Борис Екимов - Частное расследование
Заскрипела отворяемая дверь, и на кухню заглянула жена:
- Чего заперся? Дуешься сидишь? - спросила она с усмешкой. - Лучше бы двери смазал. Скрипят, аж по коже дерет.
- Это можно,- сказал Лаптев и пошел за масленкой.
Весь его ходовой инструмент под ванной размещался. Быстренько приподнял он дверь в навесах, подстелил газетку, чтобы пол не замазать, маслица капнул в один навес и другой. В минуту все обделал, пооткрывал дверь, проверяя. Скрипа не было. Заодно и по другим дверям прошелся, и хоть они не скрипели, но смазал их на будущее. А уж тогда инструмент на место отнес и на кухню вернулся.
- Мужик у меня просто золотой,- похвалила жена. - Огнем все в руках горит.
Лаптев на эту похвалу вздохнул, усмехнулся.
- Чего ты, как телок, вздыхаешь? Обидела жена...- она плотней запахнула халат - из форточки потягивало,- зябко закуталась, сжалась, и невидная стать ее еще более обрезалась: узкие худые плечи жалкими крылышками торчали. И лицо было усталым.
- Я тебя не хочу обижать,- говорила жена. - Но ты сам должен подумать о нас. Ведь в кои веки зажили по-хорошему. Что мы доброго на веку-то видали? До войны досыта не ели и после не лучше. Потом детей тянули да своим помогали. А с каких шишов?.. Так... вспоминать тошно. А сейчас чего надо? Сыты, одеты, в тепле. В магазин зайду, если чего есть, беру, копейки не прикидываю. Даже не верится. Жить да жить...
Жена еще говорила долго. Говорила, уговаривала...
Возражать ей Лаптев не стал. Не было нужды объяснять да доказывать. Жена вовсе не глупая была и не злая. Просто, несладкая жизнь позади лежала, и хотелось теперь отдохнуть. Лаптев понимал это. Он всегда жену понимал, как и она его. Они ладно жили, на зависть многим, дружно и мирно, меж собой открыто. Хорошо жили. В большом мире происходило всякое: далекие войны, служебные невзгоды, радости, тревоги и заботы - все было, текла жизнь, менялась; но всегда оставался неизменным для Лаптева его малый мир - его семья. Как сложилась она когда-то уютным родным гнездом, так и оставалась пожизненно нерушимою. Шло время. Малые ребятки, теплые птенцы желторотые, стали большими, ладонью уже не прикроешь. Лаптев с женой постарели, да еще как, господи... Из полсотни годочков ни один мимо не прошел, всякий метил. Да, время шло, время под гору уже ходом катилось. Но Лаптеву грех было жаловаться, грех. Все так же прочен был родной его дом, его гнездо. И как прежде, самые ласковые и милые сердцу часы жизни его протекали здесь, в семье. И не было для него в мире угла желаннее, не было рук теплее, чем эти, единственные, первые и последние, дарованные богом на всю его жизнь, до смерти.
Потому он слушал жену, слушал, не возражал. Понимал он ее и ничем не корил.
Алешка пришел, когда мать уже спала. Устала, расстроилась и заснула... А Лаптев, хоть и прилег, ждал сына и сразу же пошел к нему в комнату.
- Маша - дура... Сообразила тоже... - выпалил Алешка вошедшему отцу.
- Почему? Что? - не понял Лаптев.
- Я тетрадку-то ей показывал. Она прочитала. А потом возьми да спроси у Лидии Викторовны: как, мол, получилось, что пальто - там в тетрадке про пальто есть,- почему оно дороже оказалось. Лидия Викторовна говорит: не знаю. А Маша ей: как, мол, так, ты же покупала. И еще ей что-то ляпнула, ревет, не говорит что, ну, в общем, та расстроилась... Еще бы, собственная доченька... Ну, и приступ у нее, увезли. А Маша с Колькой ревут и ревут.
Он уселся на кровать, обхватил руками свою кудрявую, русую голову и на отца глядел.
- Ты дурак, а не Маша,- сообщил Лаптев сыну.- Надо все же соображать, не маленький.
- Как лучше хотелось,- сказал Алешка. - Я уж, знаешь, пап, я уж подумал, может, зря все это... Хочешь вроде лучше, а получается навыворот. С тетрадкой с этой... Может, все забылось бы потихоньку, а тут ворошить приходится. .. он посмотрел на отца вопрошающе.
- Нет уж, брат,- ответил Лаптев. - Давай до конца. Пока мы еще ничем не помогли. Лишь в больницу загнали.
- Да-а... - Алешка яростно вскудлатил пятерней свои волосы. - Знать бы... Черт. Знать бы точно! Папа, а ты точно уверен,- тихо вдруг спросил он,- ты точно уверен, что она не виновата? Там эти бумажки, в тетрадке, мне не нравятся. Неужели она... Нет, нет! - решительно затряс он головой. - Лидия Викторовна никогда бы не сделала. А Маша - дура,- убежденно и с облегчением сказал он.
