Нина Катерли - Курзал
От станции до дома мы шли минут сорок, в основном молча. Я тащил тяжеленный чемодан, в котором лежали подарки, в том числе старая патефонная пластинка, та самая — «Уходит вечер». Я тащил чемодан, перекладывая из одной руки в другую, а Мартын Петрович шагал рядом, сторожко поглядывая на него, и редко, но весомо задавал мне непонятные вопросы. Например: привез ли я зимнее пальто.
Ночью я никак не мог заснуть, потому что за стеной шептались. И хотел только одного — домой. Потом они заговорили громче, я отчетливо услышал голос матери, тонкий, дребезжащий: «…Чужой, совершенно чужой… меня никогда не любил, он — не мой… Даже лицом… Я не привыкну… Кого могли воспитать две старые девы? Такой же лицемер, как они…» — «И эти копеечные подарки…»— а вот это уже Мартын. И снова мать: «Конечно, с деньгами у них не густо… И вообще понять их можно — надоело, но…»
Утром, прямо глядя в ее жесткое лицо, я сказал, что хочу сегодня же уехать. И сразу началось: «Что с тобой, Лешенька? Почему?! Разве ты меня совсем не любишь? Ну, погости хотя бы до субботы, о большем я уж не прошу, насильно мил не будешь, но — до субботы. И не будь эгоистом, у нас так трудно с билетами, дядя Мартын достал тебе на субботу, прекрасный поезд, нижнее место…»
…И вот через полгода, это письмо: «…Очень жалко, прямо до слез, что Лешенька не приехал к нам на зимние каникулы, может, он на что-нибудь обиделся? Напишите, я волнуюсь, я же все-таки мать, а вы, по-моему, иногда об этом забываете…»
Парень, сидящий в данный момент на оттоманке, не берет в руки письма… да и нету там никакого письма. Выпив компот, он… Что? Листает книгу? Возможно. Но скорее всего, ставит кассету на магнитофон, чтобы успеть спокойно, по-человечески послушать, пока не явились… взрослые с нудными проповедями и советами делать лучше то, а не се. Будто им известно, что лучше, а что хуже. Старым девам!
Пора возвращаться домой. Светлана, конечно, беспокоится, хоть я и предупредил. Она всегда волнуется, когда меня долго нет дома, бегает встречать на автобусную остановку.
Я очень люблю свою жену и горжусь ею, она добрый, умный и смелый человек, верный товарищ. И красивая женщина.
Но у нее есть один серьезный недостаток: она не знает, что такое курзал.
1985
Долг
До двадцати шести лет Тамара не беспокоилась о замужестве. Работала на заводе в конструкторском бюро копировщицей, по вечерам занималась в техникуме. А жила в общежитии. От родителей никакой помощи, сидят у себя в деревне, по уши в навозе, ну, пришлют в год два раза грибов сушеных или там брусники — на том спасибо. Знала: всем, что имеет, обязана одной себе, — и образованием, и комнатой, что дали в конце концов от завода. И тем, как выглядит, — а получше многих городских. Потому что сама и сошьет, и свяжет, все по моде, по современным журналам, не хуже фирмы. А вот чтобы мужикам в глаза заглядывать да трястись, как собачка, а вдруг да замуж не возьмут, такого унижения никто не дождался. Кстати, и мужчины этого не переваривают, заметил — и в сторону. Девчонки — дуры, обратили внимание, она уж и готова, засуетилась. И, само собой, бутылку по первому требованию. А бугай походил, походил, попользовался — и с общим приветом, Кузькой звали. И молодец.
Ну, а если и уломают его, женится, так будьте спокойны — сразу сядет на шею и ножки свесит. Получишь тунеядца с доставкой на дом. Нет уж…
Тамаре, между прочим, заманивать парней бутылками не требовалось, сами, бывало, тащат. Ну и: «Ты куда явился? Здесь тебе не распивочная. Торт или фрукты купить не дотюмкал? О цветах не говорю. Скобарь!»
А уж позволить ему что-нибудь лишнее, тут сразу: за дверь. Коленом.
Андрея Мартьянова сама выбрала, потому что показался культурным, симпатичным и воспитанным. Не знала по молодости, что внешней культуры для жизни мало. А он в самом деле вел себя тогда — не придерешься: и букеты, и подарки, и дверь откроет, и стул подвинет, в общем, полное уважение.
Работал Андрей на том же заводе, что Тамара, инженером в отделе главного механика. Интересный, это верно, и одет со вкусом, хоть складки настоящей на брюках никогда не увидишь, да что требовать с неженатого? Зато образование, конечно, высшее и семья интеллигентная: отец кандидат наук, мать преподаватель математики…
Подали заявление. Из Дворца бракосочетаний зашли к Тамаре выпить шампанского. Тут Тамара и сказала: «Пусть это считается несовременно, но я себя привыкла уважать и хочу, чтобы будущий муж уважал, имел на это право. Так что — прими руки, слышишь?!» Андрей сразу: «Конечно, конечно, я же тебя люблю!» Тамара обрадовалась: покладистый…
Свадьбу справляли перед Новым годом. Сняли зал в кафе. Родителей Тамара выписывать не стала, — только деньги выкинут на дорогу да на ненужные подарки, а приедут — наряжены, как у них там ходят, стыда не оберешься.
