Рольф Лапперт - Пампа блюз
Мой отец погиб три часа спустя. Одномоторный «Пайпер РА-28 Чероки» должен был доставить его из Мусомы в Дар-эс-Салам, откуда летали самолеты в Германию. Папа знал, что операция прошла хорошо и что маме уже намного лучше, но все равно хотел быть рядом. Почему самолет упал, до сих пор толком не ясно. В официальном отчете говорилось, что руль высоты был поврежден. Возможно, на самолет налетела крупная птица, ибис или цапля. Очевидцы рассказали, что слышали, как мотор стал барахлить, а потом и совсем заглох. Но моторы не глохнут просто так. Они могут работать вечно, если правильно с ними обращаться. Может, папа погиб, потому что кто-то не заменил сломанный бензонасос, не прочистил воздушный фильтр, не проверил масляный манометр. Не исключено, что именно поэтому я и стал механиком. Должен же кто-то заботиться о том, чтобы мотор работал. Ведь от этого может зависеть жизнь человека.
Я откладываю блокнот. Солнце сместилось. Теперь оно точно напротив нас, на высоте трех ладоней над незасеянным полем. Карл все еще рвет бумагу. Он не помнит, что у него был сын по имени Пауль, который погиб в Африке восемь лет назад. Иногда я даже завидую ему, потому что он может забыть.
9
В семь в «Белой лошади» еще никого нет. Наша компания обычно собирается не раньше восьми — половины девятого. Масловецки хочет поехать со мной куда-то на машине. Пока нас не будет, Йо-Йо посидит с Карлом. Вся эта конспирация Масловецки постепенно начинает действовать мне на нервы, но я все же сажусь в его «Вольво».
Едем мы недолго. Поле, где мы останавливаемся, я знаю хорошо. Здесь он когда-то хотел построить площадку для гольфа. И парк развлечений. Из земли до сих пор повсюду торчат деревянные колышки, а к одному из старых корявых деревьев прислонена стремянка. Мы выходим из машины и идем по узкой тропинке, проложенной между двумя полями. Масловецки одет в один из своих белых льняных костюмов и белую шляпу со светло-коричневой лентой, и я удивляюсь, почему он не снимет хотя бы пиджак. На улице еще довольно тепло, и свет на небе почти дневной. Я узнаю дерево, на котором процарапано сердечко с буквами «Й» и «А». Йозеф и Анна. Йо-Йо признается Анне в любви практически на каждом шагу.
Деревянный сарай, у которого мы останавливаемся, наполовину развалился. Трава здесь по пояс, заросли ежевики достают до самой крыши. На дверях — навесной замок, но чтобы попасть внутрь, достаточно оторвать несколько прогнивших досок стены. Внутри темно, окна завешены мешковиной. Сквозь дырки в крыше виднеются кусочки неба. Пахнет землей и смолой.
Масловецки включает фонарик, свисающий с потолка. Только теперь я замечаю брезентовую накидку. Масловецки отдергивает ее, и я вижу нечто, похожее на модель НЛО из картона. Только в десять раз крупнее. И не из картона. Я протягиваю руку и трогаю корпус, поблескивающий в тусклом свете.
— Листовой алюминий. Тридцатка. Каркас из перфорированных алюминиевых стержней.
Масловецки снимает шляпу и обмахивается ей, как веером. На его лице — выражение триумфа.
Я обхожу вокруг тарелки. Ее диаметр — около пяти метров, а может, и все шесть. Кончиком пальца я аккуратно трогаю один из круглых желтых иллюминаторов: пластик вместо бумаги.
Масловецки достает из кармана пиджака пульт и нажимает на кнопку, после чего внутренности тарелки начинают светиться желтым светом. Он нажимает другую кнопку, и на животе тарелки начинают мигать синие лампочки.
— Галоген, — говорит он. — Дальность света — несколько километров.
— Когда ты ее построил?
— Ты же знаешь, я мало сплю.
Масловецки выключает лампочки.
— Ну и что ты собираешься с этой штукой делать?
Масловецки смеется.
— Что-что! — радостно восклицает он. — Летать пущу, вот что!
— Она может летать?
Масловецки достает из кармана сложенный лист бумаги и разворачивает его.
— Вот здесь — нижняя часть тарелки. Видишь?
Он показывает место на чертеже и стучит по корпусу модели.
— Она алюминиевая и не может летать. Вот без этой фиговины.
Я разглядываю чертеж. Над НЛО нависает серебристый полукруг.
— Нейлоновая сетка, — поясняет Масловецки. — Наполненная гелием. Выглядит как верхняя часть тарелки, но на самом деле помогает ей подняться в воздух.
— Как воздушный шар?
Масловецки кивает.
— Точно. Вся конструкция висит на леске и управляется одним человеком. Это как воздушного змея пускать, только чуть сложнее.
