Валерий Залотуха - Свечка. Том 2
– Благодать – незаслуженная божья милость.
Наверняка, это были не его слова, он кого-то цитировал, и ты задумался, пытаясь их осмыслить.
– Так может, лучше вначале ее заслужить? Чтобы не было потом претензий… – Ты смутился и замолчал.
О. Матфей засмеялся, ему понравилось твое смущение.
– Это невозможно! Невозможно ее заслужить. Она всем дается незаслуженно. Даже епископу Иоанну…
– А как же?.. – продолжал недоумевать ты.
– Ничто невозможно человеку, но все возможно Богу, – объяснил о. Матфей.
Несомненно, это тоже была цитата. Ты смотрел на священника с предельным уважением и некоторым смущением. Хотелось спросить, но ты не знал, как сформулировать вопрос.
– Хотите спросить, ощущаю ли я ее на себе? – громко и решительно заговорил о. Матфей, поднимаясь и направляясь к кофейному аппарату. – Да, ощущаю, постоянно ощущаю и, думаю, благодаря ей привел вас сюда. Встреть я вас в лифте в прежние времена, увидев ваш взгляд, я бы подумал: «Крэйзи», а сейчас: «Се человек». Знаете, кто это сказал?
– Нет.
– Ну вот, даже этого вы не знаете, – засмеялся о. Матфей. – А что Бог есть – по-прежнему знаете?
– Знаю, – твердо ответил ты.
Он налил еще чашку кофе, повернул стул, сел напротив и, закинув ногу на ногу, с еще большим интересом, чем в начале разговора, спросил:
– Ну и какой он, ваш бог?
4Тебе понравилось это словосочетание: ваш бог, твой бог – ты никогда так не говорил и даже не думал так.
– Мой бог… – осторожно заговорил ты, вспоминая все и пытаясь сформулировать или подобрать подходящий образ. – Если с чем-то сравнивать, то… Не торт, точно не торт! А если уж торт, то тортом в морду, как в американском кино, знаете? Только кино не американское, а наше, и торт тоже наш – не торт, а коробка из-под торта, а в ней двухкилограммовый силикатный кирпич. И прямо в морду – бух!
Формулируя эту неожиданную для самого себя мысль, ты почувствовал, как стянулось вдруг все внутри, задрожало, зазвенело жалобным стеклянным звоном, тебя передернуло и лицо болезненно скривилось.
О. Матфей заметил это, нахмурился, закурил, поднялся и продолжил курить, прохаживаясь взад-вперед.
Я закрыл глаза, откинулся на кожаную стального цвета спинку дивана, пытаясь расслабиться и раздраженно думая: «Не хватало еще и тут в обморок грохнуться. Понравилось в обмороки грохаться…»
– Кстати, а как, почему и зачем вы здесь в такое время оказались, наш таинственный, обладающий знанием гость? – обратился он к тебе, меняя серьезный разговор на болтовню и отвлекая от неприятных мыслей, за что ты был ему благодарен.
– Я искал Юлия Кульмана, – ответил ты, открывая глаза.
– Кульмана? – в голосе о. Матфея звучала неприкрытая, переходящая в сарказм ирония. – У вас к нему какое-то дело?
– Да, дело… Именно – «Дело»… Было… Но потом… Я просто хотел… Хотел ему сказать…
Священник смотрел на тебя внимательно, прочитывая в твоих глазах то, что хотел сказать Кульману. Впрочем, это было несложно – в твоих глазах всегда все написано.
– Вы хотели сказать Кульману, что Бог есть?
Ты кивнул, смущенно улыбаясь.
Священник засмеялся.
– Представляю, как вытянулась бы его физиономия! Для евреев Бог – не проблема. С самого своего возникновения они с Богом на ты. Даже для Басса… Но для него хотя бы чёрт есть, а вот для Кульмана все непросто, все проблема, ему все желанны и все не милы – страна, природа, женщина, Бог… Ко всем стремится и от всех отталкивается. Так, так, так… – говорил он на ходу сам с собой. – И в результате знание, предназначенное Кульману, досталось мне? Так, так, так… Но как вы к нему пришли, к этому своему знанию? Где наводка, в чем наколка?
Ты задумался и вновь неожиданно для себя же выпалил:
– Совпадения и узелки! Совпадения и узелки, понимаете? Все в нашей жизни состоит из совпадений, которые на самом деле не совпадения!
– Вы хотите сказать – случай? – спросил о. Матфей. – Кто верит в случай, тот не верит в бога? Так?
– Это Никита Михалков сказал? Он сказал это в каком-то интервью, я читал… Нет, не так!
– Ну вряд ли Никита сказал это первым, самым первым. Но точно то, что я брал у него это интервью. Но почему – не так, чем ваши совпадения от моего случая отличаются?
Ты подался в азарте спора вперед и указал пальцем на о. Матфея.
