Раймон Кено - Упражнения в стиле

И он указал пальцем куда-то вверх.

Зази нахмурила брови. И выказала недоверие.

— Это метро? Метро, да? — переспросила она и с презрением добавила: — Метро — это которое под землей, а вовсе не там.

— Да оно это, оно, — сказал Габриель. — Наземный участок.

— Тогда, значит, это не метро.

— Погоди, я тебе счас все растолкую, — сказал Габриель. — Иногда оно выходит из-под земли, а потом снова уходит под землю.

— Не заливай.

Габриель ощутил свое полное бессилие (жест), потом, желая сменить тему, снова указал на что-то, находящееся на их пути.

— Вон там! — взревел он. — Гляди!! Пантеон!!!

— Какой только чуши не несут пассажиры, — не оборачиваясь, бросил Шарль.

Ехал он медленно, чтобы девочка смогла обозреть достопримечательности и пополнить по дороге свой культурный багаж.

— А что, может, это, по-твоему, не Пантеон? — поинтересовался Габриель.

В его вопросе крылась изрядная доля иронии.

— Нет, — весьма уверенно отвечал Шарль. — Нет, нет и еще раз нет. Не Пантеон.

— А что же это тогда, по-твоему?

Ироничность его тона стала уже прямо-таки оскорбительной для спрошенного, который, кстати сказать, вынужден был признать свое поражение.

— Не знаю, — ответил Шарль.

— Ну вот, сам видишь.

— И все равно это не Пантеон.

Надо сказать, Шарль был исключительный упрямец.

— Давай спросим у прохожего, — предложил Габриель.

— Все прохожие — мудаки, — объявил Шарль.

— Еще какие, — беспристрастно подтвердила Зази.

Габриель не стал настаивать. Он нашел новый объект для восхищения.

— Ты погляди! — воскликнул он. — Видишь, вон там...

Но его прервала громогласная эврикализация друга.

— Все ясно! — возопил Шарль. — Та хреновина, которую мы только что видели, само собой, никакой не Пантеон. Это Лионский вокзал.

— Может быть, — с непринужденностью бросил Габриель. — И что из того? Проехали — и забыли. Ты лучше глянь, малышка, на этот шедевр архитектуры. Это Дом Инвалидов...

— Да ты вообще на голову упал, — сказал Шарль. — Какой же это Дом Инвалидов?

— А раз не Дом Инвалидов, — обратился к нему Габриель, — то, может, ты соблаговолишь разъяснить нам, что это?

— Точно сказать не могу, — отвечал Шарль, — но скорей это смахивает на казармы Рейи.

— Смотреть на вас, — снисходительно заметила Зази, — чистая умора.

— Зази, — приняв величественный вид, что ему далось без всякого труда, объявил Габриель, — если тебе и вправду интересно посмотреть настоящую могилу настоящего Наполеона, я тебя туда свожу.

— В жопе я видела Наполеона, — ответила Зази. — Этот кретин с его идиотской шляпой меня не интересует.

— Что же тогда тебя интересует?

Зази не ответила.

— И все-таки, — с неожиданной ласковостью осведомился Шарль, — что тебя интересует?

— Метро.

Габриель промолвил: «A-а». Шарль ничего не промолвил. Габриель, продолжая свой дискурс, снова промолвил: «А-а».

— Когда она кончится, эта забастовка? — спросила Зази, растягивая от злости слова.

— Откуда мне знать, — отвечал Габриель, — я политикой не занимаюсь.

— Да дело тут не в политике, — пояснил Шарль, — людям жрать надо.

— А вы, мосье, — полюбопытствовала у него Зази, — тоже иногда устраиваете забастовку?

— А как же. Приходится, чтобы добиться повышения тарифа.

— С вашей колымагой вам бы надо тариф не повышать, а снижать. Ничего отвратней я в жизни не видела. Вы ее случайно не на берегах Марны подобрали?[*]

— Вот мы и подъезжаем, — примиряюще промолвил Габриель. — Вон уже и забегаловка на углу.

— На каком углу? — с нескрываемой насмешкой поинтересовался Шарль.

— На углу улицы, где я живу, — простодушно ответил Габриель.

— Только забегаловка не та, — заметил Шарль.

— Как! — воскликнул Габриель. — Ты хочешь сказать, что это не та забегаловка?

— Опять заводите! — заверещала Зази.

— Не та, — ответил Шарль Габриелю.

— А ты ведь прав, — сказал Габриель, когда они проехали мимо. — В эту я ни разу не забегал.

— Скажи-ка, дядя, — обратилась к нему Зази, — ты это нарочно так придуриваешься или нет?

— Это чтобы рассмешить тебя, дитя мое, — ответил Габриель.

— Ты успокойся, — пояснил ей Шарль, — он это не нарочно.

— Жутко остроумно, — буркнула Зази.

— По правде-то сказать, иногда он нарочно, а иногда нет.

