Федор Московцев - Таверна «Не уйдешь!»
— Непременно возьмусь, как только выберусь отсюда, — с безнадёжной тоской в голосе отозвался Ванвингарден.
Майкл устало массировал виски:
— Да уж, извлечение паука из уха превратилось в по-настоящему увлекательный процесс. Общество отоларингологов будет поражено, когда я сделаю доклад на эту тему.
Он тоскливо посмотрел на часы — боже, он давно должен быть дома! Что подумает Адель?!
Шмудо отыскивал взглядом обломки своего айфона среди двух десятков других разбитых телефонов на полу:
— Вот попали в переплёт! Наше приключение окажется новостью дня!
Пропустив по бокалу, они стали возбуждённо перешёптываться, поглядывая на Клэя. Они заговорили на тему, которую своевольная судьба подкинула им, затрагивая при этом общие вопросы жизни и смерти, и этот разговор с ходом времени, по мере того, как заполнялись пепельницы и опустошались бутылки, расслаблял разум и развязывал язык.
— Курение убивает! — сентенциозно заметил Ванвингарден, глядя на Артура, который с явным наслаждением смолил.
— Забавно звучит в контексте наших обстоятельств, — ответил тот, выпуская дым.
Ванвингарден язвительно заметил:
— Ну вот, история получила хорошую концовку. Три трупа, один раненый, как тебе такой «завершающий аккорд»? Реализовался кошмар инфернальной бабушки.
Тут он неожиданно рассмеялся:
— Вот что я хочу вам сказать, друзья. Мы работаем вместе много лет, продуктивно, кое-что заработали, слава богу, и я уже позаботился о том, чтобы когда я состарюсь, никому бы не пришлось волноваться: «Да, чувак, ты знаешь, Лейзер Ванвингарден помер, и никто не хочет платить за похороны, так что он лежит во дворе». Я отложил деньги на похороны.
Его прямо душил смех:
— На самом деле, на кремацию.
Майкл сделал кислую мину, мол, совсем не смешно, а Артур спросил:
— Правда? На кремацию? А почему?
— Ну, быть похороненным — это как-то страшно, тебе не кажется? Ты в земле, на тебе камень, на камне твоё имя, ты там внизу разлагаешься… Бррр!
Не дожидаясь, пока Мородер освежит бокалы, Артур налил себе сам:
— Раньше люди считали, что нельзя кремировать трупы, потому что когда Христос придёт снова, ты должен подняться ему навстречу из могилы.
Ванвингарден рассмеялся дребезжащим смехом:
— Ну это вообще никакого смысла не имеет. Ты даже не можешь себе представить, как ты выглядишь в этом ящике! Ты выходишь и говоришь такой: «Господи, меня не кремировали, и вот он я!» И выглядишь ты так себе, между прочим. Выйти из спа-салона и выйти из могилы — две большие разницы!
Отсмеявшись, он добавил:
— Тебе придётся сказать ему, как тебя зовут: «Господи, это я, Лейзер Ванвингарден!» И Бог такой: «Это ещё кто?»
— Ну и как ты распорядился по поводу своего праха? — деловито осведомился Артур.
— В идеале я хотел бы, чтобы какая-нибудь красивая женщина развеяла мои останки. Будут говорить: «О, это так грустно…» Мне будет сто лет, и это будет какая-нибудь красивая девушка, и пока она развеивает прах, все будут шептаться: «Она чересчур молода, она не могла быть с ним».
И он быстро завершил тему:
— Выбросьте меня куда-нибудь в океан и продолжайте веселиться!
Как и на любой вечеринке с участием мужчин за сорок, веселуха здесь была окрашена в отчётливо зловещие тона, чему трупы на полу только способствовали. Зеркала отражали последние лучи уходящего солнца. Майкл задумчиво посмотрел на игру лучей и грустно подумал: «Может, и моё солнце сверкает последними лучами?»
Бросив быстрый взгляд на Клэя, Артур поинтересовался у Мородера:
— Давно хочу спросить: что за странное название у твоего заведения? С чем это связано?
Мородер густо запыхтел:
— Вообще, сообщество байкеров сильно отличается от мира социальных сетей или гламурных клубов с членскими взносами. Здесь совсем не важна твоя должность и сколько ты зарабатываешь. Словно средневековые рыцари, на трассе байкеры приветствуют друг друга поднятием руки и обязательно подходят друг к другу на остановках, делясь полезными советами и притчами из байкерской жизни. История этого заведения — одна из таких притч.
