Давид Гроссман - См. статью «Любовь»
2. Онанизм Едидии Мунина, превратившийся в своего рода священнодействие (см. статью Мунин, а также статью сердце, возрождение «Сынов сердца»).
— ответственность, признание необходимости исполнения своего долга.
В пылу спора между Вассерманом и Найгелем относительно того, следует ли расценивать действия Найгеля во вверенном ему лагере как преступления, немец заявил, что он лично не несет никакой персональной ответственности за происходящее, поскольку лишь исполняет приказы «большого механизма». Он подкрепил свои слова тем убедительным доводом, что «уничтожение евреев будет осуществляться здесь даже в том случае, если один человек, например я, решит прекратить участвовать в этом».
— Разве не так?
Вассерман:
— В том-то и заключается весь корень этого дела. И чему это подобно, с вашего разрешения? Подобно тому, что совершается между ним и ею. Ведь даже если бы твою супругу любил, извиняюсь, другой мужчина, ведь это, конечно, ну, как бы сказать?.. Вообще-то, не пресекся бы и тогда род людской и соблюдал бы свой обычай в мире… Что с того? — говорит мать-природа, так она говорит себе в сердце своем, — все во мне и все из меня, так какая разница, кто продолжит династию? Главное, чтобы не было перебоя в действии великого механизма воспроизведения, не так ли?
Найгель:
— Хымф-ф-ф… Да, разумеется, так. Ведь у нас нет власти над этими грандиозными процессами, верно?
Вассерман:
— Ваша правда. Все предопределено, и то право, что предоставлено нам, до обидного куце и удручающе!
Найгель:
— Так что же ты суешься тут ко мне все время с этой твоей ответственностью, если, в сущности, нет в ней никакого смысла?
Вассерман:
— Может, потому, что она свобода, герр Найгель. Единственный протест, который такой трус, как я, может себе позволить.
Найгель:
— А, понимаю — иллюзия протеста!
Вассерман:
— А какой у нас есть выбор?
(См. статью выбор).
— искусство, виды и отрасли творческой деятельности человека, преследующей эстетические или утилитарно-бытовые цели и требующей для своего осуществления определенных навыков и знакомства с правилами и законами ремесла.
Всю жизнь Казика окружала атмосфера творчества (см. статью творчество). Неудивительно поэтому, что когда он начал искать для себя сферу приложения сил, выход из создавшегося тупика и подобающий способ самовыражения, то есть возможность излияния всего душевного угнетения, избавления от мучительных тревог, инстинктов и порывов, то избрал путь искусства. Поначалу он стал просто художником (см. статью художник), но затем превратился — не по собственной воле и не по собственному желанию — в карикатуриста (см. статью карикатурист). Ему сделалось ясно, что и искусство не способно вызволить его полностью. Что в лучшем случае оно может слегка скрасить его существование, придать некоторый смысл его вожделениям и томлениям, но в то же время и приумножить муку страстного влечения к выдвигаемым жизнью соблазнам. Однако ни в коем случае не в силах оно способствовать достижению желанной цели. Оказалось, что именно эта свобода, свобода творческой личности, отняла у него утешительные иллюзии и приблизила его к познанию пределов воплощения надежды (см. статью онанизм).
— деятели искусств, исполнители различных видов творческой деятельности, преследующей эстетические или утилитарно-бытовые цели. Специалисты в своей области.
Казик был знаком только с теми деятелями искусств, произведения которых собрал и хранил в зоологическом саду Варшавы, так называемом «Зоо», Отто Бриг (см. статью Бриг) в период между тысяча девятьсот тридцать девятым и тысяча девятьсот сорок третьим годами. Там находились плоды вдохновения (в алфавитном порядке) Арутюна (см. статью Арутюн), воюющего с деспотизмом скудного сенсорного механизма восприятия человека; Паулы Бриг, сестры Отто, которая пыталась выразить в своих работах протест против узости взглядов и черствости природы; Элии Гинцбурга (см. статью Гинцбург), взыскующего непреложной истины; Малкиэля Зайдмана (см. статью Зайдман), искусного мастера преодоления преград между человеком и его ближним; Аарона Маркуса (см. статью эмоции), посвятившего всю свою жизнь попыткам расширения границ человеческих ощущений и переживаний; Едидии Мунина (см. статью Мунин), маэстро оргазмов, приверженца всяческого воспарения и вознесения, искателя подлинного счастья, взыскующего близости Бога; Сергея (см. статью Сергей), похитителя времени, изобретателя отчаянного призыва, горестного вопля; Альберта Фрида (см. статью биография), врача, который поначалу чрезвычайно возмущался действиями Отто, собравшего в зоологическом саду «всех этих мерзких сумасшедших», вместо того чтобы найти надежную профессиональную рабочую силу. Затем, в какой-то момент, когда Паула забеременела мнимой беременностью, Фрид закрыл на все это глаза и позволил себе слегка уверовать, довериться интуиции Брига. Тогда и он удостоился звания деятеля искусств.
