Ирина Волчок - 300 дней и вся оставшаяся жизнь
Проще говоря, по прошествии стольких лет, когда никакие чувства к этому человеку способности Инночки к анализу уже не затмевали, она могла бы сформулировать сущность характера своего бывшего мужа коротко, но исчерпывающе: эгоист. Все эти перманентные хождения вокруг нее объяснялись предельно просто: Славику с ней было удобно. Во всех смыслах. Ее не стыдно было показать деловым партнерам в качестве жены — умна, хороша собой, отлично воспитана. В Славиковых кругах быстро и внезапно разбогатевших мужиков недолюбливали особенно остро, если их угораздило жениться на «мисках», длинноногих пустоголовых «Барби», победительницах локальных конкурсов красоты.
Инночка на «миску» не тянула, ни ростом, ни возрастом, тем самым успешно создавая иллюзию «старой» семьи с чувствами, которые люди пронесли сквозь годы… Был еще момент, не учитывать который было бы смешно: Славик тоже занимался дизайном. Правда, не в области полиграфии, как его бывшая жена, они у себя придумывали интерьеры для богатеньких. И офисные, и домашние и дачные. А Инночка обладала природным безупречным вкусом, следила за новинками по специализированным журналам… Проще говоря, здорово было бы переманить ее к себе в фирму — и профессионал отличный, и деньги жене платить не обязательно. По крайней мере, приличные.
И еще — Инночка об этом не догадывалась — тридцать восемь лет и двадцать пять килограммов лишнего веса в делах постельных особую лихость автоматически исключают. Так что Славику не слишком темпераментная (вот тут ошибался он, но тоже об этом и подумать не мог), но верная и понимающая жена была бы куда удобнее череды молодых корыстных любовниц или (тем паче!) проституток.
Так что все резоны были налицо: и богат, и хорош собой, и пьет не сильно… И чего уперлась, коза безрогая?! Впрочем, про «козу» упоминать совсем не следовало, уж кому, как не ему, знать, какой несгибаемо упрямой бывает его бывшая женушка, если вдруг вбивает себе в хорошенькую рыжую башку, что ситуация противоречит ее «жизненным интересам».
— Теща, дорогая, здравствуй! Это тебе! — В лицо Капитолине Ивановне уперся алый веник. Славик был тривиален, как комод советских времен, и из всей флоры признавал только голландские розы с запахом заброшенного деревенского погреба. И исключительно пролетарского цвета.
— Славочка, голубчик, не стоило, это же такие деньги… — в присутствии зятя «железная леди» и бессменный завуч отчего-то робела. Видимо, Славик смущал ее обилием фигуры и звука.
А скандинавский Славик уже пер дальше по коридору, как танк, только что траки не позвякивали:
— Сын! Экий ты слон! Плеер! Тебе, эмпетришный, держи!
— Спасибо… — Сашка явно не хотел говорить «папа», но, покосившись на Инночку, выглянувшую из кухни, неохотно произнес: — Па… У меня уже есть…
Но родитель его уже не слышал: перед танком возникла первоочередная боевая задача — Инночка.
Ой, нет, только не это!.. Инночка поняла, что объятий и поцелуев ей не избежать, вся подобралась, и морально, и физически: изо всех сил выпрямила спину, расправила плечи, вытянула руки по швам…
— Инок, все хорошеешь! — заорал бывший муж и, видимо компенсирую неудавшийся супружеский поцелуй с закатыванием глаз и задумчивым пережевыванием Инночкиной нижней губы, долженствующим означать внезапно вспыхнувшую страсть, абсолютно неожиданно и очень звонко шлепнул Инночку по заду, обтянутому старенькими, домашними джинсами.
Ей захотелось встать на цыпочки и заорать ему в область кадыка — до лица она даже на цыпочках не дотянулась бы: да как ты смеешь! Но вместо этого она ледяным тоном сказала:
— Славик, мы в разводе уже пять лет. Тебе не кажется, что подобные жесты неуместны, даже если бы мы были наедине?
Интересно, с чего это она взяла, что простая инсинуация, даже в исполнении английской королевы, может каким-то образом помешать движению танка?
— Инок, это нам коньячку, я знаю, ты любишь! Это мясо, это рыбка… м-м-ах, копчененькая! А это вот! Торт! — продолжал психическую — или кулинарную? — атаку бывший муж.
Все бестолково толкались в коридоре, то ли оттого, что танк занимал все доступные и недоступные закоулки пространства, то ли оттого, что всем хотелось срочно разойтись в разные места: Инночка пыталась просочиться в большую комнату, где Капитолина Ивановна начала накрывать стол; сама Капитолина Ивановна отчаянно стремилась в кухню (на кухне, в духовке, несказанным ароматом исходило мясо по-французски, и пора было посмотреть, не подгорело ли); а Сашка упрямо стремился в свою комнату — в надежде, что о нем хоть на полчаса забудут.
