Раймон Кено - Упражнения в стиле
— Прямо как ангелочек, — нейтральным тоном прокомментировал Габриель.
Полюбовавшись только что обработанным ногтем мизинца, он перешел к безымянному.
— А чем мы ее займем весь день? — кротко поинтересовалась Марселина.
— Ну, с этим нет проблем, — сказал Габриель. — Первым делом я свожу ее на Эйфелеву башню, на самый верх. Завтра, во второй половине дня.
— А утром? — кротко поинтересовалась Марселина.
Габриель побледнел.
— Нельзя, — пробормотал он, — нельзя, чтобы она меня разбудила.
— Вот видишь, — кротко произнесла Марселина, — уже проблемы.
Вид у Габриеля был перепуганный.
— Дети, они же просыпаются с ранья. Она не даст мне выспаться... восстановить силы... Ты же знаешь меня. Мне необходимо восстановить силы. Десять часов сна, вот моя норма. Иначе здоровью хана.
Он посмотрел на Марселину.
— И ты даже не подумала об этом!
Марселина опустила глаза.
— Я не хотела мешать тебе выполнить свой долг, — кротко сказала она.
— Спасибо тебе за это, — важно произнес Габриель. — Но вот что придумать, чтобы я утром не слышал ее.
Они погрузились в раздумье.
— А может, — сказал Габриель, — дать ей какое-нибудь снотворное, чтобы она проспала до двенадцати, а еще лучше часов до четырех. Говорят, есть какие-то классные свечи, действуют великолепно.
— Тук-тук-тук, — деликатно постучал во входную дверь Турандот.
— Войдите, — пригласил Габриель.
Вошел Турандот в компании с Зеленцом. Без приглашения сел, клетку водрузил на стол. Зеленец с нескрываемым вожделением уставился на бутылку с гранатовым сиропом. Марселина немножко налила ему в поилку. Турандоту тоже предложили, но он отказался (жест). Габриель, завершив средний палец, переключился на указательный. Пока еще ничего не было сказано.
Зеленец выжрал сиропчик. Почистил клюв о прутья клетки, после чего взял слово и изрек нижеследующее:
— Ты говоришь, говоришь, и это все, что ты можешь.
— В жопе я видел твои реплики, — раздраженно бросил ему Турандот.
Габриель оторвался от ногтя и со злостью воззрился на гостя.
— Повтори-ка поотчетливей, что ты произнес, — предложил он.
— Что произнес? — переспросил Турандот. — Я произнес: в жопе я видел твои реплики.
— Хотелось бы мне знать, что ты имел в виду, произнося это?
— Я имел в виду, что мне не нравится, что тут поселилась эта девчонка.
— Мне плевать, нравится это тебе или нет. Понял?
— Прошу прощения. Квартиру я тебе сдавал без детей, а теперь ты поселил ребенка без моего позволения.
— Знаешь, где я видел твое позволение?
— Знаю. И еще знаю, что еще немного, и ты, позоря меня, начнешь выражаться, как твоя племянница.
— Да можно ли быть таким неинтеллигентным? Ты хотя бы знаешь, кусок ты мудака, что означает «неинтеллигентный»?
— Вот оно, — отметил Турандот, — начинается.
— Ты говоришь, говоришь, — обратился к нему Зеленец, — и это все, что ты можешь.
— Что начинается? — откровенно угрожающим тоном поинтересовался Габриель.
— А то, что ты начинаешь непозволительно выражаться.
— А вот он начинает выводить меня из себя, — сообщил Габриель Марселине.
— Не надо нервничать, — кротко попросила она.
— Я не желаю, чтобы эта маленькая дрянь жила в моем доме, — с патетической интонацией заявил Турандот.
— Да в гробу я тебя видел! — заорал Габриель. — В гробу! Понял?
Он шарахнул кулаком по столу, и тот, как обычно, подломился в том же самом месте. Клетка упала на ковер, одновременно с ней свершили падение бутыль с гранатовым сиропом, бутылка кирша, рюмки и стаканы, маникюрный набор; Зеленец неистово сетовал, сироп заливал кожаный футлярчик, Габриель испустил вопль отчаяния и ринулся спасать оскверненную любимую вещицу. Стул его грохнулся на пол. И тут отворилась дверь.
— Дадут мне, в задницу, спать или нет?
В дверях стояла Зази в пижаме. Она широко зевнула и с нескрываемой враждебностью уставилась на Зеленца.
— Да у вас тут прямо зоопарк, — сказала она.
— Ты говоришь, говоришь, — обратился к ней Зеленец, — и это все, что ты можешь делать.
Несколько эпатированная, она переключила внимание с птицы на Турандота и спросила у дяди:
— А это еще кто?
