Борис Виан - У всех мертвых одинаковая кожа
Я перечитал этот абзац два раза. О ней они почти ничего не писали. Не было даже ее фотографии. Кто-то не пропускал статьи в печать.
Я довольно долго размышлял. Женщина не шевелилась. Ее муж лежал под кроватью без движения.
Она приблизилась ко мне:
– Не хотите ли поесть перед уходом?
Шейла. Две ночи. Энн, Салли, Рози. Уже четыре дня, как я не притрагивался к женщине. Я вспомнил тело Мюриэл и ее нейлоновую комбинацию.
– Нет, – сказал я. – Я не смогу.
Она заметила, как я на нее смотрел, но ничего не сказала. Она так и стояла на прежнем месте. Ее грудь бурно вздымалась.
Я, не раздеваясь, поимел ее на железной кровати. Она даже пальцем не пошевелила, чтобы мне помешать. Мною двигало странное желание, мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она вышла из своего оцепенения. Ее тело медленно шевелилось подо мною, а руки скользили по моему беспокойному, напряженному телу. Ее размякший и нагревшийся орган бил как горячий ключ. Потом она прижала меня к себе, – казалось, она хотела, чтобы ее плоть приросла к моей. И по-звериному жалобно заскулила, бессмысленно и почти беззвучно.
XXV
Я долго лежал рядом с ней, и она ни разу не пошевелилась, чтобы высвободиться. Высоко задрав платье, я машинально ласкал рукой ее упругий оголенный живот. Потом я услышал, как ее муж застонал и заворочался под кроватью. Я встал. Привел свою одежду в порядок и посмотрел, хорошо ли держались веревки. Вроде бы нормально. Поднялась и женщина.
– Теперь вам нужно уходить, – сказала она. – Вы должны уйти.
– Послушай, – сказал я. – Куда же я уйду?
– Вы нашли это место, – прошептала она. – Сможете найти и другое…
– Они меня разыскивают, – сказал я. – Они меня разыскивают по всему городу. Я шагу не могу сделать без того, чтобы меня не узнали.
– Я не могу вас оставить, – сказала она низким голосом.
Мужчина копошился под кроватью. Я наклонился и вытащил его, одинокого, из его темницы.
– Куда бы его деть? – спросил я.
Она молча посмотрела на меня, выражение моего лица было достаточно убедительным – ей этого хватило, поскольку она развернулась, открыла дверь и повела меня вперед. Мы спустились на второй этаж. Там никого не было. В доме стояла тишина.
Она ввела меня в маленькую комнату, открыла еще одну дверь и кивнула. Это была довольно грязная кухонька с большой раковиной, под которой находился встроенный шкаф; он был забит всякой дрянью: старыми щетками, консервными банками, тряпками.
Из тряпки я изготовил кляп, который воткнул не очень сильно, и запихал муженька в шкаф. Убедившись, что через щели могло проходить достаточно воздуха, я закрыл дверцы.
В шкафу началась какая-то возня. Наверно, устраивался поудобнее.
Жена вновь застыла посреди кухни.
– Эй, – позвал я ее. – Ты меня слышишь?
Она кивнула.
– Ты пойдешь сейчас, куда я тебе скажу. Ты спросишь, по-прежнему ли там находится госпожа Паркер. Шейла Паркер. Это моя жена.
Она снова кивнула.
– Если ее там уже нет, ты постараешься узнать, где она и где ребенок.
– Это ваш сын? – спросила она.
Теперь уже я молча кивнул и почувствовал, как огромный ком набухает у меня в горле. Пауза.
– Потом я уйду, – сказал я. – Но… Я хочу это знать.
Я дал ей адрес и сообщил несколько подробностей.
Она бесшумно вышла из комнаты, и я услышал, как она закрывает вторую дверь. Я огляделся. Мне удалось откопать кусок мыла и бритву. Я быстро привел себя в порядок перед крохотным зеркалом. В морозилке нашел какие-то продукты.
Я зверски хотел жрать.
XXVII
Когда женщина вернулась, уже совсем стемнело. Я устроился в ее комнате и время от времени ходил проверять, не слишком ли заскучал в шкафу мой клиент.
Когда она пришла, я ощутил почти что радость; радость и в то же время сильную тревогу, так как боялся услышать то, что она мне сейчас скажет.
Она вошла. Я слышал ее шаги в другой комнате, потом на кухне, затем она вернулась в спальню. Она совсем не удивилась, увидев, как я там освоился.
– Она съехала, – сказала она. – Она в гостинице «Уэлкам»… Не очень далеко. А ребенок у бабушки. С ней все в порядке. Она рассчитывает скоро вернуться домой, дня через два-три… Не позже. Может быть, даже раньше.
– Ты с ней разговаривала? – спросил я.
– Прислуга в гостинице мне все рассказала.
– А откуда они знают? Она печально улыбнулась:
– У них есть уши. Она обо всем этом говорила с одним из легавых. Его зовут Купер. Он вокруг нее так и крутится. Над ним вся гостиница смеется. Он краснеет, как девица. Совсем маленькая гостиница.
