнуров, тальк в ведре, пустые бутылки минералки. В углу – шведская стенка и турники. Посредине – батут. Под «альпинистской» стеною – маты. Высота стены – метров двенадцать, – с неё тоже иногда сыплются маты. (Маты на маты, потом прилетает пассажир, сорвавшийся с верху: Бум! «А-а-а»… и снова маты!) Ефим улыбнулся и потрогал шершавые штуки для пальцев – хорошие штуки.
Далее надпись «Тир». Это уже интересней. За дверью, как и положено, «огневой» рубеж, а далее истыканная стена, изрисованная кровожадными зверями, – крупными хищниками и, как не странно, всякой мелочью, которую, в принципе, тоже едят и на которую так же охотятся. Грудных и во весь рост мишеней на человека – нет. Странно, тут так не любят зверюшек? Да и огневой рубеж – вовсе не огневой, а скорее «холодный». Огнестрельного оружия нет, может быть, пока нет или не видно – спрятано, как и положено, «у шкапчики». А вот всякой метательной всячины – полно: ножи, топорики-томагавки, звездочки-сюрикэн, копья, дротики, тут же – луки и стрелы, арбалеты, трубки, чтобы плеваться, пацанские жестянки в виде буквы «Ш» и, венец зекавского творения, – заточенная с краев алюминиевая миска. Вот тут Ефим оторвался! Всё, что было под рукой, полетело в деревянную стену, в бедных животных…. Но воткнулось не всё. Тогда он сходил за тем, что упало и, не отходя далеко, вонзил всё это в мишени. «Вот так-то, ребятки!» – предупредил он всех ребяток и пошел далее в узкий проход, ведущий, как выяснилось, к бассейну. А уже там, разгоряченный метанием, он разделся и плюхнулся в освежающе-прохладную воду.
Классный бассейн, со стеклянной крышей, с шестьюметровой вышкой, правда, вода «короткая» – двадцать пять метров. Зато надпись «сауна» очень привлекательна. И проплыв сто метров (четыре раза туда-сюда) он вылез, фыркнул, и мокрыми ногами, как мальчишка, на цыпочках, засеменил к сауне. Вспомнилось: «Приводи себя в порядок, ополоснись, в баньку сходи… Еда в холодильнике…» И где тут холодильник?
Оценив сауну, повалявшись на пологе, похлестав себя веничком, Ефим таки добрался до холодильника, выпил пивка, отдышался, захотел покурить, но вспомнил, что сигареты он забыл в номере. Не надевая мокрых после бассейна трусов, он влез в спортивный свой костюм, запихал босые ноги в кроссовки, и направился к себе в номер, помахивая мокрыми трусами.
Дверь в столовую оказалась распахнутой. Ефим заглянул вовнутрь. За столом обедала молодая особа, ловко и симпатично орудуя ножиком и вилкой, вкушая с аппетитом. Выжав за дверью на красную ковровую дорожку трусы, он спрятал их в карман, и вошел в столовку.
– Здрасти… – вежливо произнес он.
– Добрый день, – кивнула девушка, не прекращая есть.
– Приятного аппетита.
– Спасибо.
– Чем сегодня кормят?
– Едой, – девушка отрезала маленький кусочек мяса от большого куска на тарелке.
– Вкусной?
– Что? – не поняла она.
– Вкусной едой?
– Нормальной, – она махнула в сторону стойки-бара. – Там всё есть, если хочешь – наложи себе сам.
Это «наложи себе сам», как будто они давно знакомы, немного царапнуло Ефима, и он присел к ней за столик.
– Можно к Вам, а то все столы заняты, – глазами Ефим обвел пустой зал.
– Пожалуйста, – она, как ни в чем не бывало, продолжала есть.
– Водки хотите? – внезапно предложил он.
– Нет.
– А пива?
– Не хочу.
– А сигареты у вас есть?
Девушка положила приборы на салфетку, посмотрела в глаза Ефиму и твердо ответила:
– Я не курю.
– Я это понял. А курево-то есть или нету? Меня именно это интересует, – Ефима раздражала её манера не отвечать ему с улыбкой.
– Есть, но не про твою честь! – холодно отрезала она и продолжила обед.
– Не «про твою», а «про вашу»! – поправил девочку Ефим. – Когда это мы с тобою перешли на «ты»? Кстати, я и не прошу! Просто узнал – есть ли курево в этой богадельне!
– Есть, – она криво улыбалась.
– Спасибо. Опрос окончен.
Ефим встал и пошел к себе. Он почти разозлился. Дойдя до двери, Ефим демонстративно вытянул из кармана свои сырые трусы, и заявил ей:
– Переоденусь – вернусь. Мне – кофе и булочку в масле и с сыром. Сахара два, и без молока. И улыбайся, дочка!
Переодеваясь, Ефим курил… и думал о молодой особе из столовой. О симпатичной, кстати говоря, особе, которую он толком и не разглядел, но было и так понятно, что она хороша. Только злая какая-то! Для смелости и «сугреву ради», он замахнул рюмашку коньяку, взял упаковку пива из холодильника, контейнер с жареной кем-то камбалой, несколько кусочков хлеба, сигареты и зажигалку, и вышел из номера, напевая: «Верю в тебя, дорогую подругу мою – эта вера от пули меня темной ночь спасала…»
