Алехандро Ходоровский - Плотоядное томление пустоты
Но я вижу, ваши жесты выдают нетерпение. Вы хотите уйти? Мои истории наскучили вам? Ни разу не встречался с такими необщительными покойниками! Ну же, чуточку патриотизма! Мы все — граждане царства мертвых! Жизнь других мертвецов — это и наша жизнь. Мы едины. Терпение. Ночь длинна. Поймите же, сюда никто не приходит уже давно, мне перестали присылать жалованье. Я-то ладно (так или иначе, я найду что надеть и поесть: если у меня протерлись брюки, кто-нибудь из покойников одолжит свои, — они очень любезны и ни в чем не отказывают), но у кладбища свои потребности: веревки, кирки, лопаты, цемент, метлы, краски, удобрения, нафталин, зубная паста, косметика и так далее. Как быть? Пришлось потихоньку продавать мраморные плиты. Банкиры обожают облицовывать ими стены своих домов. Не знаю, до чего мы докатимся, если так пойдет и дальше. Кладбище станет пустыней, козы и овцы будут гадить на могилы достойных людей. Да ведь это уже началось! Посмотрите на этот участок, с виду пустой. Лучший из местных памятников: величественный невидимый дворец, громадный и уютный одновременно, — наш семейный склеп. Мой отец построил его, возведя стены, прозрачные для всех, но для меня — синие. С самого детства я наблюдал, как давший мне жизнь работал — неутомимый труженик — с невидимым веществом, тщательно отделывая здание, так что я запомнил во всех подробностях очертания стен, колонн, ниш, обрамлявших залы, лестницы и молельни, равных которым по размерам нет ни в одной церкви. Воздух — благороднейший из материалов: он легко поддается обработке, принимает и сохраняет любую форму, не осыпаясь, не разрушаясь под воздействием ветра, что спускается с Анд и предлагает ему совершить предательство, сбежав в сторону океана. Стены, невидимые вам, устояли под напором времени. Целые и невредимые, они остались стоять только из любви к нашей роду, из любви ко мне, его завершителю. Я не осмеливаюсь просить вас оценить должным образом это великолепие: ваши руки, мертвые руки, потеряли необходимую чувствительность, а перегородки здания, словно хрустальные, ломаются от неосторожного прикосновения. Мы, живые люди, способны обращаться с этим творением как надо, но глупые бабочки. Без стеснения они летают над участком, как если бы стен не существовало, и тем подают дурной пример остальным существам. При малейшем небрежении с моей стороны прибегают собаки и мочатся на главный алтарь. Уж не знаю, каким чудом до сих пор все не обвалилось.
— Не обвалилось, потому что тут ничего нет!
— Вы что, рехнулись? Черви выели вам мозги?
— Уже несколько часов мы пытаемся выяснить, где станция! Ответьте же! Хватит изображать гида для посетителей-извращенцев! Нет никакого невидимого склепа! Глядите: мы ходим взад-вперед по пустому участку, туда и обратно, и ничто не обрушается!
— Это доказывает лишь, что вы бесплотны! Вы — пропащие души, а не честные трупы! Гнусные призраки, меня-то вы не обманете!
— Это вы нас не обманете! Мертвые не разговаривают!
— Разговаривают! Вы, например. Хватит, пора навести порядок. Каждому свое место. Перестаньте спорить и ложитесь в три свежевыкопанные могилы!
— Послушайте, сударь. Чтобы упокоиться здесь, вы должны доказать правдивость своих слов. Если под этим камнем лежит кто-то, пусть он объявится перед нами!
— А, вы про барона де Токорналя? Дворянин и мыслитель. По его мнению, для того, чтобы плебеи работали, кучка аристократов должна пожертвовать собой и не работать. Они должны совершить великую жертву и не нуждаться ни в чем, чтобы народ, движимый голодом, мог трудиться. Чтобы эти несчастные, к которым он просто прикипел душой, жили в повиновении, он обязан был беспрестанно отдавать приказы! Барон встретил прекрасную смерть: на каждом пальце он носил по золотому кольцу, покрытому свинцом, желая в одиночестве наслаждаться своими сокровищами. И вот свинец погубил его! Если вы хотите, чтобы барон покинул место своего погребения, вам нужно притвориться его новыми слугами. С тех пор, как его похоронили, он мечтает вновь обрести лакеев.
— Мы хотим узнать правду, раз и навсегда! Давайте, разройте могилу, скажите, что слуги его прибыли!
— Нет надобности. Барон бесплотен, дух его проявляется во мне. Когда я впадаю в транс, то становлюсь для него «верховой лошадью». Так и все мертвые, используя мое тело, общаются с миром.
— Как это проверить? Вы играете комедию.
— Я, комедию? Дайте мне выпить пол-литра рома. Дайте мне надеть сюртук с кружевами, спрятанный за глыбой мрамора. дайте мне позвать его. «Приходи, пусть никто не стоит на пути! Покажи свой нос, холощеный пес!» Смотрите, тело мое вытягивается. Ногти удлиняются. Кожа белеет. Голос меняется. Ф-ф-ф-ф! Я — барон де Токорналь! Кто зовет меня? А, это вы? Почему так поздно? Плебеи, умершие от голода, наденьте ливреи!
