Кэтрин Хайд - Пурпурное сердце
Она прижимается к нему, и, взбрыкивая и подпрыгивая, мотоцикл срывается с места.
Рев мотора заглушает все остальные звуки от ветра слезятся глаза, а от прически остается одно название.
Заламывая крутые виражи, Майкл на большой скорости ведет мотоцикл вверх по склону холма.
Ей кажется, что она чувствует перепад температур, изменение плотности воздуха по мере их подъема. Сквозь сиденье она ощущает ритм вибрации, который меняется вместе с рельефом и скоростью движения.
— Ты в порядке? — кричит он.
— Мне нравится.
На вершине холма он останавливается, переключаясь на холостой ход.
Она смотрит вниз — на дома и сады, разглядывает соседние холмы. Тут и там ржавеют устаревшие автомобили и трактора, брошенные трейлеры, здесь же пасутся лошади и коровы.
— Отсюда, наверно, можно увидеть океан. Я так долго живу в Альбукерке. Там все так пресно.
— Ты всегда жила в Альбукерке?
— А ты разве не помнишь?
Поначалу он не находит, что ответить. Потом говорит: «Не подсказывай мне. Я немножко подумаю и обязательно вспомню». Он разворачивает мотоцикл и пускает его вниз.
— Ты жила где-то возле моря, верно?
Мотор вновь взрывается оглушительным ревом.
* * *— Я хочу сфотографировать тебя, — говорит она, доставая из сумки фотоаппарат. Она выводит его на крыльцо, чтобы заснять на фоне дома.
— Может, мне хотя бы переодеться, привести себя в порядок?
— Нет, оставайся как есть.
Она хочет, чтобы на фото он выглядел таким, как сегодня, — в замасленной рубашке, потным и загорелым.
Как раз в тот момент, когда она жмет на кнопку, подъезжает Деннис. Тот самый компаньон, о котором она уже наслышана. Он нерешительно подходит к крыльцу, как будто ошибся адресом.
— Мэри Энн, познакомься, это мой приятель, Деннис. Деннис, Мэри Энн. Жена Эндрю.
— О, — произносит Деннис, — понимаю. — Но по его виду этого не скажешь.
— Эй, Деннис, сфотографируй-ка меня с. моей девушкой.
Она пытается возразить, но он быстренько обнимает ее за талию и прижимает к себе.
— Но я такая растрепанная…
— Дело поправимое. — Он достает из заднего кармана пластмассовую расческу и зачесывает ей волосы назад. — Так намного лучше. Теперь ты выглядишь как настоящая мотогонщица.
Деннис просит их улыбнуться. Но они уже и так улыбаются.
Глава двенадцатая
Майкл
Он лежит на спине на прохладном дощатом полу в расстегнутой рубашке, заложив руки за голову. В мерцающем свете от свечи ему видно только ее лицо. Она лежит на боку на импровизированном ложе из матраса, опираясь на локоть, и смотрит на него сверху вниз.
— Знаешь, о чем я думаю? — спрашивает он. — Кажется, это было на Восточном побережье. Я помню, как мы с Эндрю однажды гуляли по пляжу и наблюдали восход солнца. Наверное, это было недалеко от Атлантик-сити, потому что мы с Эндрю пару раз брали машину у моего отца и ездили туда. Но я никак не могу вспомнить название местечка. Мне почему-то вспоминаются запахи, звуки, зрительные образы, а вот с названиями сложнее. Когда я напрягаю память, в голове что-то путается. Думаю, лучше и не пытаться.
— Оушн-сити, — подсказывает она. — Это был Оушн-сити.
— Как надолго ты сможешь задержаться?
Она вздыхает.
— Я сказала Эндрю, что уезжаю максимум на восемь дней. Но дорога в один конец занимает два дня. А мне еще нужно повидать сестру.
— Ты не можешь ехать в Сан-Франциско сегодня. Ты слишком устала.
— Я знаю.
— Давай-ка выпей еще вина.
Он приподнимается и доливает оставшееся содержимое бутылки в ее стакан. Она задумчиво потягивает вино.
— Нельзя ли нам еще покурить? — спрашивает она.
Он указывает ей на резную деревянную коробку размером со старомодный портсигар, и она достает оттуда папиросу с марихуаной, прикуривает и передает ему.
— Мне нравится ощущение, которое приходит после нее, — говорит она, выдыхая дым. — Все вокруг кажется нереальным. Хотя нет. Все кажется более реальным. Я сама становлюсь менее реальной.
Он затягивается, выпускает дым и, возвращая ей папиросу, спрашивает:
— В каком смысле?
— Мог ли ты еще вчера вечером предположить, что произойдет нечто подобное? Видишь, как много изменилось?