Габриель краем скатерти вытирал футлярчик.
— Хана, вконец испорчен, — пробормотал он.
— Я подарю тебе другой, — кротко промолвила Марселина.
— Очень мило с твоей стороны, — сказал Габриель, — но тогда я предпочел бы не свиной кожи.
— А какой? Из телячьего хрома?
Габриель поморщился.
— Шагреневый?
Та же гримаса.
— Из юфти?
Та же гримаса.
— А из крокодиловой?
— Чересчур дорого.
— Но зато шикарно и солидно.
— Ну, раз так, я сам схожу куплю его.
Улыбаясь во весь рот, Габриель повернулся к Зази.
— Видишь, тетя у тебя — воплощенная любезность.
— Ты так мне и не сказал, что это за хмырь.
— Домовладелец, — объяснил Габриель, — потрясающий домовладелец, друг людей и хозяин бистро внизу.
— «Подвальчика»?
— Именно, — подтвердил Турандот.
— А в вашем подвале танцуют?
— Избави Бог! — ответил Турандот.
— Фигово ему, — сказала Зази.
— Да ты не бойся за него, — утешил ее Габриель, — на прожитие он зарабатывает.
— А вот если б его кафешка была в Синжерминдипри, он башли лопатой бы греб, — сообщила Зази. — Это во всех газетах пишут.
— Неслыханное благородство так заботиться о моих делах. Я тронут, — надменно изрек Турандот.
— Да в жопе я видела благородство, — бросила Зази.
Турандот даже взвизгнул от восторга.
— Ну что, будешь продолжать отрицать? — обратился он к Габриелю. — Я собственными ушами слышал ее жопу.
— Я попросил бы тебя не произносить непристойностей, — сказал Габриель.
— Это не я, — возразил Турандот, — это она.
— Ябеда, — отметила Зази. — Надо ж быть таким гадом.
— Ну ладно, хватит, — сказал Габриель, — мне пора идти.
— Тоскливо, наверно, быть ночным сторожем, — поинтересовалась Зази.
— Работать вообще невесело, — ответил Габриель. — Ступай спать.
Турандот взял клетку и сказал:
— Мы еще продолжим наш разговор.
И с лукавой улыбкой добавил:
— И увидим его в жопе.
— А он неумен, — кротко заметила Марселина.
— Еще как, — подтвердил Габриель.
— Ну все, спокойной ночи, — все так же любезно произнес Турандот. — Я провел приятнейший вечер и рад, что провел его с пользой.
— Ты говоришь, говоришь, — выступил Зеленец, — и это все, что ты можешь.
— Какой милашка, — сказала Зази, глядя на попугая.
— Все, ступай спать, — повторил Габриель.
Зази удалилась через одну дверь, вечерние посетители[*] через другую.
Габриель дождался, когда стихли все звуки, и тоже вышел. Тихо, не шумя, как и подобает приличному квартиронанимателю, он спускался по лестнице.
И тут Марселина, обнаружив на комоде некий предмет, схватила его, выбежала за дверь, склонилась в пролет лестницы и кротко крикнула:
— Габриель! Габриель!
— Что случилось?
— Ты забыл свою губную помаду!
III
В углу комнаты на столике Марселина поставила все необходимое, чтобы умыться, то есть таз и кувшин с водой, — прямо как в какой-нибудь захолустной деревне. Это чтобы Зази чувствовала себя в привычной обстановке. Однако Зази в привычной обстановке себя не почувствовала. Она уже не только пользовалась стационарным биде, но имела возможность познакомиться и со множеством других сантехнических чудес. Раздраженная до глубины души таким примитивизмом, Зази раза два мазнула себя смоченной ладонью по лицу и сделала вид, будто причесалась.
Потом она выглянула во двор: там ничего не происходило. В квартире тоже по всем признакам ничего не происходило. Зази прижалась ухом к двери, но не услышала ни звука. Она бесшумно вышла из комнаты. В гостиностоловой было темно и тихо. Ставя ногу перед ногой, пятку перед носком, как в игре, когда определяют, кому водить, она продвигалась вперед, ощупывая руками стены и мебель, что было страшно забавно, особенно если при этом глаза закрыты, и так достигла второй двери, которую открыла с чудовищными предосторожностями. Во второй комнате, тоже темной и тихой, кто-то спал сном праведника. Зази закрыла дверь и двинулась назад задом наперед, что было тоже страшно забавно, и через некоторый, но ужасно длинный промежуток времени достигла еще одной, третьей двери, которую открыла с предосторожностями не меньшими, чем вторую. И оказалась в тускло освещенной прихожей: свет в нее проникал сквозь окно с красными и синими стеклами. Зази открыла еще одну дверь и оказалась у цели своих странствий — в сортире.