– А пасут ее сильно?
– Там несколько легавых. Не так чтобы много. Это в газетах дело кажется скандальным. На самом-то деле – убили одного черномазого и одну шлюху, а такие вещи ни полицию, ни людей особенно не беспокоят. Эта история с убийством и изнасилованием хорошо прокатила в газетах. Она хорошо прокатит и в суде. Но особенно переживать никто не будет.
– Почему ты заговорила о суде? – внезапно спросил я.
– Вы еще наделаете глупостей из-за этой женщины. У вас было время уехать, скрыться, но вы позволили им раскинуть сети. Теперь они будут ждать, когда вы туда сами броситесь. Я усмехнулся.
– Пускай надеются увидеть меня на суде, – сказал я. – Надежда – дело хорошее.
Она стала не спеша раздеваться.
– Ты чего это? – спросил я.
– Я ложусь спать, – сказала она, выпрямляясь. – Вам, наверное, будет неспокойно, если я уйду спать в другую комнату. Я не собираюсь вас закладывать, я вас опасным не считаю.
Она прошла мимо меня и растянулась на кровати.
– Ты можешь лечь под одеяло, – сказал я, – я больше не хочу.
Она ничего не ответила и юркнула под одеяло. Я зашторил окно и закурил. Внезапно мне стала так противна эта комната. И этот запах. Я сдержался, чтобы не блевануть. Необходимо было что-нибудь выпить.
Я прошел во вторую комнату и там нашел в шкафу дешевенький ром.
Там оставалось с полбутылки. Как раз чтобы уснуть.
Я закрыл дверь, ведущую на лестницу, и положил ключ в карман.
Многое бы я сейчас отдал за хороший револьвер.
С бутылкой я вернулся в комнату. Сел на стул около стола и стал пить. Какая гадость.
У меня оставался еще один шанс увидеть Шейлу. В ее гостинице. До того, как она уедет. Я встал. Сходил проверить шкаф. Возвращаясь, прошел мимо окна и отодвинул занавеску, чтобы взглянуть на улицу. За угол свернула какая-то машина. Я увидел ее на долю секунды. Это была полиция.
Вышел ли кто-нибудь из этой машины? Если да, то они должны сейчас стоять перед гостиницей. Я прижался лицом к стеклу.
И услышал внизу стук в дверь, потом звонок. Мне понадобилась лишь доля секунды, чтобы добраться до лестницы. Дверь за собой я закрыл на два оборота, ключ положил в карман. Через минуту я был уже на последнем этаже… На чердаке я нашел окошко и вылез на крышу. Нельзя было терять ни секунды. Они, конечно же, решили взять меня прямо в моей комнате.
При хорошей скорости, если, конечно, удастся выпутаться, у меня будет время заскочить к Шейле.
Я карабкался по крыше к соседнему дому, он возвышался надо мною на четыре этажа, как минимум. Я продвигался как можно быстрее, но скат крыши был слишком крутым.
Услышав внизу какой-то шум, я крепко стиснул зубы. Главное – спокойствие. Вот и внутренний двор гостиницы, вот стена соседнего дома.
Уцепиться не за что.
Я вернулся на крышу, выходящую к улице. Потихоньку заглянул вниз.
У дверей стояло четыре человека. Полицейские. Я узнал их фуражки. Эти долго смотреть не будут.
У меня был выбор между водосточной трубой и лестницей, приваренной к стене. Лестница была в таком плохом состоянии, что я далее думать об этом не решался.
Но по трубе подниматься было и вовсе невозможно. Я подошел к лестнице и схватился за первую подковообразную перекладину. Она насквозь проржавела и не выдержала моей тяжести.
Но выход все-таки был. Я воспользовался освободившимся пространством и пролез внутрь между стеной и скобами. Теперь я мог подниматься спиной к стене. Но вместе с тем я оказался пленником за решеткой перекладин. Я начал как можно быстрее карабкаться по этой решетке вверх.
В это время они, наверное, уже высаживали двери гостиницы.
Одиннадцатая перекладина, в свою очередь, чуть не оторвалась от лестницы; мне удалось зацепиться локтями и коленями.
Последнее усилие, и я дотянулся до карниза соседнего здания. Я остановился, чтобы передохнуть. В этот момент что-то с силой ударило совсем рядом, и каменные осколки оцарапали мне руку.
Ждать я не стал и как можно быстрее рванул вперед по крыше. Скат был очень крутой, но мне удавалось держаться на ногах. И даже бежать – да, бежать до серой кровле. Я не смотрел по сторонам. Мои глаза были устремлены к следующей крыше. Я должен был оторваться от них, оторваться как можно скорее.
Следующее здание было такой же высоты, как и то, на котором я находился. Я продолжал бежать – нелепый, неловкий бег, при котором мое тело страшно выворачивалось, чтобы сохранять равновесие.