– Вот видите: опять совпадение! Вы взяли интервью, я его прочитал! И мы сейчас об этом разговариваем… – Ты даже привстал с дивана: на глазах постороннего человека вновь срабатывал твой закон всемирного непонимания, он же закон всемирного понимания. – Совпадение отличается от случая тем, что случай сам по себе, то есть человек там один, наедине со своими обстоятельствами, а в совпадении всегда кто-то второй присутствует! Случай – это то, что я пришел сегодня сюда, а совпадение – то, что я с вами встретился, сейчас разговариваю, делюсь своим знанием.
– Хорошо, а узелки? – усмехнувшись, поинтересовался священник.
– А это и есть мое знание, – улыбаясь в ответ на усмешку, ответил ты.
О. Матфей задумался, вновь усмехнулся и, глянув на тебя с сомнением, спросил:
– В вузе, где вы учились, логику не преподавали?
– Я в ветеринарном учился, и вместо логики у нас «Кишечные паразиты» были, так наш покойный декан говорил, – улыбаясь, ответил ты и поднял вверх указательный палец левой руки. – И вот тоже совпадение, потому что я его сегодня вспоминал, нашего покойного декана…
Священник сел, откинулся на спинке стула, выражая если не усталость, то падение интереса к твоему рассказу.
– Ну тогда не двое, а уже трое… Вы, я и незримо присутствующий декан, или Михалков, или кто-то еще… – проговорил он почти насмешливо, но ты не заметил насмешки.
– Третий, конечно, третий незримо всегда присутствует! Вот я с вами не был знаком, но много про вас знал и находился всего в одном рукопожатии от вас. Мне неоднократно рассказывал о вас один человек. – До тебя наконец дошло, с кем ты сейчас общаешься. – Еще одно совпадение, последнее.
– Кто? – нахмурился о. Матфей.
– Слепецкий, Дмитрий Ильич Слепецкий, знаете такого?
Священник задумался, вспоминая, и, вспомнив, усмехнулся.
– А, этот…
Священник вздохнул – судя по выражению лица, существование этого общего знакомого не понравилось ему, и, не желая говорить о Слепецком, он взял со стола Большой атеистический словарь и, перелистывая его большие, в размер газетных, страницы, продолжил говорить негромко и озабоченно, как бы с самим собой:
– Ну а что, Евгений, вы можете сказать о свечке?
– О чем? – нервно мотнув головой, спросил ты, думая, что ослышался.
– О свечке, об обыкновенной церковной свечке… – На мгновение вскинув на тебя взгляд, он вновь уткнулся в книгу, ища нужную ему статью. – Епископ Иоанн поручил мне подготовить проповедь на тему: «Церковная свеча, ее смысл и значение». Он сказал, что на мои проповеди должны приходить те, кто читал мои статьи, а это непросто, очень непросто. Вот ищу, что наш безбожник про нее написал, наверняка же что-нибудь написал. Не мог старик Басс мимо свечки пройти. Ага, вот, нашел. «Свеча церковная (свечка)», – прочитал он вслух и дальше продолжил про себя, но ты его озвучил (это без меры и нужды употребляемое ныне словцо как нельзя лучше подходит к тому твоему действию, – именно поэтому я позволю себе его здесь употребить):
– «Свечка (свеча) – культовая принадлежность различных религий, в том числе православия. Обычай зажигать свечи является пережитком огнепоклонства, в котором огню приписывались сверхъестественные свойства. Торговля свечами была и остается одним из основных источников дохода церкви». – Ты замолчал и устало улыбнулся.
Священник смотрел удивленно.
– Вы выучили это наизусть?
– Нет. Просто читал несколько раз – запомнилось.
– Именно про свечку?
– Именно…
– Надо же… Какое совпадение… – проговорил о. Матфей и, взглянув на тебя растерянно, замолчал, и вдруг решительно поднялся и, вышагивая по кабинету, заговорил громко и возбужденно: – Я об эту свечку мозги себе чуть не сломал, тонну святоотеческой литературы перелопатил… Вот смотрите, слушайте… – Он встал за стол, на котором стоял компьютер, торопливо пробежал пальцами по клавиатуре. На экране появился текст, и священник стал его громко, торопливо читать: – «Свечи перед иконой Спасителя означают, что Он Свет истинный, который просвещает всякого человека, грядущего в мир, и вместе Огнь поядающий или оживотворяющий души, телеса наши; свечи пред иконами Божией матери означают, что Она Матерь неприступного Света, и вместе пламенную любовь к роду человеческому»… – Выпрямившись, о. Матфей посмотрел на тебя вопросительно и не без иронии в голосе повторил: – «Пламенная любовь к роду человеческому» – коммунисты любили так выражаться… Разве можно сегодня так проповедовать? А между прочим, написал это святой, известный русский святой, известнейший наш святой, не будем, как говорится, называть фамилий…