Отто называет своих мастеров искусств также борцами и партизанами.
— пистолет, легкое огнестрельное оружие с коротким стволом, предназначенное для пользования одной рукой.
1. Оружие, с помощью которого Найгель покончил с собой, вернувшись из краткосрочного отпуска, проведенного в лоне семьи в Мюнхене.
2. Оружие, с помощью которого Паула Бриг убила льва по кличке Цезарь во время немецкой блокады Варшавы в 1939 году. В тот период все постоянные сотрудники зоосада были мобилизованы и сам зоологический сад был почти полностью разрушен в результате беспрерывных беспощадных бомбардировок. Голодные одичавшие звери бродили по его дорожкам. Согласно свидетельствам, содержащимся в дневнике доктора Фрида (см. статью дневник), наблюдались весьма многочисленные случаи нападения хищников на прочих, безобидных и беззащитных, обитателей зоосада. В один из дней (3.10.39) в продолжение одного лишь налета вражеской авиации в зоосаде оказались убиты семьдесят четыре зверя, в том числе львица и молоденькая самка тигра, которая всего за два месяца до этого прибыла из Рангуна, а также две дорогие зебры Гранта. Лев Цезарь отказался есть падаль. Фрид заранее предвидел это: согласно известной ему научной литературе, львы готовы поедать лишь трупы обезьян, но именно обезьян по воле случая не оказалось среди животных, погибших в результате налета. Посему Отто и Фрид решили убивать каждую неделю по одной обезьяне, чтобы поддерживать существование льва.
Паула: Но я, разумеется, не согласилась с этим решением, что это такое? Такие свинства (см. статью свинства) у нас в саду? По какому праву, скажите мне? Нет, вы оба, объясните — по какому праву?!
Согласно описанию, содержащемуся в дневнике Фрида, к этому времени все ребра Цезаря торчали наружу, от слабости он уже ползал на брюхе и с трудом приподнимался на четвереньки, дабы изредка задрать лапу на какой-нибудь кустик. Фрид объяснил Пауле, что один лев дороже, чем пятьдесят обезьян, но Паула, которая всего лишь женщина, сказала: «Даже если миллиона!»
Фрид: Но имеется только один лев и семьдесят обезьян! Паула, подумай один раз логично!
Она: Это вопрос жизни, Фрид, а не логики. Каждый из семидесяти в точности такой же один.
Кончилось все это тем, что Паула взяла в руки парабеллум и…
Отто: И с любовью, в самом деле, с любовью и жалостью — ведь мы присутствовали при этом и все видели…
…выстрелила в льва Цезаря и убила его наповал.
— экзема, воспалительное заболевание верхнего слоя кожи, характеризующееся сыпью и зудом. Чрезвычайно разнообразна в своих проявлениях.
Та экзема, которая появилась на животе Фрида (вокруг пупка), возникла совершенно неожиданно и странным образом держалась на протяжении двадцати одного часа жизни Казика. В ранние утренние часы, когда Фрид с Казиком и прочие деятели искусств начали двигаться в сторону флигеля еще спящего Отто (см. статью сомнамбулизм, хождение во сне), смущенный доктор ощутил, как свежие зеленые побеги, запах которых напоминал запах розмарина, начинают расползаться по коже и проступать под рубахой. В течение нескольких часов он пытался скрывать это обстоятельство от остальных, но под конец понял, что тело его требует огласки. Он оставил свои болезненные попытки ликвидировать чуждую поросль, стереть ее влажным ватным тампоном или содрать руками, и позволил ей распространяться без помех. Вечером того же дня все тело врача уже было покрыто буйными сочными зарослями. Он выглядел как огромный ходячий куст, из ветвей которого выглядывала пара покрасневших от усталости глаз.
