Пэт Конрой - Пляжная музыка

Я до сих пор не уверен, что это было: то ли манты исполняли брачный танец, то ли просто играли от избытка жизненных сил, — но твердо знаю одно: отец с дедом были так напуганы сборищем гигантов, как и я сейчас. Манты плескались с таким энтузиазмом, что вода вокруг них бурлила, как во время шторма. Казалось, неожиданно ожили темные поля и акры земли пустились в пляс. По форме манты напоминали огромное чудовище с крыльями, как у демона. Эта стая, должно быть, в поисках пищи по ошибке оказалась среди тигровых акул и затерялась в лабиринте из кровавых ошметков кеты. Но что мне запомнилось больше всего, так это то, какими игривыми были эти грозные на вид морские чудовища, которые резвились, словно спаниели, и были способны и на грубые выходки, и на нежную привязанность. Они выпрыгивали из воды и танцевали на кончике хвоста, напоминая слишком активных детей, отпущенных домой после долгого дня в детском саду со строгими воспитателями. Океан бушевал под напором мощных тел, и мы целый час следовали за мантами, наблюдая за их необъяснимыми энергичными танцами в прибрежных водах Южной Каролины. Те манты, конечно, были огромными, но ни в какое сравнение не шли с похожим на черную химеру существом, что притаилось в трех футах под нами. Возможно, она спала, а возможно, из чистого любопытства наблюдала за нами. Пасть манты была такой большой, что туда целиком вошла бы наша восемнадцатифутовая лодка. Лодка, которую мы считали такой крепкой и надежной, вдруг показалась мне хрупкой, как спасательный плотик.

— Попробую поймать эту крошку, — сказал я, немного успокоившись. — Слышал, они любят креветок.

Протянул руку за шестом, но Джордан перехватил мое запястье.

— Да шучу я, шучу, — успокоил его я. — Ты что, считаешь меня идиотом?

— Не советую шутить с таким великаном, — нахмурился Джордан.

И тут мы услышали крик Майка, а повернувшись, увидели, что гарпун Кэйперса Миддлтона, праправнука Уильяма Эллиота, сверкнул на солнце и воткнулся в тело огромной манты. Мы с Джорданом не успели даже и рта раскрыть, чтобы предупредить Кэйперса: гарпун просвистел в воздухе, а нас швырнуло вперед, когда манта выскочила из воды и перелетела через лодку. Ударившись головой о рейлинг, я поднял глаза и увидел над собой белое подбрюшье чудовища, похожего на изгнанного из рая ангела смерти. Страшный скрежет металла заглушил наши дикие вопли, и прямо на наших глазах трос гарпуна зацепился за мотор и вырвал его, словно тот был сделан из воска. Трос просвистел над нашими головами, которых мы точно лишились бы, если бы нас не опрокинуло на дно лодки. Ветровое стекло отрезало, точно кусок хлеба, а моторку с невероятной скоростью потащило по воде.

Несколько минут мы с Джорданом ошалело лежали среди обломков на дне лодки рядом друг с другом. Мне рассекло левую бровь, и по лицу текла кровь. Джордану в щеку вонзился крючок, и он отчаянно пытался его извлечь. Майк с Кэйперсом лежали неподвижно, а вокруг головы Кэйперса растекалась красная лужица. Солнце стояло в зените, и, по моим прикидкам, было около трех часов дня. В жизни не подумал бы, что без мотора можно нестись по океану на такой бешеной скорости. Прежде чем подняться на ноги, я попытался представить себе размеры пролетевшей над нами рыбы. Ее тень закрывала солнце, и тень эта была какой-то мифической. Я пробрался к Майку и только тогда заметил, что он серьезно пострадал. Из страшной раны на предплечье торчала сломанная кость.

— Майк, о господи! — простонал я.

Но тут я услышал сдавленный звук и, оглянувшись, увидел, что Джордан показывает на свой рот и на крючок. Я еле добрался до него и стал дергать за крючок, пока тот не вышел из окровавленных мягких тканей в районе нижних коренных зубов Джордана. Покопавшись в своем ящике, я достал аптечку и, не обращая внимания на стоны Джордана, протер ему раненую щеку спиртом.

— Мы в полном дерьме, — сообщил ему я.

— Помоги мне выбросить Кэйперса за борт, — сказал Джордан, держась за щеку. — Мы в глубокой заднице из-за этого тупого осла.

— Он не знал, — ответил я, протирая спиртом лицо Джордана и при этом старательно отводя глаза от сломанной руки Майка.

— Это могло нас всех убить.

— Еще не вечер, — отозвался я.

— Зачем он метнул гарпун?

— Потому что упустил марлина, — предположил я.

