Ганс Кирст - Фабрика офицеров

— Лучше? Разумеется, — согласился старший военный советник юстиции, наслаждаясь изумлением, которое он произвел на собеседника. — Лучше, но не эффективнее! Воззвание или же призыв к отдельному человеку, сделанное доверительным тоном, воспринимается почти как долг. Это уже опробовано на практике. И, как правило, усилия не проходят даром.

— Удивительно! — признался капитан Катер. — Однако разрешите мне задать вам один вопрос, уважаемый. К чему столь длинные речи? Возьмите лучше этих парней сразу же под пресс. И они тут же начнут говорить, да еще как говорить!

— Подобный метод можно применять тогда, когда располагаешь хотя бы минимальными пунктами. Но только не здесь! Здесь я должен иметь добровольных свидетелей, которых обязан уговорить, и уметь извлечь из них нужное, как извлекают вещи из сундука; при этом они должны верить, что делают это совершенно добровольно.

Успех сопутствовал старшему военному советнику юстиции Вирману. Незадолго до полуночи ему кое-что стало ясно. Из сорока фенрихов, помеченных в его списке, неопрошенными остались только пятеро. Это были Амфортас и Андреас, которые до сих пор оставались приверженцами Хохбауэра. Такими они значились в блокноте Вирмана. Затем следовали Бемке и Бергер, все еще верившие в справедливость. Последним из этой пятерки был Крамер, пытавшийся держать нейтралитет, так сказать, парадный конь тех, кто не придерживался ни того, ни другого лагеря. Вирман не ждал от него особой пользы, но и вреда тоже.

Эту пятерку Вирман решил обработать особенно тщательно: время для этого у него было. Не спеша он составил для себя довольно мрачный портрет обер-лейтенанта Крафта. При этом нужно было обойти кое-какие опасные подводные камни. Так, после полуночи еще раз напросились на беседу фенрихи Редниц, Меслер и Вебер, хотя их больше никто не собирался вызывать.

— Мы хотим дать кое-какие показания, — сказал Редниц, выступая руководителем этой небольшой группы.

— Я вас не вызывал, — проговорил Вирман.

— Мы явились не по вызову, а добровольно.

— В этом нет никакой необходимости!

— Мы позволим себе иметь другое мнение, — заметил Редниц. — Мы можем дать важные показания.

— То, какими являются ваши показания, важными или неважными, позвольте решать мне, — с легким раздражением сказал Вирман.

— Вы не можете ничего решать до тех пор, пока не выслушаете нас. — Трое фенрихов стояли словно три дуба, устремив взгляд на старшего военного советника юстиции.

Вирман, словно ища поддержки, посмотрел на капитана Ратсхельма, присутствовавшего при беседах в качестве начальника потока.

— Кру-гом! — скомандовал он им.

Фенрихи немного помедлили, а затем, отдав честь, выскочили в коридор, сильно хлопнув дверью.

— Странное поведение, — проговорил старший военный советник юстиции.

— Это у них от Крафта, — объяснил Катер. — Теперь вы видите, как важно положить конец его проискам.

И как раз в этот момент дверь распахнулась и в комнату вошел обер-лейтенант Крафт. Остановившись, он обвел взглядом присутствовавших, а затем сказал:

— Привет.

Капитан Ратсхельм, услышав это неуставное приветствие, вздрогнул, а потом холодно произнес:

— Я что-то не помню, господин обер-лейтенант Крафт, чтобы вас сюда приглашали.

— В этом нет необходимости, — спокойно объяснил Крафт. — Я пришел сюда по собственному желанию, но в ваших интересах.

— Во всяком случае, — ехидно бросил Катер, — вы здесь не на месте.

— Как раз это-то я и собирался сказать вам, господин капитан, — вежливо сказал обер-лейтенант. — Вас уже довольно долго разыскивают, и не кто-нибудь, а ваш прямой начальник капитан Федерс. Ему нужно срочно поговорить с вами.

— Это в такое-то позднее время?

— Капитан Федерс готов принять вас в любое время, но чем позднее вы придете, тем меньше это доставит вам радости.

Катер был уверен, что Федерс вовсе не собирался с ним беседовать, но еще больше он был уверен в том, что Федерс приложит все силы, чтобы помочь своему дружку Крафту.

Тем временем капитан Ратсхельм судорожно думал о том, как он нанесет новый удар своему упрямому офицеру-воспитателю. Однако его опередил Вирман, неожиданно заявивший:

— Я рад, что обер-лейтенант Крафт сам пришел сюда. Я как раз собирался пригласить его к себе.

— В случае, господин старший военный советник юстиции, — начал Крафт вежливо, — если вы намерены и с меня снять допрос, я хотел бы попросить вас действовать строго по уставу. В таком случае я требую пригласить сюда протоколиста, а также попросить третьих лиц оставить нас одних, тем более что они в большей или меньшей степени имеют отношение к данному случаю и могут помешать ведению расследования.