— А откуда у тебя гелий?
Масловецки сдергивает другую брезентовую накидку и ласково поглаживает одну из обнаружившихся под ней металлических канистр, которых у него тут штук двадцать.
— Ты реально спятил, Масловецки.
— Есть только одна проблемка.
Масловецки скидывает стопку мешков со стоящего рядом деревянного ящика, откидывает крышку и достает нечто похожее на гигантскую рыболовную катушку.
— Вот что меня беспокоит.
Он передает катушку мне.
Я беру ее в руки и рассматриваю. Хотя две трети катушки заполнены прозрачным шнуром, она почти ничего не весит. Самые большие ее части — два диска с отверстиями из легкого металла или пластика. Они диаметром с грампластинку наподобие тех, что сохранились у Карла в шкафу, и соединены друг с другом четырьмя опорами. С одной стороны находится рукоятка с ручкой, размером с мою ладонь. Я вращаю рукоятку, сначала медленно, потом чуть быстрее.
— В чем проблема? — спрашиваю я.
Масловецки что-то достает из ящика.
— Сейчас я тебе покажу.
Он идет к двери и выходит на улицу.
Я иду за ним. Дневной свет продолжает убывать. Небо чистое и тускло-голубое. Только у самого горизонта висит полоса рыхлых персиковых облаков.
— Вот, надевай, — говорит Масловецки и протягивает мне комплект из нейлоновых ремней, похожий на походное снаряжение, которое я видел в одном фильме про альпинистов.
— Пластина должна быть спереди.
Он помогает мне экипироваться, потом четырьмя карабинами закрепляет катушку на металлической пластине и тянет за шнур.
— Ты Йо-Йо, а я НЛО.
Он отходит от меня.
— Я поднимаюсь на высоту пятидесяти метров. При полной иллюминации. Через три минуты Йо-Йо выпускает гелий из купола. Там есть специальный дистанционно управляемый кран.
Масловецки останавливается метрах в двадцати от меня.
— Я медленно опускаюсь, а Йо-Йо начинает крутить ручку.
Он делает мне знак и не спеша идет в мою сторону.
Я вращаю ручку.
— Йо-Йо следует за мной. Он должен следить, чтобы шнур не провисал. И посадить меня на землю, прежде чем гелий в куполе улетучится.
Масловецки замедляет шаг, и шнур натягивается.
Думаю, что-то похожее чувствует рыбак, когда клюет крупная рыба. Десять-двенадцать оборотов, и катушку заклинивает. Я пытаюсь вращать ручку, но она не идет.
— И так каждый раз, пока тестировали, — сообщает Масловецки.
— Твоя работа?
Масловецки кивает.
— Просто я не механик.
Я ослабляю крепеж и снимаю снаряжение.
— Я не хочу в этом участвовать. Или ты забыл?
— Да ладно тебе, Бен! Ты же не можешь меня вот так вот бросить…
Масловецки поднимает снаряжение и уносит его обратно в сарай.
Я иду по тропинке в сторону того места, где мы оставили машину. Через несколько минут Масловецки догоняет меня. Какое-то время мы молча шагаем рядом.
— Знаешь, почему Отто, Хорст, Курт и Вилли еще не бросили свои хозяйства? — прерывает молчание Масловецки. — Почему они до сих пор здесь и никуда не уехали?
— Без понятия, — отвечаю я. — Потому что им некуда ехать?
— Потому что я даю им деньги.
Я молчу. Мы дошли до машины. Я кладу руку на теплый металл кузова.
— Уже много лет подряд они берут у меня кредиты. Беспроцентные. Которые не надо отдавать. Вот почему они все еще здесь.
— Ты можешь позволить себе такое?
Я открываю дверцу переднего сиденья, чтобы впустить внутрь прохладного воздуха.
— Нет, конечно! Мои запасы на исходе! Я почти банкрот! Масловецки играет связкой ключей. Тихое бренчание сливается с пением сверчков, которые начинают просыпаться ближе к вечеру.
— И что теперь?
— НЛО — наш последний шанс.
— Наш?
— Если не сработает, через несколько месяцев Вингроден перестанет существовать. Конец всему.
— И заправка тоже? — спрашиваю я. — А мастерская?
Масловецки кивает.
— Магазин, пивная, всё.
Я засовываю руки в карманы и прислоняюсь к капоту.
— Почему именно НЛО? А не площадка для гольфа? Или парк развлечений? Почему не ипподром?
— Потому что нет дураков, готовых инвестировать сюда деньги. Здесь пустыня, Бен. Твоя Африка шагнула в своем развитии гораздо дальше, чем наш район.
Масловецки пальцем пишет на грязном капоте: «ВИНГРОДЕН».
— На самом деле этого места вообще не существует. Но оно есть. Знаешь почему?
