Вячеслав Недошивин - Прогулки по Серебряному веку. Санкт-Петербург
201
Мария Домбровская-Волнянская (1885-1939) - дочь офицера, исполнительница цыганских романсов, которой поэт посвятил шестой том своих сочинений, была музой поэта почти семь лет. У нее много имен, поэт звал ее Муринька, Балькис Савская, Муза музык. Северянин расстанется с ней в 1921 г. в Эстонии, напишет в письме своей финансовой покровительнице А.Барановой: «Я жалею ее, но виноватым себя не чувствую... Жить с поэтом - подвиг, на который не все способны...» «Подвигом», видимо, называл четырехлетнюю жизнь ее в одном доме с гражданской женой поэта Е.Золотаревой. Расставшись с ними, Домбровская, по слухам, стала петь в ревельском ночном кабаре, бедствовать. Общие знакомые высылали ей и старое пальто, и материю на платье, и даже белье.
202
Елена Золотарева-Семенова была гражданской женой поэта с 1912 по 1915 г. Летом 1914 г. они вместе были в Тойле, в Эстонии, где Семенова, приревновав Северянина к какой-то Ляле М., попыталась повеситься на чердаке. Потом, уже разойдясь с ней, в январе 1918 г., он, спасая ее и дочь от голода, возьмет их с собой в Эстонию, но уже - в эмиграцию.
203
Насчет «часов приема» у поэта на Средней Подьяческой Лившиц, кажется, против истины не погрешил. Пишут, что Северянин действительно принимал молодых поэтов по четвергам, издателей - по средам, поклонниц - по вторникам. Так что Маяковский пришел, видимо, во вторник вместо «положенного» четверга...
204
Каспийский полк располагался под Петроградом, в военном городке, прямо напротив перрона станции «Новый Петергоф». Ныне он называется «Суворовский городок», ибо в нем долгие годы до 1961 г. располагалось Ленинградское суворовское пограничное училище, где в далеком детстве несколько лет проучился и я. Кстати, когда «городок каспийцев» возводился, то в комиссию по его строительству входили генерал-майор П.Дягилев, отец С.Дягилева, и исправник К.Шилейко, отец ассириолога В.Шилейко, мужа А.Ахматовой. А службу в Каспийском полку проходил не только И.Северянин, но и - задолго до него - поэт С.Надсон. По моим данным, здесь в Первую мировую войну проходил полугодичную военную переподготовку и муж М.Цветаевой, прапорщик Сергей Эфрон.
205
Вера Коренди-Коренева (урожд. Запольская), окончив университет в Дерпте по специальности «французский язык», была школьной учительницей. Северянин считал ее «очень образованной» и прожил с ней последние семь лет. В.Коренди была замужем, и у нее была дочь, родившаяся за три года до встречи с поэтом, которую, как и дочь Северянина от Е.Золотаревой, звали Валерией. На старости лет Коренди вдруг стала утверждать, что отец Валерии - Северянин. Более того, когда в 1982 г. дочь умерла, Коренди на могиле ее написала: «Валерия Северянина», правда, не обозначив года рождения дочери. Биограф поэта М.Петров успел спросить Коренди, почему не поставлена дата рождения. В ответ услышал: «Это символ. Он так хотел. Дочь поэта принадлежит Вечности». Так Валерия Порфирьевна Коренева превратилась после смерти в Валерию Игоревну Северянину. Более того, уже сын Валерии, внук В.Коренди, в наше время стал, представьте, Игорем Северяниным-младшим... Вообще В.Коренди рассказывала при жизни весьма странные истории. Например, что в начале войны, когда Эстония стала советской, сам А.Жданов, секретарь ЦК КПСС, присылал за больным поэтом машину в Нарву. Что по приказу лично И.Сталина сожгли дом в Усть-Нарве, где жил поэт и где погибла часть его архива. Наконец, что в оккупированном фашистами Таллине немецкие солдаты отдавали честь гробу его, который везли на кладбище. А потом, дескать, ее допрашивали в гестапо, ибо Северянин работал с Москвой в 1940-м. Весь этот бред преподносился всерьез, и в конце 1980-х его, как ни странно, печатали газеты и журналы. А ведь это лишь устные рассказы - мемуары В.Коренди, умершей в 1990 г., до сих пор не опубликованы... Кстати, настоящая дочь поэта, Валерия Золотарева-Семенова, всю жизнь проживет в Усть-Нарве и до дня своей смерти в 1978 г. будет работать в рыболовецком совхозе «Oktoober». А сын от Ф.Круут, Вакх Лотарев, умрет в Швеции, где и ныне живут его внуки и правнуки.
206
Здесь снимали комнату студент Петербургского университета Николай Бурлюк, младший брат футуриста Давида Бурлюка, и Антон Безваль, жених Нади Бурлюк, секретарь «Гилей» - объединения футуристов. Между собой они звали свое жилье «Гилейский форт Шаброль», по аналогии с улицей Шаброль в Париже, где стоял дом, названный позже «фортом», поскольку в нем обосновалась некая «антисемитская группа», оказывавшая сопротивление властям в знак протеста против пересмотра знаменитого «дела Дрейфуса».
