Эльчин Сафарли - Я вернусь…

Читает Маркеса, никогда не запоминает снов, с тревогой провожает голубей в небо. Считает правду самым ценным, что у него есть. «Я честен перед самим собой. Мне есть что скрывать и есть чем делиться. Но всё это я предпочитаю оставлять взаперти. Чтобы избавиться от пристального внимания людей, надо создать иллюзию открытости…» Он и с нами говорит так, будто заворачивает слова во вкусно пахнущую, но непрозрачную яркую обертку. Лишь угадываем истинный смысл, настоящую откровенность в его словах. В красноречивых паузах, отстраненных взглядах, ритме сигаретных затяжек. Рядом с ним понимаешь, как ценна искренность и как же сильно повредила ее современность…

Харун-бей, 68 лет. Когда-то в молодости он мечтал стать писателем. Учился на архитектора, подрабатывал курьером в кондитерской, а по ночам писал. Неплохо писал. Так, во всяком случае, говорил его преподаватель философии Тургай Чинер, которому однажды Харун отважился показать свои тексты. Ходжа[26] посоветовал продолжать творить. Ярче выписывать образы, стремиться создать нечто целостное, к примеру новеллу. Воодушевленный Харун вернулся ночью домой с твердым намерением взяться за повесть о неотправленных письмах, но до письменного стола так и не дошел. На пороге застал заплаканных сестер. Умерла мать. Отказ второй почки, оставшейся после удаления первой, прогнившей. С той самой ночи Харун понял, что жизнь совсем не похожа на книги. Бросил учебу, устроился на три работы. Нужно было вырастить двух сестер. Теперь он заменял не только отца, бросившего семью, но и мать.

«…Никогда не жаловался на жизнь. В то время я как-то расслоился, отделившись от себя тогдашнего. Не думал, что должен проживать молодость, влюбляться, совершенствоваться. Для меня существовала одно – ответственность. За двух сестер, за дом и быт…» Харун-бей женился поздно. Когда выдал замуж сестер и заработал себе на «однушку» на окраине, осознал, что проехал мимо собственного счастья. Чуть позже, конечно, была любовь. Если точнее, влечение. Приглянулась девушка из соседнего дома, младше его на пять лет. Познакомился с Сюхейлой, отправил на сваты тетю. Сладкий чай. Спустя пять недель женились. А еще спустя пять месяцев начались конфликты. Харун собрал вещи и ушел с единственной утешительной мыслью: «Хорошо, не завели детей…»

Оставил по доброте душевной супруге квартиру в азиатском Стамбуле, ушел жить к другу Мехмету. Друг, как выяснилось позже, оказался совсем не другом. Подставил Харуна. Полиция, обвинение в краже, суд. Восемь лет за решеткой. «Отсидел и вышел с одним желанием: отойти подальше от людей. Вернулся в европейский Стамбул, устроился работать охранником в лавку на Египетском базаре, познакомился с голубями. С тех пор я здесь. У меня нет пенсионной книжки, зато есть совесть. Не стану называть судьбу шлюхой. Давно послал ее куда подальше…»

…Мирумир первая разговорилась с ним. На скамейке у базара. Когда увидела, что седой мужчина с пожелтевшими на кончиках усами увлеченно читает Маркеса, подсела ближе. Заглянула в книгу. Он читал ее любимый рассказ великого латиноамериканца – «Глаза голубой собаки». Мирумир заговорщицки подмигнула мне. Турок за чтением Маркеса в рабочее время – нонсенс. Я тоже заскользил по глади скамейки ближе к любимой. Она заговорила первой, и мы провели весь вечер вместе с Харун-беем. Он возвращался памятью в года минувшие, ссыпая в ямочки наших ладоней зерно для голубей. Втроем кормили пыльных ангелов Стамбула, осознавая, что жизнь контрастна, построена не только на потерях, но и на самом оправданном желании жить дальше. Даже когда жизнь – это череда поражений…

2

…Если позволяла бы площадь, она ложилась бы спать на кухне. Засыпать в окружении душистых специй, волшебных масел, неугомонных сковородок, пестрых мисок, бутонообразных венчиков – лучшей компании не придумаешь. Она не из тех поваров, которые, закончив рабочий день, хотят забыть обо всем, что только связано с приготовлением еды. Родная кухня и побережье Босфора – два райских места для нее. Готовя, изливает душу. И здесь нет нужды в людях-собеседниках. Предметы кухонной утвари – самые искренние слушатели. «Никому не рассказываю об этом. Люди стали слишком приземленными – смотрят на проявления душевности как на причуды. Улыбаются в ответ, а про себя называют сумасшедшей… Прячу свою любовь. Как можно кому-то признаваться в том, что моим лучшим советчиком является старая чугунная сковорода? Досталась мне от бабушки и хранит под своим черным налетом много историй, тайн…»