- Дура, дура... А ты - умный... - засмеялся Лаптев.- Давай ешь иди. Там котлеты. И еще, знаешь, с матерью полегче. Если чего будет говорить, то лучше перемолчи. Не надо ругаться. Мы все же мужики, а они, видишь, какой народ. Слезы - да в больницу. Так что давай мать-то побережем.
- Ладно,- согласился Алешка. - Да я вроде и так...
- Я просто предупредил, на всякий случай.
Алешка пошел ужинать, а Лаптев к себе. Телевизор, потрескивая, светил синеватым огнем, молчаком фильм какой-то показывал. Лаптев сел и глядел, ничего толком не понимая. Звук он не включал, жену не хотел тревожить. А спать не ложился, знал, что не заснет. Лучше уж так посидеть - все развлечение, а вернее - голове отдых. Сиди да гляди, как они рты раскрывают. Все думать не надо. Гляди да гляди.
5
Снимки получились удачными. Напечатал их Лаптев в размер записной книжки, обложку из картона сделал. И теперь лежал перед ним небольшой блокнот, ни дать ни взять та же розовая тетрадка из директорского стола, только размером поменьше.
Лаптев начал читать все по порядку.
Директору школы тов. Матуриной Елизавете Трофимовне от родительницы ученика 7-го класса Миши Бусько, Бусько Анны Ивановны, проживающей по Партизанскому переулку, No 23.
Заявление
Прошу Вас, как директора школы, разобраться и дать ответ. Я, Бусько Анна Ивановна, хоть и записанная по документам как жена, но если по-хорошему разобраться, то лучше десять раз без мужа родить, чем с таким пьяницей-алкоголиком. Муж мой, Бусько Андрей Семенович, какой уже год шалается по белому свету и никакой помощи мне не производит. Милиция за ним гоняла-гоняла, чтоб алименты он хоть какие платил, хоть копейку какую несчастную - и то помощь. Но с него, паразита, много не напрядешь Так и не прищемили ему хвост. Сейчас все плюнули и отвернулись. А я жилы тяну, чтобы детей кормить, одевать и воспитывать. Сама я работаю на хлебозаводе, имею одни благодарности и доску передовиков. Спасибо нашему советскому государству и вам, как директору школы, что меня не кидаете в моей беде, а чем можете помогаете. Чтоб мои дети раздетые-разутые не ходили, а были не хуже других. Но не все такие люди добрые на белом свете. Находятся и другие, которые не брезгуют последнюю сиротскую копейку утянуть. Я пишу это заявление на нахальную воровку Балашову, которая пристроилась у вас, в доверие влезла, а сама кровь сиротскую сосет, отымает последнюю копеечку. Наше советское справедливое государство и вы, как директор школы, вошли в мое положение и выделили деньги, чтобы моего сына Мишу одеть и обуть. Я бухгалтерше Балашовой сразу сказала, пусть отдаст эти деньги мне, и я куплю по своему материнскому разумению чего мне необходимо. У меня знакомые есть в магазинах, достанут получше вещь. Но ей, нахальной воровке, в рот не въедешь. Она же грамотная, научилась разговаривать, а мы умеем ударно работать, а перебрехать никого не можем. Так оно и вышло, как я раньше догадывалась, обдурила бухгалтерша и глазом не моргнула. Подсунула какие-то гуни, а деньги вроде за них заплачены хорошие. Спасибо, люди надоумили, подсказали, открыли мне глаза. О чем вам подано заявление со справкой, которую вы сами прочитаете. Чтобы нахальная воровка Балашова сиротские деньги до копеечки вернула. А то обожгется. Я по-ударному тружусь на хлебозаводе, но могу и куда повыше написать. Дойду до большого начальства, а детей своих не позволю обсчитывать и измываться над ними.
К сему Бусько Анна Ивановна.
Справка
Зимнее пальто мальчиковое Армавирской фабрики размер сорок четвертый рост второй стоит сорок два рубля шестьдесят копеек. В чем можете и убедиться в нашем магазине.
Заведующая отделом магазина No 3 Малкова М. Н.
Счет магазина No 4 смешанного торга
Наименование товара: пальто мальчиковое 44 размер рост 2-й. Количество одно. Цена шестьдесят шесть рублей двенадцать копеек. Итого - шестьдесят шесть рублей двенадцать копеек.
Директору школы тов. Матуриной Е. Т. от Демкиной Н. Ф., проживающей по переулку Партизанскому, дом No 14.
Заявление
Прошу Вас разобраться с моим делом. За счет школы моему сыну Николаю Демкину, ученику седьмого класса, купили костюмчик и ботинки. Я, конечно, благодарная, но люди подсказали, и я сама вижу, здесь неправильно. Написано ботинки стоят шестнадцать рублей, а они из плохой кожи, свиная вроде и подошва резиновая. Таких денег они не стоят. Про костюмчик тоже. Вроде заплачено много, сорок пять рублей, а глядеть не на что. А постирается раз и вообще сядет, не натянешь. Я очень сомневаюсь, не произошло ли какого обмана. Покупала все в магазине Балашова, бухгалтер школьный. Мне вручила, в чем я и расписалась. Прошу разобраться, не отказать в моей просьбе.
