Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка
— Российские офицеры, они, действительно, добрые, — неторопливо пряча денежную купюру в нагрудный карман пятнистой куртки, польщённо хмыкает прапорщик. — Что же касается беглецов и беглянок, — достаёт из полевого планшета два плотных бумажных прямоугольника. — Подойдите сюда, злостные нарушители полигонного режима…. Э-э, Красава, не надо так близко. Совесть поимей. Сдай-ка — вместе со своими блохами — на шажок назад…. Смотрим на фотки. Внимательно смотрим…. Не встречались ли вчера-сегодня с этими людьми?
«Откуда у них взялась моя фотография?», — удивляется Олег. — «Хотя…. Точно такая же висит на школьной Доске почёта. Мол: — «Равняйтесь на отличников учёбы…». А негатив хранится у завуча. Вернее, скорее всего, хранился…. На второй фотографии — девчонка моего возраста. Черноволосая и симпатичная. С пикантным разрезом умненьких глаз…. Кто такая? Не знаю. Первый раз вижу. Никогда с ней не встречался…».
— Не-не, однако, — отрицательно крутит головой шаман. — Не виделись мы с этими детьми. Честное, однако, шаманское слово.
— Красава?
— У-г-гу. Нет…. Коянайтатык[10]…
— Причём здесь — олени? — непонимающе хмурится старший сержант. — А, старик?
— Внучка хочет сказать, что с самых юных лет перегоняет по тундре северных оленей, однако, — охотно поясняет Ворон. — Поэтому и в русских лицах не разбирается. Совсем. Очень редко, однако, с ними встречается…. Разрешите вопрос, господа офицеры?
— Задавай.
— А что это за девушка, однако, на фотографии?
— Какая-то Дарья Петрова, — убирая фотографии в полевой планшет, равнодушно пожимает широченными плечами прапорщик. — Сбежала из «пятьдесят второго» Детского дома, что расположен в Козыревске. То ли вместе с этим Митиным сбежала. То ли самостоятельно…. Значится так, граждане коренные жители Камчатского полуострова. Пока свободны. Двигайтесь в Ключи. Французу вашему — пламенный привет от доблестной российской армии. Только от речного русла далеко не отходите.
— Спасибо вам, господа офицеры, — низко кланяясь, благодарит шаман. — Буду просить Светлую Небесную Тень, чтобы, однако, позаботилась о вас и семьях ваших.
— А что, старик? И попроси, — неожиданно соглашается старший сержант. — Лишним, ей-ей, не будет. Всякое бывает на этом призрачном Свете. Всякое и разное…. А если встретитесь в пути с Митиным и Петровой, то незамедлительно сообщите об этом…э-э-э, куда следует.
— Обязательно просигнализируем, однако. Не впервой.
— Тяф, — подтверждает Найда.
— Уг-гы-ы…
Доверчивые российские вояки, уважающие американские доллары, остаются позади.
— А кто это — Митг Кульки? — спрашивает Олег.
— Мой коллега, однако. По ремеслу, — печально улыбается Костька. — Я в 1957-ом году поселился в Сиреневом распадке. А он, однако, в Собольей пади. И занимались мы с ним — всю жизнь — одним и тем же.
— И чем конкретно?
— А ерундой всякой. Как недавно выяснилось, однако. Шаманили немного, короче говоря…
Глава четвёртая. Камея с оленем
Догорел печальный густо-малиновый закат. Стемнело. Впереди — сквозь ветви деревьев — замаячили светло-серые воды Камчатки, отражающие призрачный лунный свет.
— Дымком пахнет, однако, — останавливаясь, сообщает Костька. — Похоже, что на речном берегу горит маленький костёр.
— Обойдём его? — спрашивает-предлагает Олег. — То есть, выйдем на берег ниже по течению? Чисто из элементарной осторожности? Примерно в километре-двух?
— Не знаю…
— Что это с тобой, уважаемый Ворон? Первый раз вижу тебя…э-э-э, таким неуверенным и нерешительным.
— Сам не знаю, однако. Во-первых, там тихо. Ни песен тебе под гитарный перезвон. Ни отголосков, однако, разнузданных застольных бесед. Значит, у костра нет ни приезжих туристов, ни пьянствующих поселковых жителей…. Зачем же, однако, одним мирным путникам — бояться других? Нонсенс, как говорят образованные столичные гости…. А, во-вторых, однако…. Ты, Красава, веришь в Судьбу?
— Верю. Мне мама частенько говорила, что в Судьбу надо верить. Неизменно. Всегда и везде.
— А предчувствиям, однако, доверяешь?
— М-м-м…, наверное…. А что?
— Ничего, однако, — длинно вздыхает шаман. — И я, Красава, доверяю. Предчувствиям…. Вот и сейчас мне кажется, что у этого костра нас с тобой кто-то ждёт…
— Кто — ждёт? Судьба?
— Не обязательно. Может, однако, просто её посланник. Или же посланница.
— Предлагаешь — подойти к костру?
— Предлагаю.
