Маша Царева - Золушки для холостяков
– А вот и нет, – торжествовала я, – послезавтра мы ужинаем в «Иль Патио».
В гриппозном Геннадии вдруг проснулся сноб.
– Фу, – протянул он, – твой кавалер не мог выбрать местечко получше? Я бы на его месте тебя как минимум в «Палаццо Дукале» позвал.
– Во-первых, – промурлыкала я, – тебе на его месте не оказаться никогда. Во-вторых, это я его пригласила. А в-третьих, в «Палаццо Дукале» слишком много моих знакомых, а в «Иль Патио» не ходит никто.
– Судя по твоему воинственному тону, ты рассчитываешь заманить его в свое уютное гнездышко, – вздохнул Гена.
– Готова поспорить, что он тоже так думает. Женщина, отважившаяся на инициативу, с благодарностью примет случайный секс. Но пусть не мечтает. Я не из таких.
– Ага, знаю. – Вредный Гена заржал, как нервный полковой конь. – Сколько у тебя было случайных связей? Что-то я запамятовал, но думаю, где-то около восьмидесяти. А ты ведь о половине мне и не рассказывала.
– На то эти связи и случайные, чтобы не помнить их точное количество, – философски рассудила я. – В общем, планы таковы: за два дня я должна купить свое лучшее платье, сделать в салоне лучшую прическу, поразить его в самое сердце, а потом в гордом одиночестве отправиться в свой замок принцессы.
– Что-то ты, мать, раздухарилась, – Гена спустил меня с небес на землю. – Что ты называешь «замком принцессы»? Квартирку, в которой по батареям развешаны колготки, пол в кухне не мылся триста лет, а окна кажутся матовыми, потому что принцессе их прозрачность по барабану?
– Прекрати меня поддразнивать, – спокойно сказала я, – у меня период обновления, так что твои оскорбления на меня не действуют.
– Не действуют так не действуют, – покладисто согласился он. – Значит, послезавтра жду твоего отчета. И кстати, ты могла бы притащить болеющему другу витаминов.
– Будет сделано, – пообещала я. – Как только вернусь домой из «Патио», сразу звоню тебе, делиться впечатлениями.
Иногда чудеса начинаются с того, что незнакомый мужчина в нелепой шапке с выражением лица хронического кариозника вдруг опускает свой тяжеленный ботинок на твой изящный остроносый сапожок. Положение усугубляется тем, что растяпа этот весь день, похоже, промаялся в метро да на нечищеных московских улицах, поэтому с его рифленых подошв так и осыпаются комья грязи. А твои сапожки белы, как обувка невесты, невероятно модны, к тому же стоили столько, сколько обладатель грязных бот и за три месяца заработать вряд ли сможет.
Дело было под вечер, на шумном Кутузовском.
Она вышла из машины, чтобы прихватить в палатке сигарет, ну а он устало брел по направлению к метро. Так и встретились два одиночества.
Первыми словами нашей романтической героини были:
– Урод! Под ноги смотреть надо!
А герой, соответственно, сфокусировал на ней подернутый безысходной тоской взгляд и хотел было беззлобно обматерить эту курицу, которая несется прямо под ноги, а потом еще имеет наглость обвинять порядочных людей, что ее не заметили. Но осекся, потому что его вспыхнувший праведный гнев на мелкие осколки разбился о красоту обидчицы.
Для женщины она была, может быть, чересчур высока. Хотя в двадцать первом веке разгуливающие по подиуму золушки через одну носят туфельки сорок второго размера. Она была блондинкой, и в оранжевом отсвете уличных фонарей ее пушистые локоны чем-то напоминали нимб. Ее глаза были голубыми, щеки – нежно-розовыми, губы – блестящими и пухлыми, нос – немного азиатским, таким маленьким, что он был почти незаметен на ее немного удлиненном лице. Она была в белом пальто, отороченном блестящим норковым мехом, и в белых же кожаных сапогах.
И, глядя на нее, он почему-то моментально вспомнил, как еще в возрасте семи лет был влюблен в девчонку, которая неизменно играла роль Снегурочки на детсадовских утренниках. У той тоже были и длинные светлые волосы, и ослепительная белоснежная шубейка. Он вспомнил, как в восьмом классе его выгнали из школы за то, что он написал любовную записку молоденькой учительнице географии и природоведения (тоже, кстати, блондинке). И свою первую женщину он тоже вспомнил – однокурсницу, которая однажды пригласила его в гости для совместного написания доклада и в итоге соблазнила прямо на полу в прихожей. И свою первую жену. И главную женщину своей жизни, с которой он волей обстоятельств расстался несколько лет назад, но до сих пор воспоминания о ней пробуждали мирно дремлющую в области грудной клетки щемящую меланхолию.
Странно это, но, едва увидев незнакомую недовольную блондинку, он сразу же подумал о любви.