— Да, сеньор. Какие приказания, сеньор?
— Так. Поскольку я мертв, мне ничего не нужно.
— Невозможно, сеньор. Вы платите нам за выполнение ваших приказаний.
— Да, это правда. Господину — господиново, вшивцу — вшивцево. Приказываю вам сообщить, что я должен приказать!
— Прикажите подать обед.
— Я не голоден, черви съели мой желудок.
— Не имеет значения, сеньор. В любом случае вы приказываете, а мы исполняем. Вы можете не есть. Речь не о еде, а о приказании.
— Справедливо! Лакеи, принести обед!
— Мы собрали по могилам яблоки, блюда с рисом, разноцветные мармеладки, кусочки сахара. Провизия имеется в изобилии! Хотя и подпорченная.
— Будь я в живых, меня бы вырвало.
— Все исполнено, сеньор. Ждем приказаний, сеньор.
— Какая жалость! Мне ничего не нужно!
— Мы уже сказали, сеньор: это невозможно. Вы существуете, чтобы отдавать приказания.
— Мужланы! Что же мне приказать?
— Прикажите сделать так, чтобы вы заснули.
— У меня нет век, как же я засну?
— Не беспокойтесь, сеньор. Речь не о сне, а о приказании. Мы попытаемся нагнать на вас сон, но вы можете продолжать бодрствовать.
— Сделайте так, чтобы я заснул!
— Спите, сеньор. Спите. Вам снится. дворец. Дворец, полный верных слуг. готовых повиноваться. Вам снится, что вы отдаете нам приказания. и что тысячи тысяч слуг ждут, чтобы их исполнить. Вы — господин. Мы — слуги. Мы обязаны повиноваться. Вы обязаны приказывать нам… Мы ждем!
— Нет! На помощь! Какой кошмар!
— Вы пробудились? Хорошо спали? Мы — ваши слуги, сеньор. Мы ждем ваших приказаний, сеньор.
— Канальи! Что я могу приказать?
— Прикажите развлечь вас, сеньор.
— Как?
— Мы — не мудрецы, а слуги. Вы должны знать, как вас развлечь.
— Да я не знаю, хамы! Делайте то, что развлекло бы вас самих!
— Единственное занятие слуг — подчиняться приказаниям господина. Мы должны делать то, что развлечет вас.
— Хватит болтать! Что меня развлечет?
— Вас развлечет отдача приказаний. Мы здесь для того, чтобы обихаживать вас. Отдайте нам приказание, сеньор!
— Мать вашу в задницу! Вы меня доведете до кипения! Скажите, что мне нужно вам поручить или пусть вам отрежут уши и яйца!
— Поручите нам первое, что придет в голову, сеньор.
— Ничего не приходит!
— Мы становимся на цыпочки и делаем па-де-труа. Но это не развлекает вас. Прикажите нам танцевать, как слоны.
— Танцуйте, как слоны!
— Мы пляшем, как многотонные животные. Но это не развлекает вас. Прикажите нам кричать.
— Кричите!
— Мы кричим изо всех сил.
— Довольно, несчастные, у меня лопаются барабанные перепонки!
— Прикажите нам надавать друг другу пощечин!
— Пощечины каждому, олухи!
— Мы бьем друг друга по лицу. Но это не развлекает вас. Прикажите избить вас, сеньор! Прикажите переломать вам кости! Прикажите помочиться на вашу могилу!
— Низкое отродье! Избейте меня, переломайте мне кости, помочитесь на мою могилу!
Мой Генерал, что происходит? У меня треснули все ребра. Я в крови. Эти три покойника сошли с ума! Они пинками разрушили мой невидимый дворец, стерли в порошок каменные глыбы, осквернили могилы, разбросали кости, подожгли парк, открыли двери, чтобы свиньи могли объесть головы, покончили с моим кладбищем. И все это — только чтобы узнать, где станция! Страна погружается в хаос: мертвецы перестали покоиться в мире, они теряют веру, путают события, дичают, хотят бежать на край света. Эти три невинных создания даже не подозревают, что я молчал для их же блага. Они не могут себе представить, что такое поезд лунатиков. Во-первых, он ходит раз в сто лет. Во - вторых, рассказывают, будто машинистом, которого никто не видит, в нем сам Генерал. В-третьих, пассажиров усыпляют при помощи газа. В-четвертых, кто-то поедает их души. Несчастные мертвецы, вы исчезнете по дороге и не попадете никуда!
9. ЭТО СНЫ…
Поезд трогается, мы закрываем глаза и видим сны.
Едем в последнем вагоне. Вагонов семь или тридцать три, как позвонков: стальные, легкие, пустые, — их может быть до тысячи в одном составе. Ехать в самом конце, покидая город. Проезжать мимо свалок: дети пытаются есть бумагу; старики отрезают крысиные лапы, чтобы раскинуть палатку в деревне нищих; бесконечная череда серых домов; крысы шныряют под ногами женщин, закутанных в лохмотья; окна с решетками, из которых высовывают голову большеглазые карлики. В хижине кто-то опорожняет тазик, на глинистую землю шлепается кусок мяса. Вот так, в последнем вагоне, мы пересекаем границу города.