— Это замечание распространяется и на меня, господин старший военный советник юстиции? — сразу же спросил Ратсхельм у Вирмана.

— Не обращайте на него внимания, господин капитан, — ответил ему военный юрист. — Собственно говоря, я намерен на сегодняшний день официальную часть своей работы закончить. А с господином обер-лейтенантом Крафтом я хочу побеседовать неофициально. Надеюсь, вы разрешите мне это, господин капитан?

Попрощавшись с Вирманом, Ратсхельм прошел мимо Крафта, даже не посмотрев на него, и вышел из кабинета. Его шаги были отчетливо слышны из погруженного в ночную тишину коридора.

— Вот мы и остались одни, — проговорил Вирман и усмехнулся. — Давайте поговорим друг с другом откровенно.

— Господин старший военный советник юстиции, я, как офицер-воспитатель, несу полную ответственность за подчиненных мне фенрихов, а это означает, что я не потерплю ничего такого, что не соответствовало бы этим моим обязанностям. К их числу я отношу и формальный допрос, особенно в присутствии сомнительных третьих лиц. Подобный шаг я рассматриваю как формальную ошибку. Я не только протестую, но и намерен письменно заявить об этом. Я требую, чтобы впредь все расследования и допросы вы проводили в присутствии нашего следователя капитана Шульца.

— Почему вы так волнуетесь, господин обер-лейтенант? — спросил Вирман. — Все это напрасно, вы пришли слишком поздно! Но, пожалуйста, садитесь, я объясню вам все подробно.

Крафт опустился на стул и, вытянув ноги, принялся рассматривать старшего военного советника юстиции. Вирман улыбался, и хотя эту улыбку можно было истолковать как дружескую, на самом деле она свидетельствовала о его чувстве превосходства.

— Вы пришли слишком поздно, — повторил Вирман. — Я понимаю, что вы можете в какой-то степени осложнить мне ход расследования. Однако вам не удастся повлиять на его результат.

— Если вы хотите, я могу сфабриковать совершенно противоположные результаты.

— Я убежден, что вы получите их в готовом виде. После всего того, что я о вас слышал, Крафт, у меня сложилось впечатление, что вы похожи на человека, который пройдет даже по трупам.

— Если они будут вашего пошиба, Вирман.

У старшего военного советника глаза на лоб полезли от того, что его так просто назвали Вирманом, чего до сих пор ему еще не приходилось слышать по крайней мере в подобной ситуации, да еще от человека в меньшем, чем он, звании и должности. Вирман глубоко вздохнул и с трудом улыбнулся.

— Я вижу, вы моментально используете любую ситуацию, — проговорил Вирман с некоторым усилием. — Что ж, я это учту. Поскольку мы с вами одни, без свидетелей, мы можем беседовать вполне откровенно. Я приветствую это, господин обер-лейтенант.

— Я тоже, господин старший военный советник юстиции.

Этими словами был как бы восстановлен внешний порядок. Игра могла идти дальше. Все это было как перед поединком на ринге: сначала противники пожали друг другу руки, с тем чтобы потом дубасить друг друга.

— Итак, это расследование ясно показало, — начал Вирман, — где я нажал нужную педаль. Я отыскал двух фенрихов, которые раскусили ваши методы. Двое других могут прямо или косвенно подтвердить то же самое. Нет никакого сомнения, что найдутся и еще свидетели. Вы, господин обер-лейтенант, по собственному опыту знаете, как складываются у людей мнения и формируются точки зрения. Короче говоря, я, стоит мне только захотеть, могу отдать вас под суд военного трибунала.

— Что это значит: стоит мне только захотеть? — настороженно спросил Крафт.

— Ах! — с удовлетворением произнес Вирман. — Вы довольно своеобразно воспринимаете такое понятие, как «свобода». Вы не ослышались. Итак, я твердо решил возбудить уголовное дело. А поскольку все обвинительные материалы в моих руках, я ничуть не сомневаюсь в исходе дела. И все-таки в нем имеется одна особенность. Мне здесь предоставляются две возможности, и одна из них мне несколько дороже другой.

— Что же это за возможности? — поинтересовался Крафт.

— Прежде всего я намерен возбудить уголовное дело исключительно против вас, против одного-единственного офицера-воспитателя, против, извините меня, пожалуйста, за откровенность, маленького, незначительного обер-лейтенанта. Я хочу еще раз подчеркнуть, что острие моего, так сказать, приговора направлено не против вас как личности, а исключительно против вашей должности. Но в моем распоряжении имеется и вторая возможность, та самая, которой я отдаю предпочтение, но использовать ее я могу лишь с вашей помощью, господин обер-лейтенант.