А она, в свою очередь, подумала: вот бывают же такие хамы, на свою обувь им наплевать, так они и чужую норовят испортить, и вообще, что же сегодня за день – сплошные неудачи, а вот теперь еще и сапожки насмарку. Она приготовилась даже всплакнуть, но вдруг разглядела в его глазах восхищение, которое еще подороже сапожек «Маноло Бланик» стоит. И осеклась.
Так и стартовало их знакомство, вскоре принявшее форму самого страстного на свете романа. Вот только когда он возжелал загладить свою вину, неловко пригласив ее в ближайшее кафе, а она, сама не зная зачем, согласилась – тогда никто из них об этом не знал.
А теперь самое интересное: его звали Дмитрием, а ее – Татьяной. Впрочем, я привыкла ее Танькой называть.
Итак, наконец-то Танька удосужилась рассказать мне историю своего знакомства с таинственным Димой. Тем самым, который на столь длительное время (на почти целых три недели, а ведь обычно если предприимчивой Татьяне и нравился кое-кто из малобюджетных поклонников, то отношения с ним ограничивались разовой страстью, после чего не имеющий средств нахал безжалостно выставлялся вон) лишил ее сна.
– Хочешь сказать, что тебе он до сих пор нравится? – изумлялась я.
– А то! – Ее глаза горели. – Мы встречаемся почти каждый день, меня это даже пугает.
– Меня тоже, – усмехнулась я. – И чем же вы с Димой твоим занимаетесь?
– Как чем? Любовью само собой, – фыркнула Татьяна, – ну еще мы были в Музее кино. И гуляли в парке с его собакой.
Чтобы осмыслить происходящее, я с энтузиазмом навалилась на лежавших на моей тарелке морских гадов. Мы сидели в модном рыбном ресторанчике, один чай в котором стоил столько, сколько в ином заведении стоил бы обед из трех блюд плюс бокал вина и десертик. Зато за соседним с нами столиком вкушал семгу от шеф-повара депутат с примелькавшимся лицом. А в углу вяло сплетничали о чем-то две скучающие дорогие проститутки. На одной было меховое пальто от «Версус» (видимо, девица так гордилась модной шмоткой, что даже в ресторане ее снимать не стала). А другая щеголяла в джинсах с такой низкой талией, что мне хотелось подойти к ней и закричать: «Я вижу вашу задницу!»
Сама бы я ни за что не пошла в такое неоправданно дорогое место. Но Танька уговорила меня, сказав, что за все заплатит она, и в итоге я сдалась.
– И знаешь, Насть, мне кажется, что я нашла именно того мужчину, которого искала всю жизнь. – Она мечтательно смотрела вдаль, на ее вилку была насажена креветка.
– Странно, а мне казалось, что ты искала кого-то… хм…
– Посостоятельнее, – подсказала она.
– Вот-вот.
– Даже не знаю, что со мной происходит… Но ты бы его видела. Он такой красивый. Я его к своему парикмахеру отвела. И он носит вельветовый пиджак, это жутко сексуально.
– Так ты полюбила его за вельветовый пиджак? – насмешливо поинтересовалась я.
– Ты ничего не понимаешь, – поставила мне диагноз парящая в облаках Татьяна, – мне в нем нравится все. Абсолютно все. И как он говорит. И что он говорит. И как он целуется. И как рассуждает. Между прочим, он фотограф. И он такой… надежный. А то, что у него денег нет… Ну и наплевать, может быть, а? Будем экономить, как все.
– Тебе виднее, – вздохнула я, – только здорово же ты экономишь, если позвала меня в этот ресторан.
– Да это все мелочи жизни, – раздраженно махнула рукой Танька, – на рестораны-то я как-нибудь заработаю.
– И как же? – заинтересовалась я. – Если собираешься открывать свой бизнес, бери меня в долю.
– Издеваешься все.
– И все-таки? Голодать вы, конечно, не будете. Но фотографы зарабатывают немного. И где ты возьмешь денег на очередные туфли к новому сезону?
Таня покраснела и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать свой креветочный коктейль. А потом подняла на меня глаза и выпалила:
– Я на прошлой неделе встречалась с Василием, и он мне дал четыре с половиной штуки!
– Постой, а кто такой Василий? – удивилась я.
– Ну как же, Васька. Меня с ним познакомила Альбина, он меня еще возил в Египет на выходные.
– Ах этот!
И правда, полгода назад Татьяна, помнится, строила планы на какого-то безнадежно женатого толстеющего вице-президента крупной консалтинговой конторы. Почти две недели она прожила в шикарном номере отеля «Марриотт», который снял для нее этот Вася, потому что ему казалось зазорным ездить к ней в Кунцево. Они действительно съездили на три дня в Хургаду, откуда Таня возвратилась немного приунывшая, потому что в Египте, мол, плохие магазины, и лучше бы они отправились в Милан. Василий подарил ей пальто от Юдашкина и оплатил отбеливание зубов. Он перестал ей звонить, когда обнаглевшая Танька начала сначала мягко, а потом и более настойчиво намекать, что она не отказалась бы от нового авто.
