Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
Приехали. Ночевали в поле в вагончике. Шакалы кругом воют. И папы нет. А когда он взял меня на руки, я обняла его за шею, и все мои страдания закончились. А он идет и плачет, что сестренка и братик умерли в дороге.
Потом жили в корейской избушке. Там вши, таз деревянный, мама в галифе... Зато вместе. А теперь к вам приехали...
Моя одноклассница Галя вдруг вспомнила:
— Меня совсем маленькой привезли первый раз в деревню. Помню огромный автобус, пыльную дорогу. Потом хату, кровать, ковер и гитару с ярко-красным бантом. Я касалась пальчиком банта и такое блаженство, такой восторг испытывала! Мой взгляд просто прикован был к этому банту! Даже не знаю, почему? Потом мы куда-то шли по дороге. Дедушка и бабушка держали меня за руки. Внезапно они поднимали меня и несли. В это время я ощущала полную защищенность, беспечность, блаженство, счастье! Никакой тревоги! Так уверенно я никогда в жизни больше не чувствовала.
Маленькой я была очень боязливой и осторожной. Вот раз встретился на нашем пути ручей, а я даже ноги боялась окунуть в него, хотя там копошилось много детей. Я представляла, что в нем живут страшные раки, и ни в какую не соглашалась войти в воду. Так и пришлось меня переносить.
А еще мы были на свадьбе. Там человека высоко подбрасывали, а я боялась, что его уронят. На свадьбе была еще одна девочка. Нам подарили два венка из парафиновых цветов с разными лентами. Обеим захотелось с розовыми. Но я все равно ей не отдала. Я же гостья! А вечером папа делал мне бумажных кукол. Я никак не могла объяснить ему, что он теть рисует, а мне хотелось девочек. Я злилась, а он не понимал почему. Пыталась сама нарисовать девочку, как мама, но у меня только каля-маля получалось.
Потом меня в детсад отдали. Представляете, детсад находился рядом с домом моего дедушки. Я сижу во дворе и все время смотрю в дырку в заборе на свое крыльцо. Это такое мучение! Первое мое знакомство с детским садиком было жуткое. Наша няня была властная, грубая. Я лежала в кроватке рядом с ее дочкой Светой. Мы шушукались. Так няня поволокла меня в одних трусах к заведующей. Я не понимала, куда, зачем тащит меня сердитая тетка? И страх, и стыд охватил. Хорошо, что Света потом объяснила, а то мне казалось, что вокруг меня кружится противный быстрый хоровод. Спать я все равно не могла, играла цветными куриными перьями, торчавшими из подушки. Они были моими куклами. Но самое гадкое в детском саду — обед. Заставляли есть борщ. Когда я чувствовала запах капусты — жить не хотелось.
— А мы в детсад ходили со своими ложками. У подружки большая семья, и все младшие дети тоже приходили на обед. Их сажали за стол с нами и кормили. Ложек всегда не хватало, — вспомнила Рая Прудникова.
С места вскочил Толя Палей:
— А когда мы жили в городе Молотове, мне шесть лет было. Я ходил в старшую группу. Все мальчишки любили воевать даже в детсадовском дворе, хотя воспитательница Глафира Васильевна запрещала. Я всегда был командиром. Раз мы разделились на две группы и вели военные действия. Не просто дрались, применяли военную тактику: обходы, засады. Когда мы готовились к новой атаке со стороны противника через «нейтральную полосу» с зажатым в кулаке камнем, к нам перебежал мой друг Витька Семенов. «Я за тебя», — сказал он. И в тот момент, когда я уже считал его своим бойцом, он нанес мне удар в глаз. Войско лишилось командира. Глафира Васильевна услышала мой отчаянный рев. Я плакал от боли и еще больше — от обиды. Я не думал, что это может быть военной хитростью, и горько переживал первое в жизни предательство.
А за обедом мы тоже применяли «военную тактику». Любимым вторым блюдом в нашей группе были сосиски с картошкой,
— А что такое сосиски? — спросил Вова Коржов.
— Тонкая, длинная колбаска.
— Из мяса?
— Из чего же еще? — удивился рассказчик.
— У нас делают толстые колбасы с гречкой, а тонкие с овощами. Очень вкусные, — объяснил Толе мой брат.
— Мясо вкуснее. Больше не перебивайте, а то не буду рассказывать, — наставительно сказал Толя Палей.
Он был самым старшим в нашей компании. Ни у кого из нас не было таких красивых смоляно-черных кудрявых волос и огромных печальных глаз. Мы притихли.