— По правде! — возвопил Габриель (жест). — Можно подумать, ты знаешь, что такое правда! Как будто кто-то знает, что это такое! Все это (жест) — сплошная липа: Пантеон, Дом Инвалидов, казарма Рейи, кафе на углу — все. Да, липа. Липа!

И, совершенно подавленный, он добавил:

— О, какая жуть!

— Может, остановимся принять апередиф?

— Мысль богатая.

— В «Подвальчике»?

— В Сен-Жермен-де-Пре? — уже заранее трепеща, воскликнула Зази.

— Да ты что, — бросил Габриель. — Что ты себе вообразила, девочка?[*] Это все уже давно вышло из моды.

— Если ты хочешь сказать, что я отстала от жизни и ничего не смыслю, — объявила Зази, — то тогда ты просто старый мудак.

— Слышал? — спросил Габриель.

— А чего же ты хочешь? — сказал Шарль. — Юное поколение.

— Можете засунуть, — заявила Зази, — ваше юное поколение себе в...

— Ясно, ясно, — остановил ее Габриель, — мы все поняли. Ну так что, заглянем в кафешку на углу?

— На правильном углу, — сказал Шарль.

— Ну да, — согласился Габриель. — А потом ты останешься с нами поужинать.

— А разве мы уже не договорились?

— Договорились.

— Тогда чего?

— Ничего. Я подтверждаю приглашение.

— А чего подтверждать, если все уже договорено?

— Можешь считать, что я тебе еще раз напомнил, чтоб ты не забыл.

— Так я ж не забыл.

— Значит, ты остаешься поужинать с нами.

— Вы еще долго будете тянуть резину? — возмутилась Зази. — Мы идем в это дерьмовое кафе или нет?

Ловко и не без изящества Габриель выкарабкался из такси. Они расположились за столиком на улице. Без всякого энтузиазма к ним пришкандыбала подавальщица. И Зази тут же изъявила свое желание.

— Мне какукала, — сообщила она.

— Нету, — прозвучал ответ.

— Ну вабще! — воскликнула Зази.

Она была искренне возмущена.

— А мне, пожалуй, стаканчик божоле, — заказал Шарль.

— А мне молочный коктейль с гранатовым сиропом, — сказал Габриель. — А что тебе? — осведомился он у Зази.

— Я уже сказала: какукала.

— Так нету же.

— А я хочу какукала.

— Хотеть ты можешь сколько угодно, — Габриель с безмерным терпением попытался растолковать ей ситуацию, — но тебе же сказали, что у них нету.

— А почему у вас нету? — спросила Зази у подавальщицы.

— Ну нету (жест).

— Зази, а может, стаканчик пива с лимонадом? — предложил Габриель. — Что ты на это?

— Я хочу какукала, а никакого не пива.

Все погрузились в глубокую задумчивость. Подавальщица почесала ляжку.

— Тут рядом есть, — наконец произнесла она. — У итальянца.

— Мне принесут, наконец, божоле? — поинтересовался Шарль.

Подавальщица поплелась за божоле. Габриель молча встал. Он стремительно отвалил и вскоре вернулся с бутыльком, из горлышка которого торчали две соломинки. Бутылек он поставил перед Зази.

— Держи, малышка, — промолвил он исполненным благородства голосом.

Не говоря ни слова, Зази схватила бутылек и мигом присосалась к соломинке.

— Ну, видишь, — обратился Габриель к другу, — все не так уж и сложно. Достаточно понять ребенка.

II 

— Это здесь, — сообщил Габриель.

Зази оглядела дом. Но впечатления свои оставила при себе.

— Ну и как? — полюбопытствовал Габриель. — Пойдет?

Зази сделала неопределенный жест, означающий, что она предпочитает воздержаться от высказываний.

— Я загляну к Турандоту[*], — сказал Шарль. — Мне надо ему кое-что сообщить.

— Ясненько, — кивнул Габриель.

— Чего ясненько? — спросила Зази.

Шарль спустился на пять ступенек ниже уровня тротуара, распахнул дверь кафе-ресторана «Подвальчик» и прошел к деревянной стойке, остающейся без цинкового покрытия еще со времен оккупации.

— Здрассте, мосье Шарль, — приветствовала его Мадо На Цырлачках[*], обслуживавшая клиента.

— Привет, Мадо, — бросил Шарль, даже не взглянув на нее.

— Это она? — спросил Турандот.

— Она самая, — ответил Шарль.

— А она старше, чем я думал.

— И что?

— Ой, не нравится мне это. Я уже предупредил Габи, чтоб в моем доме никаких историй.

— Плесни мне божоле.

Турандот, погрузившись в раздумья, молча налил. Шарль заглотнул божоле, вытер усы тыльной стороной ладони и рассеянно уставился в окно. Для этого ему пришлось поднять голову, но увидеть можно было только обувку, лодыжки, обшлага брюк, а иногда при крупном везении целиком собаку, но только если это оказывалась такса. Рядом с форточкой висела клетка, обитель грустного попугая. Турандот снова налил Шарлю и сам промочил горло. Мадо На Цырлачках зашла за стойку, встала рядом с хозяином и нарушила молчание.