И он поведал, что несколько лет назад тут, вместо добротного двухэтажного здания, был небольшой павильончик, на вывеске которого было написано: «Нептун», забегаловка-тошниловка, мимо которой проезжали все без исключения, кроме, разве что, каких-нибудь унылых пенсионеров. Ситуацию переломил неожиданный визит большой шумной компании мотоциклистов. Более десятка харизматичных парней (понятно дело, с невероятными красотками) подъехали на своих рычащих Харлеях и устроили небывалый шабаш, продолжавшийся два дня и две ночи. Жена Мородера и их сын-подросток, которые также работали в закусочной, не успевали подвозить продукты и выпивку. Байкеры встали вокруг заведения лагерем — пили, гуляли, развратничали, творили невиданный блуд. Спиртное лилось рекой, косяки скручивались размером с бейсбольную биту, а кокс вынюхивался огромными пирамидами. За два дня Мородер выручил больше, чем за всё время существования «Нептуна», а на его замечание по поводу наркоты ему дали ещё денег и сказали, что есть прикрытие на самом верху, в самом Управлении наркоконтроля, поэтому можно не волноваться.
— Прекрасная история, — отметил Артур. — Но как это связано с названием «Не уйдёшь!»
— Не торопись, ты не дослушал! — отвечал Мородер.
Он продолжил рассказ, и слушателям стало известно, что причиной веселья байкеров, поводом к этому эпическому кутежу стал побег одного из членов их компании из дома. Парень с немецким именем, которое Мородер не запомнил, сбежал от жены, которая его тотально закошмарила, инсценировав собственную гибель в автокатастрофе — в чём ему помог его родной брат, важная полицейская шишка. Положив в гроб обезображенное до неузнаваемости тело какого-то нелегала, братья устроили пышные похороны, после чего новоиспеченный холостяк отправился навстречу своему новому существованию, бурному и чувственному.
Темнело, предметы становились плохо различимыми, и Клэй нажал выключатель с внутренней стороны барной стойки. Загорелись лампочки, освещавшие лишь рабочее пространство бармена, но этого было достаточно, чтобы видеть как его мать, так и пленников.
— Да, но что с названием? — напомнил Артур.
— Да подожди ты, всё по порядку! — огрызнулся Мородер, на ходу раздумывая, рассказывать ли ему эту тёмную историю до конца, но после очередной рюмки махнул рукой: была не была!
С явным удовольствием, смакуя детали, громко, раскатисто, с ярмарочным напором он рассказал, как, со слов того самого реинкарнированного мнимого погибшего, изводила его жена, от которой он так удачно сбежал. Она пыталась во всём его подавить, вплоть до того, что заливала всю еду майонезом, который он ненавидел, выбрасывала его любимые книги, фильмы и звукозаписи, старые фотографии, а также закрывала в доме форточки, зная, что ему, лёгочному больному, требуется свежий воздух. В общем, доминировала, как могла. Навязывала мужу комплекс неполноценности.
— Но самое ужасное её преступление состояло в том… — тут Мородер наклонился над столом и заговорщическим тоном сказал. — Что она редко давала мужу, а если и давала, то исключительно в презервативе. Можете себе представить, чтобы жена, отдаваясь мужу, заставляла его надевать резинку, в течение многих-многих лет?!
Собравшиеся возмущённо зашумели:
— Да за это стрелять надо!
— Нахрен таких жён!
Предупреждая новую реплику Артура, Мородер сказал:
— Любимая поговорка этой ведьмы была: «Ты никуда не уйдёшь!» в ответ на угрозы мужа развестись. Она говорила это так часто, что он сам, избавившись, наконец, от неё, повторял эту фразу бесчисленное множество раз, пока тут кутил.
— Полагаю, он был в компании какой-нибудь сногсшибательной красотки?! — полуутвердительно, полувопросительно сказал Ванвингарден.
— О, да! Вот её имя я как раз запомнил — то ли Эмма, то ли Элла.
Услышав это имя, Артур насторожился. Сделав решительное лицо, он — в который уже раз — обратился к тюремщику Клэю: «Я хочу отлить, дико хочу!», но тот угрожающе вскинул арбалет, страшное в его руках оружие, присовокупив: «Ссы под себя, урод», и Артур сделал едва ли не самое нелогичное в такой ситуации: влил в себя очередную порцию виски.
— Вздорная баба, которая прожила жизнь, задумавшись раз навсегда о какой-то ерунде, — общительно продолжал Мородер. — Моя жена не ангел, но уважает меня гораздо больше, чем эта ведьма, из-за которой парень инсценировал собственные похороны. А он зарабатывал куда больше меня. На те деньги, что я выручил в тот день, я построил это заведение, сюда стали приезжать байкеры — косяками, огромными толпами. Я открыл ещё две точки, в которых управляются жена с сыном. И конечно же, я сменил вывеску.