В конце концов, через десять минут все уселись за стол. Инночка тихо радовалась: пролетарский голландский веник в хрустальном ведре — наследии эпохи развитого социализма — торчал посреди стола и загораживал ей неаппетитный пейзаж — кушающего Славика. Еще через десять минут она подумала, что вид еще можно было бы и потерпеть, при условии того, что звук — выключен. А Славик орал не переставая. И о том, какая у него трудная, но денежная работа. И о том, как хорошо бы им с Инкой и с Сашкой — да, Сашка? — съездить куда-нибудь. И о том, что вообще самое время повторить медовый месяц, и о своей новой машине, и о том, что Сашку надо отправить учиться в Штаты, а лучше — в Англию…
Еще через полчаса обнаружилось, что Сашке срочно надо уйти в свою комнату делать уроки, а маме надо зайти к соседке, чтобы та сделала ей укол от давления. Инночка знала: предлоги абсолютно благовидные, но истинные причины у каждого свои. Сын со всем пылом юношеского максимализма просто корчится от презрения к этим попыткам Славика делать вид, что все хорошо, что у них нормальная семья, а Капитолина Ивановна изо всех сил пытается оставить их одних — вдруг да помирятся?!
Глава 15
Инночка вяло ковырялась вилкой в салате. Ей было противно и скучно: сцена, которая должна была последовать после расползания домашних по углам, за прошедшие пять лет, прошедшие после развода, давно и сильно успела ей наскучить: «Ну, нам же было так хорошо вместе, давай все вернем!»
Ага, сейчас, все брошу…
Нет, нет, это все мысли, а вслух мы предельно корректны. Славик и в мирное время слишком шумный, а в гневе, особенно если начнет орать, — все, смерть «фамильному» хрусталю.
Она вспомнила, при каких обстоятельствах они расстались: посторонняя блондинка в супружеской кровати, пожалуй, была ни при чем. Ну, не то чтобы совсем ни при чем. Пока ребенок в лагере, бабушка на даче, а сама она должна была в этот день ложиться в больницу — он притащил домой (домой!) девицу. Вместо того, чтобы волноваться за жену. Например.
Она тогда с порога поняла, что именно происходит, да и трудно было не догадаться, прожив с человеком почти десять лет. «Не проходи в квартиру, не смотри, ты еще можешь уйти, позвонить домой, сказать, что вернешься через час!» А потом ей вдруг ясно представилась виноватая физиономия мужа. Блондинки, конечно, и след простынет, может, только сладкий запах духов останется… Сколько раз она наблюдала это выражение… Кот, совершивший успешный набег на хозяйский погреб с хозяйской же сметаной: «Ты, конечно, можешь устроить мне выволочку, но сметаны-то уже нет!» Конечно, все эти его многочисленные интрижки не составляли для нее тайны, но чтобы вот так, белым днем, по идее, в тот момент, когда она бродит по отделению, тоскливо ожидая диагноза?!
Да и за что, собственно, ей цепляться? За человека, чьи достоинства могли восхитить только семнадцатилетнюю дурочку? Зарабатывает она и сама неплохо, по крайней мере, для женщины в провинциальном городе. А главный аргумент мамы — ребенок должен расти в полной семье… что ж, никто и не собирается лишать Сашку отцовского внимания. А с нее хватит.
Может быть, тогда Инночка и не формулировала для себя все так четко. Просто две секунды колебалась — и прошла в спальню. Блондинка оседлала Славика, как Зена, королева воинов, верного коня. Самое ужасное и противное, что ей пришлось ждать, пока парочка на кровати соизволит ее заметить. Как только девица заверещала, Инночка ушла на кухню. И закурила. Впервые за восемь… или десять лет? А еще очень трудно оказалось не заплакать…
Конечно же, она заплакала, как только за блондинкой, сухо щелкнув замком, закрылась входная дверь.
Славик вообще-то всегда был не мастер на красивые слова, он и замуж-то ее позвал, как в соседнюю булочную, а ей-то казалось, что мужская сдержанность — это так романтично! Но этот монолог красного и потного мужа явно получался достойным увековечивания. По крайней мере, в бразильском сериале.
Ей рассказали, что это первый и последний раз, что на него просто затмение какое-то нашло! И вообще, эта корова ей, Инночке, и в подметки не годится! «А вот это уже подло! — выкрикнула она ему в лицо. — Подло оскорблять женщину, которую полчаса назад обнимал! Между прочим, это ты ее привел к нам домой, не в форточку же она влетела!»