— Сосиски были очень вкусные, и, чтобы продлить наслаждение, мы их ели очень медленно. Потом воспитательница стала приносить несколько сосисок сверх нормы, и давала тем, кто быстрее справится со своей порцией. Теперь мы старались покончить с основной порцией как можно скорее, чтобы, не спеша смаковать вторую сосиску, но при этом внимательно следили друг за другом. И если выяснялось, что шансов на добавку уже нет, тут же переходили на медленный темп, стараясь продлить удовольствие хотя бы от первой «плановой» сосиски. А еще нас в детском саду поили рыбьим жиром. Удовольствия мало, зато после него можно было брать с блюда сколько угодно пересыпанных солью маленьких кубиков черного хлеба!
Пришла одноклассница моего брата Алла Нагорная и угостила всех малиной. Толик тоже подставил ладони и в следующее мгновение одним махом проглотил все ягоды.
— Там же могут быть червяки! — изумилась Алла.
— Вреда человеку от них нет. В желудке эти червячки уничтожаются кислотой. Глафира Васильевна нам объясняла.
— Ну, ты смелый! — восторженно заохали девочки.
Толик был польщен. Он чувствовал себя героем.
— А я с сестрой ягоды в лесу собирала под кустами. Только руку протянула, вдруг слышу шипение, — будто заново переживая страх, дрогнувшим голосом сказала Наташа.
— Надо палкой шевелить. Это змея была? — спросил Толик.
— Если живая осталась, значит уж, — засмеялась Валя.
— А у нас во второй группе Аленка есть. Вот, командир! — поднял вверх большой палец Павлик. — Приходит воспитательница поднимать детей с дневного сна, а мы все лежим кверху голыми попами, уколов ждем. Так Алена приказала. А зимой она залезла в склад, где у воспитателей чистое белье лежало, вырядила всех детей в халаты и маршировать заставила. Знаешь, как ее слушаются! Лучше чем воспитателей. В садике каждый день ждут от нее приключений. Директор не чает, когда она в школу пойдет.
— Я вчера с Ромкой в собачьей будке от ливня спасался. Мать Ромки бегала по улицам, кричала, звала его. А когда дождь закончился, она нас хворостиной «огуляла». Мы как шуганули от нее! За что наказала? Мы же не хотели намокнуть и заболеть. А в прошлый раз влетело за то, что не спрятались. Не поймешь этих взрослых, — недоуменно повел плечами Вася, аккуратно раскладывая лепестки цветов — деньги — по баночкам.
— Что ты будешь покупать? — поинтересовалась я у Люды, включаясь в игру.
— Пойду к Азарию за подсолнечным маслом. Я вчера, на самом деле, ходила к его папе Бушу за конопляным маслом. А он сказал мне: «Приходи завтра, самого лучшего достану из подвала. Уважаю твоего деда за то, что деревьями и цветами всю округу украсил. Ценю хороших людей».
— Катя, почему ты сегодня без Юли? — удивилась Валя.
— К бабушке увезли на два дня.
— Отдыхаешь от нее?
— Скучаю. Она такая забавная. Ты знаешь, как я укладываю ее спать? Ложусь рядом и начинаю громко дышать вместе с нею. Она успокаивается и быстро засыпает. Или еще потихоньку говорю: «шш... шш... ии». Ветру подражаю. Тоже помогает. Вчера закапризничала Юля и говорит маме: «Включи радио». А мама ей: «Не могу», а Юля в ответ: «Ты тоже старенькая, как наша бабушка?
— К нам как-то баба Маня зашла, а Юленька взяла мяч и говорит: «Пойду одна гулять, я большая. Открой мне дверь». А мама ей: «Если большая, сама открой». И тут она давай ластиться к маме, головой об коленки трется, в глаза заглядывает.
Юле было девять месяцев, когда она меня первый раз перехитрила. Я не пускала ее на крыльцо. Палкой дорогу перегородила. Малышка тянется, а я палку выше поднимаю. Вдруг она хитренькое личико сделала и как юркнет под палку. Я и глазом моргнуть не успела, как она на крыльце очутилась и помчалась от меня на четвереньках. Ходить еще не умела. Шустрая!
Как-то говорю ей: «Ты хитрая, как лиса». А она: «У меня же нет хвоста!» Выучила Юля, в какой стране живет, адрес, фамилию, и очень гордилась своими познаниями. Вот раз бабушка при соседке спросила: «Юля, где ты живешь?» «В Евлопе», — отвечает. А мама засмеялась. Поняла малышка, что ошиблась, что над нею смеются, в лице изменилась, напряглась, глазки обидой заблестели. Подбежала ко мне и спрашивает шепотком:
