Дмитрий Липскеров - Пальцы для Керолайн
– Вы русский? – спросил голос за моей спиной.
Я обернулся и увидел женщину почти двухметрового роста. Она смотрела на меня с любопытством, подстукивая длинными ногтями по дубовым перилам лестницы.
– Я сразу поняла, что вы русский, – сказала она с чудовищным акцентом, хотя фразу построила правильно. – Я тоже русская… Честно… Ну, не совсем русская, наполовину казачка, наполовину татарка… У меня был любовник
–русский. Одиннадцать лет назад. Я тогда учила ваш язык… Я все время спрашивала его, правильно ли я произношу, а он мне всегда отвечал, что правильно, потому что ему нравилось, как я коверкаю слова… Теперь у меня акцент навсегда… Кстати, вы чем-то похожи на моего любовника Михаила… Меня зовут Керолайн Ковалец…
Она протянула мне ладонь, которая при пожатии оказалась вдвое больше моей.
– Алексей, – назвался я.
– Вы чертыхнулись. У вас неприятности… Может быть, мы сойдем в бар?.. Я как раз собиралась что-нибудь выпить.
Я пожал плечами, и мы спустились в бар, который в этот час был совершенно пуст, и бармен, механически протирая стаканы, смотрел по телевизору какой-то футбольный матч.
Керолайн заказала себе бутылку красного вина, а я вновь коньяк. Мы сели за столик, укрытый ветками декоративной пальмы, и некоторое время молчали. Пока Керолайн наливала себе вино, я рассматривал ее, испытывая чувство карлика, разглядывающего великана.
Она была чудовищно некрасива. С бесформенным носом на одутловатом лице, с висящим подбородком, с большими, словно «гипофизными», глазами, мясными губами, кроваво окрашенными – она была похожа на дьявола в юбке… Но у нее были потрясающие руки. Длинные тонкие пальцы аристократки с фантастическими ногтями, идеально ровными, как лепестки экзотического цветка, – они постукивали по стенке бокала и были такие же красные, как и его содержимое.
– Мой муж Стефан… – вдруг сказала Керолайн. – Кстати. вы очень похожи на моего мужа Стефана! – Она залпом выпила вино и уставилась на меня. – У вас такие же, как у него, глаза… Он всегда молча смотрел, как я напиваюсь… Я немного алкоголичка, и, наверное, это ему не очень нравилось. Поэтому я его бросила… Мне было его жаль… У вас есть жена?
– Нет, – ответил я.
– Вы не любите женщин… Такие люди, как вы, не любят женщин…
Я слушал вполуха и смотрел, как содержимое бутылки перекочевывает в ее желудок. Она уродлива, думал я, но что-то в ней есть притягательное…
Керолайн допила бутылку и заказала вторую. Она ничего не ела, говоря, что практически никогда не ест, когда пьет, а пьет она всегда…
– Я вегетарианка, ~ пояснила она.
В течение каких-нибудь двух минут она выпила половину второй бутылки, и глаза ее затуманились, став еще более круглыми. Она перестала болтать и смотрела в одну точку, оказавшуюся почему-то на моем лице.
– Я только два часа как приехал в Лондон… – как бы между прочим сообщил я, чтобы перевести ее взгляд в другое место.
– О, да… Конечно… Вам нужно побыть одному… – Керолайн долила в бокал остатки вина, судорожно заглотнула его, вытащила пудреницу и стала поправлять разъехавшуюся на губах помаду.
– У меня тоже куча дел… Встречаюсь с английским министером… – сообщила она.
Я не понял, что такое министер. То ли министр, то ли чиновник из министерства, но уточнять не стал. Когда мы выходили из бара, Керолайн спросила:
– Как долго вы будете в Лондоне? – Не знаю еще, – ответил я. – Номер в отеле оплачен на две недели.
– Чудесно, – сказала она. – Давайте позавтракаем завтра вместе… В десять возле ресторана…
Я кивнул головой, подождал, пока она выйдет из отеля, и поднялся к себе в номер. Я еще не знал, как провести остаток вечера, а потому прилег на кровать, включил телевизор и думал о чем-то незначительном, пока не заснул. А когда проснулся и посмотрел на часы, то оказалось, что уже поздно и выходить куда-нибудь из отеля не имеет смысла…
День приезда – для отдыха, подумал я и закрыл глаза.
Портье разбудил меня в девять утра, и я вспомнил, что завтракать должен с Керолайн. Я побрился, посмотрел по телевизору сводку утренних новостей и, облачившись в костюм, спустился к ресторану.
Керолайн опоздала на двадцать минут и долго извинялась, ссылаясь на дурака портье, который принес из прачечной не ее белье.
Мы сели за столик, и Керолайн взяла на себя обязанности распорядителя. Она подозвала официанта, и пока тот стоял болваном, выясняла, что я люблю на завтрак… Впрочем, она настояла на финиках, круассанах, апельсиновом соке и кофе. Себе же взяла только яблоко и чай.