207
«Семья Маяковских... была настоящей революционной семьей, - писал некий И.Морчадзе. - Слово “революционер” - это был уже пропуск, чтобы попасть в семью Маяковских». В Кутаиси в 1905 г. гимназист Володя Маяковский принимал участие в революционных митингах и демонстрациях. Имел партийные клички Длинный, Товарищ Константин, а также Кленовый. В 1908 г., уже в Москве, пятнадцатилетний поэт вступил в РСДРП и за два года был трижды арестован. Последний раз отбывал наказание в одиночной камере.
208
Я не раз писал уже о доме Адамини. Что касается В.Маяковского, то он бывал здесь много раз. Помимо «ателье» Н.Добычиной, неоднократно навещал здесь своего друга В.Каменского, который одно время жил в этом доме. Бывал здесь у художника С.Судейкина и его жены О.Глебовой-Судейкиной - известно, например, что присутствовал у них на чтении стихов М.Кузмина, на которые тут же откликнулся экспромтом: «Приятно марсовом вечером пить кузминской речи ром...» Наконец, позже, когда в подвале этого дома откроется кафе «Привал комендиантов», Маяковский неоднократно будет читать в нем стихи.
209
Не могу не привести мнение А.Толстого, высказанное им в статье о футуристах в 1919 г. во Франции, которую недавно републиковала Е.Толстая: «Они появились в России года за два до войны как зловещие вестники нависающей катастрофы. Это были прожорливые молодые люди, с великолепными желудками и крепкими челюстями. Один из них - “учитель жизни” - для доказательства своей мужской силы всенародно ломал на голове доски и в особых прокламациях призывал девушек отрешиться от предрассудков, предлагая им свои услуги... Над футуристами тогда смеялись. Напрасно. Они сознательно делали свое дело - анархии и разложения. Они шли в передовой линии большевизма, были их разведчиками и партизанами. Большевики это поняли (быть может, знали) и сейчас же призвали их к власти. Футуризм был объявлен искусством пролетарским...» Справедливости ради, скажу: и А.Толстой, вернувшись в СССР, быстро сообразит, где «деньги лежат», а в литературе кое в чем даже «перещеголяет» В. Маяковского.
210
Представляя трагедию в цензурный комитет, он не успел дать ей названия. Хотел назвать «Железная дорога» или «Бунт вещей», но так ни на чем и не остановился. Трагедия была наскоро поставлена в «Луна-парке», театре на Офицерской улице (дом не сохранился). Отзывы о ней были прямо противоположные. В какой-то степени их суммировал «Петербургский листок», назвавший трагедию «спектаклем для душевнобольных»!..
211
Все, конечно, знают ныне, что героиней «Облака» была не С.Шамардина, а другая «любовь» поэта - художница Мария Денисова, с которой он действительно познакомился в Одессе. Поэма ведь начинается словами: «Это было. Было в Одессе...» М.Денисова выйдет замуж за инженера В.Строева, будет жить в Швейцарии, потом, в революцию, вернется в Россию и уйдет в Первую конную армию, где станет руководителем художественно-агитационного отдела армии. За храбрость будет награждена наганом и кожаной курткой. Выйдет замуж за Е.Щаденко, члена Реввоенсовета Первой конной, а после Гражданской войны - замнаркома обороны. А потом, став довольно успешным скульптором-монументалистом (ее работы будут выставляться на выставках в Женеве, Венеции, Варшаве, Цюрихе, Берне, Копенгагене), Денисова по личным мотивам, так пишут, покончит с собой в 1944 г., выбросившись из окна десятого этажа. Ей было 47 лет.
212
Удивительно, но поэтическое заглавие поэмы «Тринадцатый апостол» многие и ныне не только понимают буквально, но и впрямую связывают его с христианским учением. Известный философ К.Кантор, влюбленный в поэта с детства, в 2008 г. выпустил книгу о нем, в которой написал, что в России только Маяковский «показал внутреннюю связь учений Христа и Маркса... Миссия тринадцатого апостола состояла в том, чтобы провести линию преемственности от Христа к Марксу через Ренессанс. Он это сделал... Только он среди поэтов выполнил наставления Спасителя (!) приводить Его заповеди в соответствии с новыми обстоятельствами... создал сплав двух величайших революционно-коммунистических доктрин Назорея и Трирца (т.е. Маркса. - В.Н.)». Более того, философ (и это в наши дни) утверждает, что поэт не только на словах был проводником идей Христа, он реально претворял их, очищая мир от скверны. «Можно назвать себя апостолом, - пишет К.Кантор, - но при этом палец о палец не ударить, чтобы сделать что-то для живой жизни... Ни Блок, ни Пастернак, ни Булгаков подлинными апостолами не стали, сколько бы молитвенных слов они ни написали о Христе. Поэтому понять Маяковского Пастернак не мог, а Блок и Булгаков и не пытались...» Вот так! Да, защитники коммунизма, несмотря на печальный опыт построения его в разных странах, не раз спекулятивно утверждали, что марксизм - всего лишь «светское обличье христианства». И их не раз поправляли. «Истинный христианин стремится усовершенствовать себя, - пишет, например, драматург Л.Зорин, и с ним нельзя не согласиться, - а убежденный коммунист - окружающих. (Сам он, естественно, совершенен.) Если насилие - это и есть светское обличье смирения, то, разумеется, разницы нет...»