— Пошли, старина, — соглашается Олег. — Попытаем, что называется, всесильную Судьбу.
— Не шути так, Красава. Не надо.
— Хорошо, не буду.
— Верю…. Найда.
— Тяф?
— Держись за нами, однако. И веди себя прилично…
Они осторожно, стараясь идти бесшумно, шагают к реке.
Крохотный костерок всё ближе.
На песчаный пологий берег вытащена — на треть корпуса — какая-то лодка. Чёрная и смутно-знакомая — в скупых отблесках костра.
Олег вопросительно смотрит на шамана.
Ворон утвердительно кивает головой, мол: — «Да, это лодка прохиндея Ивана Павлова, однако. Та самая, которую ты, Красава, отпустил — почти сутки тому назад — в свободное плавание…».
— Как такое может быть, а? — шепчет Олег.
— Пути Судьбы неисповедимы, однако, — едва слышно, с придыханием, отвечает Костька. — Ни для тебя. Ни для меня. Ни, однако, для всех других чалдонов — в независимости от богатств и званий…. Сейчас подойдём и всё проясним. Если, конечно, Светлая Небесная Тень разрешит. Она же — Госпожа Судьба, однако…
У костра, на подстилке из еловых лап, используя тощий брезентовый рюкзачок в качестве подушки, спит человек.
«Вернее, белёсый коротко-стриженный пацан моего возраста», — мысленно уточняет Олег. — «Одет в сине-голубой спортивный костюм из плащевой ткани. На ногах — чёрные резиновые сапоги. Лицо бледное, испачканное в саже и очень усталое. Ладошки совершенно по-детски подложил под правую щёку и сопит себе. Ростом, наверное, пониже меня будет…. Нет, в Ключах я его ни разу не видел. Интересный такой персонаж…. Чем — интересный? Нетипичный он какой-то. Вот. И в чертах лица что-то такое…м-м-м, нежное ощущается…».
Костька обходит костерок и, молча, садится на толстый берёзовый ствол, лежащий на земле. Олег присаживается рядом. Найда, чуть помедлив, пристраивается у него в ногах. Теперь между ними и спящим мальчишкой — лишь ленивые языки пламени догорающего костра.
— Кха-кха! — громко откашливается шаман.
Пацан — по ту сторону костра — тут же просыпается, садится, достаёт из бокового кармана спортивной куртки большой перочинный нож, торопливо раскрывает его и, отчаянно промаргивая сонные глаза, заявляет:
— Любого порешу! Попробуйте только подойти…
— Гав? — заинтересованно уточняет Найда, которая, покинув территорию ракетного полигона, тут же перестала дурашливо тявкать и перешла на свой обычный повседневный «язык», мол: — «Какие-то проблемы?».
— Собачка? — вскакивая на ноги, удивлённо хлопает пушистыми ресницами парнишка. — А вы кто? — переводит взгляд на Олега и Ворона. — Местные жители? Ительмены?
— Мирные ительмены, однако, — широко и добродушно улыбаясь, подтверждает Костька. — И местные, однако, гостеприимные жители…. Приветствую тебя, путник.
— Здрасьте…
— Может, однако, тебе помощь нужна?
— Нужна, — смущённо шмыгает носом пацан. — Мне очень надо попасть в Сиреневый распадок.
— Зачем, однако?
— Есть важный разговор к человеку по имени — «Кутхе Атэс». Он — знаменитый ительменский шаман. И, думаю, хорошо заплатит вам, если отведёте меня к нему…. Почему, дедушка, вы молчите?
— Говори, путник, однако, — мягко усмехается Костька. — Раз имеешь важный разговор…. Я — Кутхе Атэс и есть. Он же, однако, «Ворон, скрывающий заветную тайну», если перевести это древнее ительменское имя на русский язык.
— М-м-м…
— Требуются доказательства, однако? Что я именно тот, кем себя называю?
— Да, требуются.
— И какие же, однако?
— Только одно, — закрыв перочинный нож и убрав его в карман куртки, сообщает мальчишка. — Камея с оленем.
— Ч-что, однако? К-камея? Извини, но не знаю этого с-слова…
«Всё-то он знает», — понимает Олег. — «Просто сбит с толка. И здорово разволновался. Даже заикаться начал.… Да и парнишка этот волнуется, сразу видно. Пожалуй, что не меньше Ворона. Вон, даже подбородок слегка подрагивает…».
— Камея — это такой овальный камень с ровной плоскостью, на которой имеется выпуклое изображение. В данном случае — изображение северного оленя…. У вас, дедушка, есть такая камея?
— Н-найдётся, однако…
Старик — слегка подрагивающими тёмными пальцами — расстёгивает верхние пуговицы на своём малахае и что-то ищет в его внутреннем кармане. Находит, вынимает руку из-за пазухи и разжимает кулак: на морщинистой ладони лежит овальный кусок бело-сиреневого халцедона с идеально-ровной плоскостью, из которой «выступает» крохотная фигурка бегущего куда-то северного оленя.