– Чем вы заняты сегодня? – спросила Керолайн, чистя яблоко.
– Да, в общем, никаких планов у меня нет, – ответил я и рассказал ей историю о лорде Р.
– Да… Смерть мистера Р. – большая потеря для Англии.
– Почему? – поинтересовался я.
– Он стоял третьим от королевы.
– Понятно…
– Значит, вы психоаналитик.
В знак согласия я кивнул.
– А вы чем занимаетесь?
Этот мой вопрос стал открытием шлюзов, и река слов потекла из уст Керолаин.
Из ее рассказа я понял, что живет она в Ирландии, профессия – режиссер документального кино, специфика – фильмы о проблемах СПИДа. В Лондоне же она находится для разработки нового проекта, который, по всей видимости, будет осуществляться на территории СССР. Она рассказывала, какие милые люди в России и как ей с ними легко общаться.
– Кровь – великая вещь! – сказала Керолайн. – Русский русского всегда поймет.
Неважно, чья страна питала эту кровь!.. Съешьте еще круассан. Вы такой худой, Алексей, вам надо есть больше мучного!
Иногда в ее словах проскальзывал пафос поистине русского звучания.
– Мы можем поездить с вами по Лондону, – предложила Керолайн. – У меня здесь машина. Не возражаете?
Я не возражал, потому что делать мне в Лондоне было нечего. Ни одного друга, ни даже знакомого во всей Англии у меня не было.
Мы сели в маленький джип и покатили по Пикадилли, затем свернули к Сохо. а поскольку в этом районе езда на машине запрещена, мы вышли из джипа и отправились пешком. Пройдя мимо маленького публичного дома, рассчитанного исключительно на туристов, Керолайн сказала, что когда-то работала в нем проституткой, когда нуждалась в деньгах.
– На мне был маленький крахмальный передничек, под которым было лишь мое тело, – пояснила она.
– И много было клиентов? – спросил я.
– Я знаю, что я урод. Но клиентов было много, и я хорошо зарабатывала.
Уродство и красота – вещи пограничные. Уж лучше быть уродом, нежели просто миленькой.
Я подумал о спорности этой сентенции, а в том, что Керолайн врет про множество клиентов, был уверен. Она действительно была уродом, к тому же стареющим.
– Если я заработаю в России денег, то сделаю пластическую операцию.
– Измените внешность?
– Нет, просто уберу лишний жир и возрастные складки… Но это очень дорого стоит…
Мы прошли все Сохо, погуляли по Ковентгарден и пообедали в маленьком ресторанчике рядом с Китайским кварталом. Керолайн за обедом выпила бутылку вина, ее немножко развезло, и она опять уставилась на мое лицо. Я испугался сексуального звучания в ее взгляде, и заговорил о чем-то нейтральном, связанном со спортом и лондонской погодой.
– В этот день, – сказала Керолайн, – шесть лет назад, умер мой Джордж… Он был очень хороший, мой Джордж… Мне очень долго было тяжело без него…
– Она грустно вздохнула, закуривая сигарету. – Кстати, Лешка, ты очень похож на моего Джорджа.. Нет, правда, что-то в твоем характере есть от моего Джорджа…
От этого фамильярного «Лешка» все внутри меня передернулось. Я подсчитал, что это уже третий мужчина Керолайн, на которого я похож…
Мы расплатились за обед и по предложению Керолайн поехали за город полежать на травке и посмотреть, как играют в крикет… Почему я не отказался от этого предложения, мне до сих пор непонятно…
По пути Керолайн купила две бутылки красного вина. Управляя джипом, она то и дело смотрела на меня, улыбаясь какой-то странной улыбкой.
– Ты еще узнаешь меня, Лешка, и перестанешь бояться… Вот мой Джордж никогда меня не боялся… Она чуть было не врезалась в бок какого-то «шевроле», подбавила газу и обошла его.
– Кстати, мой Джордж был педерастом… Да, правда… Мы с ним никогда не спали… Но он очень меня любил… Я покажу его фотографию, тебе он понравится… Если мужчина в меня влюбляется, то он точно педераст или на худой конец б… Мой Джордж, один из первых, кто умер от СПИДа…
Мы приехали к крикетному полю, на котором уже началась вялая игра. За ее течением наблюдали человек двадцать, и мы к ним присоединились. Керолайн откупорила бутылку и стала посасывать вино.
Правила игры мне Были неизвестны, и на теплом солнышке я стал дремать..
– Джордж точно знал день, когда умрет… – доносился до меня голос Керолайн. – Он заказал мне платье в Париже. Платье было красного цвета… Он знал, что я люблю только лиловый цвет, но заказал красное. – В этом платье я должна была быть на его похоронах… Я не стала с ним спорить на этот счет… Красное так красное…