Когда атакует грусть, обращается к шафрану. «В нем столько яркости, что ею легко закрасить серые оттенки настроения…» Когда переполняет радость, достает из кладовки шарообразную колбу с граппой. Рюмочка крепкого итальянского дижестива продлевает ощущение счастья. «Если пить граппу раз в неделю по пятницам, то можно излечиться от болезненной тоски. Я излечилась…» Когда хочет уединиться в себе, покупает пучок свежей мяты. Заваривает «царицу душевности» с добавлением чайной ложки липового меда. Смакует маленькими глотками, настраиваясь на волну внутренней гармонии. «Мята такая необычная, закрытая – при всей внешней открытости. Отгорожена от окружающей жестокости. Османы считали, что дорога в рай усыпана мятными листьями…»

Колдуя на кухне, слушает оперу. Арии из «Турандот» Пуччини или «Аиды» Верди. «Если занимаюсь мясом, то обязательно под Nessun Dorma в исполнении Паваротти – и он привносит философию в блюдо, которым я занимаюсь…» На территории кухни прячется от реальности: уютное убежище, где нет разрушенных надежд. Абрикосовый пирог никогда не подгорит, если строго контролировать температуру. Запеканка никогда не высохнет, если подливать мясного бульона. Творожный крем никогда не скиснет, стоит поставить его в холодильник. «На кухне все в моих руках. Здесь нет необратимых потерь…»

…Назире, 59 лет. Седые волнистые волосы, собранные в гульку на затылке. Обаятельные морщинки на белоснежном лице, тревожные от природы глаза, губы в черешневой помаде, очаровывающая улыбка. Здоровая худоба. Обволакивающий голос с хриплой томностью. Моя тетя с великим кулинарным даром, родная сестра оптимистки Фериде. Талантливый автор многих любимых лакомств из моего детства. Булочек с изюмом, шоколадного торта с клубничным кремом и, конечно, sucuklu pide[27].

Именно Назире-тейзе стряпала для меня то, что отказывалась готовить мама. Отрезала щедрый кусок карамельного пудинга, не пугая диатезом. Кстати, он так ни разу и не выказал себя после тетушкиных сладостей. Мама, властная Скорпионша, все равно возмущалась, а тетя, упрямая Львица, вовсю отстаивала свою позицию. «Абла[28], не забывай, мысль материальна. Наплюй на россказни врачей. Им лишь бы побольше химии запихать в ребенка… Что может быть здоровее домашней еды, приготовленной с любовью?»

С 22 лет работает поваром. Не кончала кулинарных колледжей, курсов по кондитерскому мастерству. Талант передавался из поколения в поколение. В нашей семье почти все женщины отлично готовили и готовят. Однако только тетя занялась кулинарией всерьез, посвятив этому искусству многие годы жизни. Сначала работала кухаркой в семье известного турецкого хирурга. Потом ее пригласили шеф-поваром в ресторан. Спустя пять лет заведение закрылось. Назире переключилась на кондитерские изделия: начала печь дома на заказ. Благо от клиентов отбоя не было. Когда большинство турецких кондитеров ограничивались исключительно национальными сладостями, тейзе расширяла кругозор, пополняя свое кулинарное «портфолио» европейскими рецептами. Одна из первых в Стамбуле стала готовить фокаччу, сорбе…

…Заварив чай, курит в открытое окно. Наблюдает за нами. Мы с Мирумир заняты курицей в молочно-грибном соусе. Десертом нас дожидается малиновый пирог со сливками. Тетушка сегодня превзошла саму себя! «Малыш, ты так редко заходишь. Совсем забыл свою старушку… Когда позвонил и сказал, что забежишь, я сразу же ринулась на кухню… Знаешь ведь, мне только повод дай повозиться на кухне. Тем более для любимых людей…» Назире-тейзе до сих пор продолжает печь сразу для двух кондитерских Стамбула. Загружает себя работой, чтобы убежать от изнуряющего одиночества. Ей чаще приходится готовить для чужих людей, нежели для родных. Муж два года назад умер от инсульта. Единственная дочь вышла замуж, переехала жить с мужем в Анкару. Если бы не кухня и востребованность, Назире давно сломалась бы…

«Если когда-нибудь напишу кулинарную книгу, то назову ее „Рецепты надежды“. Не зря дело жизни в итоге стало для меня источником надежды. Я плачу, но все равно готовлю. Я смеюсь и опять же готовлю. Каждое утро благодарю Аллаха. Одарил меня талантом, вложив в него силу жизни… Вы тоже никогда не теряйте надежду, даже если она подгорела или утратила вкус. Всегда можно по-новому замесить тесто и снова испечь то, что хочется…»