— Нет, — покачал головой Джордан. — Думаю, он остался верен аристократическому духу наших предков Эллиотов. Он прямо-таки повернулся на семейных традициях. Он, конечно, лучше убил бы янки под Энтитемом, но ему удалось только загарпунить дьявольскую рыбу. Он вполне мог прикончить нас всех четверых.

— Нас обязательно будут искать, — попытался я успокоить Джордана. — В Уотерфорде прекрасная служба спасения на море.

— Черт, откуда им знать, где нас искать! — воскликнул Джордан. — Они думают, что мы ловим крабов в одном из ручьев и разглядываем картинки в «Плейбое». Надо быть провидцем, чтобы догадаться, что мы сейчас несемся по океану за двухтонной мантой.

Мы подложили под головы Майка и Кэйперса, до сих пор лежавших без сознания, спасательные жилеты. Потом перебрались на нос лодки и стали разглядывать туго натянутый трос, исчезавший в воде примерно в тридцати ярдах от нас. Гарпун, должно быть, засел в мускулистом черном «крыле» манты, и она вела себя как животное, затравленное охотниками и испытывающее невыносимую боль. Манта изо всех сил старалась оторваться от лодки. И это становилось тем более очевидно, чем сильнее ветер развевал нам волосы, а солнце обжигало лица и израненные тела, которые отзывались мучительной болью на каждую накатывающую на лодку волну.

Уже позже мы говорили о том, что нам следовало предпринять в первые же минуты, но тогда мы с Джорданом еще не оправились от шока, вызванного внезапностью и чудовищностью всего произошедшего. Мы не испытывали никакого удовольствия от гонки за рыбой, а просто пассивно плыли за ней, находясь в состоянии «дзен» и целиком отдавшись на волю невидимого и неизбежного. Один безрассудный поступок поставил нашу жизнь под угрозу, и мы, свидетели собственной экзекуции, бессильно смотрели на то, как под водой играла нами наша судьба, одновременно чувствуя и ужас огромной манты, рассекающей океан с острием в боку. Мы уже не сомневались, что скоро умрем, и хотя в лодке нас было четверо, мне казалось, что я один участвую в этой дикой, изнурительной гонке. У меня уже не было ощущения общности и братской поддержки.

Двадцать минут манта тащила лодку по разбушевавшимся волнам. Поднялся ветер с востока, и животное постепенно начало замедлять темп, наверное, вследствие усталости и потери крови. Я подумал, что когда манта умрет, то может утянуть нас за собой на дно, и тогда сказал просто так, ни к кому не обращаясь:

— Может, нам отвязать трос?

— Нужно отрезать его от крепежной планки, — ответил Джордан, который все еще держался за щеку.

Веревка вдруг обвисла, и я подумал, что манте удалось избавиться от гарпуна. Но через несколько секунд манта выпрыгнула из воды, продемонстрировав себя во всем великолепии, точно библейский бегемот. Огромная рыба поднялась в воздух и захлопала гигантскими «крыльями», словно свирепая доисторическая птица. Ее прыжок застал нас врасплох, и мы чуть было не свалились за борт, когда она с силой хлопнула по воде, причем грохот от удара разнесся на многие мили вокруг. До смерти напуганные, мы вцепились в сиденье, а манта между тем выполнила серию прыжков. Она поднималась из воды снова и снова, словно новый вид смерти и черноты, придуманный от нечего делать страхом.

Потом манта изменила курс и двинулась в сторону лодки. Майк очнулся и закричал от боли, но мы были так заворожены видом ослабевшей веревки и так напряжены в ожидании нового появления манты, что никак не отреагировали. Майк все кричал, а манта уже выпрыгнула из воды и нависла над нами, и ее белое брюхо еще раз заслонило солнце, не оставив нам никакой надежды на благополучное спасение. На фоне раненого чудовища лодка казалась совсем крошечной, и если бы манта свалилась на нее, то раздавила бы нас четверых, как личинку угря. Однако она ушла в сторону, перекувырнулась в воздухе и освободилась от гарпуна, порвав веревку. Левым «крылом» манта мазнула по правому борту лодки, и та черпанула воды, но все же выправилась.

Мы с Джорданом стали лихорадочно вычерпывать воду разбросанными повсюду бумажными стаканчиками. Казалось, прошла вечность, прежде чем в лодке стало почти сухо. Только тогда мы наконец повернулись к Майку, чьи стоны просто невозможно было слушать без содрогания.

Джордан, как мог, вправил сломанную руку Майка, крепко обмотав ее кусками разорванной футболки и водонепроницаемой клейкой лентой, которую обнаружил в одном из ящиков. Затем Джордан осмотрел Кэйперса и промыл глубокую рану у него на затылке, высказав предположение, что у Кэйперса сотрясение мозга. Джордан даже предложил зашить мне рассеченную бровь, но я отказался.