Мать потом, конечно, обижалась прямо до слез. Много лет все поминала: «Хороша дочушка, без родных отца с матерью обошлась, погребовала».
С Тамариной стороны во Дворце были только Люда с Аленой — девочки с работы, ну и, ясно, Раиса Федоровна. Подарили три комплекта постельного белья, не говоря о мелочах. Мартьяновы явились мало того что в полном составе: мамуля с папулей, тети, дяди, племянники, да еще привели зачем-то соседку Олечку… Знать бы тогда, летела б эта Олечка на легком катере… куда положено…
С родителями жениха Юрием Михайловичем и Татьяной Андреевной Тамара к этому времени была уже знакома; Андрей затащил на семейный обед. Тогда-то уж Тамара с ходу просекла: смотрины. Ладно, дорогуши, смотрите, есть на что: и рост, и фигура — точный стандарт, сама проверяла пропорции, получилось — хоть завтра в манекенщицы. Да и на лицо, слава Богу, жаловаться грех. Наряжаться не стала, хороша и так, пришла в том, в чем всегда на работу ходила, в юбке и свитере собственной вязки, свитер, правда, последний крик. Французская модель. Виктор, сосед, журнал привез, он в загранку ходит и Тамаре всегда привозит журналы, хоть «Бурду», хоть что по заказу. А Тамара за него убирает места общего пользования, так что все по-честному.
Вела себя Тамара на званом том обеде спокойно, не поддакивала и не юлила, ей бояться нечего: понравится будущим свекру со свекровью — хорошо, не понравится — им же хуже, сына потеряют.
Нет, Тамара не волновалась, а вот свекровка будущая, точно, нервничала, и разговор от этого плохо ладился… Ну, Тамара нашла повод и к слову доложила родственникам, что характер у нее такой — где сядешь, там слезешь. Андрюшина мамуля только бровками задергала, но смолчала.
Пока сидели, беседовали, Тамара всю обстановку разглядела: ремонта не было лет пять, окна вымыты — страх смотреть, мебель — с бору по сосенке. А электропроводка вообще — конец света, у всех уже сто лет как скрытая, а у этих шнуры по стенам, красота! Да… Интеллигенция в самом худшем смысле. И ведь не бедные! Не умеете — наймите человека, главное, и сына не приучили, инженер, не народный артист. Ничего, даже интересно: взять человека и вылепить из него что-то стоящее, Андрей — натура мягкая, Тамару обожает, а мы не можем ждать милостей от природы…
А мамуля-то, аристократка, такой обед сварила, в заводской столовой за шестьдесят копеек — не отличишь. А ведь старалась, поди, изо всех сил.
Разговор между тем все тянулся, тянулся, о чем попало: как в совхозе работали, про погоду, что вот, декабрь на дворе, а зимы не видать. Потом перешли на политику, Андрей нарочно завел, приготовил родителям сюрприз, и уж тут Тамара показала, что почем: как-никак просматривает три газеты в день, это раз, и лекции на заводе — обязательно. Даже папуля-кандидат оживился, заспорил, щеками затряс, а до того сидел над тарелкой, как сонная муха. А свекровка послушала-послушала, ушами похлопала-похлопала да и спрашивает: «А читали вы, Тамарочка, в последнем «Новом мире»?.. Нет? Жаль, прекрасная вещь. А в «Иностранной литературе»?.. И тэ дэ. Проверка культурного уровня! Другая на Тамарином месте стала бы выкручиваться или вообще соврала: «Как же! Как же! Исключительно! Читала!» Тамара ответила как есть: на газеты еле времени хватает, а надо ведь и дом в порядке держать, каждый день что-нибудь, то окна протереть, то убрать общее пользование, то занавески освежить. Короче, дала понять, что культура не в одних книжках. Правда, потом добавила, что вообще-то читать, конечно, любит, но предпочитает в основном про войну и остросюжетное, потому что там — люди, а не хлюпики.
Мамуля опять бровками задергала, это у нее такая противная привычка, если схлопочет и не знает, как ответить. У Тамары даже настроение поднялось — навела шороху в курятнике.
Андрей, когда провожал ее в тот вечер, несколько раз повторил, что теперь окончательно понял: Тамара — личность.
До рождения Юрика жили — кто угодно позавидует, муж с Тамары буквально пылинки сдувал. Другие мужики вечно тянутся к приятелям, Андрею — лучше жены друга нет.