Он хотел было ответить, но в голове такая путаница мыслей.
Он лежит неподвижно, ожидая, пока к нему вернется способность здраво рассуждать.
— Как ты теперь вернешься к нему? Вот о чем я думаю.
Она не отвечает, и он отворачивается от нее. Молчание невыносимо. Кажется, оно будет длиться вечно, поэтому он первым нарушает его.
— Пойду принесу тебе подушку и одеяло. — Он встает с пола и с удовольствием потягивается. Самое время разрядить обстановку, которая стала чересчур напряженной. — Извини, — говорит он, протягивая ей постель. — Это не «Ритц».
Она откладывает постель, встает и крепко обнимает его.
На какую-то долю секунды растерявшись, он отвечает на ее объятие.
Ей тепло и уютно, она чувствует, что температура тела явно выше нормы. Происходящее более чем реально. Он полностью отдает себе отчет в том, что делает.
Чувствуя ее дыхание так близко, хочется замереть, позволив ей дышать за двоих. Каким бы это было облегчением. Больше всего в жизни ему хотелось отдаться чьей-то воле и просто плыть по течению. Избавиться от груза одиночества.
Он отстраняется.
— Мне нужно будет встретиться с Эндрю.
— Зачем?
— Ради Уолтера. Это была его идея. Он просил меня разыскать Эндрю. Думаю, это важно.
— Но ты ведь нашел его.
— Возможно, этого недостаточно.
— Да брось ты, — говорит она. — Все меняется. И тебе этого не остановить.
* * *Деннис сидит на кухне за грубо сколоченным деревянным столом. Впрочем, грубо сколоченный — это мягко сказано. На самом деле столом служит огромная дубовая дверь, положенная на четыре пустые бобины из-под кабеля. Высота бобин не дает даже просунуть колени под стол.
— Проходи, — говорит он, завидев Майкла в дверях кухни. — Садись.
Майкл повинуется, словно послушный пес. Он все равно не заснет, если сейчас отправится спать.
На столе перед Деннисом стоит стакан яблочного сока, а сам он готовит себе сэндвич с маслом.
— Что все это значит? — обращается он к Майклу.
— Что ты имеешь в виду?
Деннис жестом показывает в сторону гостиной.
— Что у тебя с ней?
— Я же говорил тебе. Это жена Эндрю.
— Я не об этом. Ты ведешь себя так, будто вы давние любовники?
Майкл тяжело вздыхает. Он ведь до конца так и не понял, кем они приходятся друг другу. Вернее, одна его половина это сознавала, а другая, выходит, нет.
Посмотрев в окно, Майкл увидел в лунном свете, как пять молодых оленей пересекают сад с киви, направляясь к реке.
— Она была возлюбленной Уолтера.
— Я думал, что она жена Эндрю.
— Сначала она была девушкой Уолтера. — Он с излишней горячностью настаивает именно на этом, а его ответ, неожиданно для него самого, звучит слишком резко.
Деннис поднимает руки, изображая капитуляцию.
— Ладно, замяли. Ответь мне только на один вопрос. Выходит, ты изображаешь влюбленного потому лишь, что таким был Уолтер?
Майкл совершенно не представляет, что сказать. Во-первых, он вовсе не уверен в том, что Уолтер был влюблен. Он долго рылся в памяти пытаясь отыскать обрывки воспоминаний о пылких чувствах, которые питал Уолтер к женщине находящейся сейчас в соседней комнате, но ответом ему была лишь пустота. Такое впечатление, что он тщетно пытался пробиться в ту часть прошлого, которую Уолтер не желал отдавать ему.
— Мне надо подумать, Деннис, — говорит он. — Это не так легко объяснить.
* * *Он играет, сидя на краю балкона без перил и болтая ногами в воздухе. Его музыка звучит сегодня особенно проникновенно. В такт его чувствам. Каждая нота находит отклик в его душе. В паузах между нотами слышны плеск воды в реке, трели сверчков, шорох листьев на ветру.
Он услышал, как она вышла на крыльцо, находящееся прямо под ним. Он было подумал, что ей мешает его игра. Но это не так, и он это знает. Просто ей не спится так же, как и ему. Она услышала музыку, которая заставила ее выйти на улицу.
Интересно, не ее ли общество причина того, что музыка звучит так красиво.
Он спрашивает себя, не пора ли обдумать происходящее, разложить все по полочкам, но ветер и луна говорят «нет». А он ими не командует.
К тому же он чувствует, что ее здесь присутствие — в его доме, в его сегодняшнем дне — такая хрупкая и ненадежная вещь, так нереально, что стоит только пристально присмотреться или задать неосторожный вопрос — и все исчезнет.
Краем глаза он видит, как она спускается к реке и усаживается на мосту, свесив ноги.
