Индия Найт - Почему ты меня не хочешь?

Он держал несчастный фрукт, разрезанный пополам, загорелыми квадратными руками, и мякоть инжира отливала розовым в свете свечей. Повернувшись так, чтобы удобнее было смотреть мне в глаза, он продолжил... э-э... вылизывать мякоть инжира – заостренным и очень упругим языком. Сначала медленными, томными движениями, вверх-вниз, затем – о ужас! – его язык стал двигаться быстрее, все настойчивее и резче, метясь в середину инжира, словно пытаясь нащупать там клитор. В этот момент доктор прикрыл глаза и (честное слово, не вру) издал глухое гортанное “А-а-а”; язык мелькал все быстрее и быстрее – до тех пор, пока инжирина, похоже, не достигла оргазма. Все представление заняло около полутора минут, но наши сотрапезники, что странно, ничего не заметили.

Я была поражена.Шокирована! Уверяю вас, вы были бы шокированы не меньше моего, окажись на моем месте. Боже правый! Но еще больше я поразилась, когда доктор Купер облизнул губы и прошептал мне в ухо самодовольным тоном:

– Завел я тебя?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, после чего я ответила:

– Ни на пол-оборота.

И это была правда. Хотя – мне стыдно в этом признаться – я испытала легкое волнение во время его нелепого акта с инжиром. Но ему я бы этого не сказала даже под дулом пистолета, поэтому и выдала такой, на мой взгляд, обескураживающий ответ. Но вместо того чтобы смущенно опустить глаза и пробормотать: “Простите, я не знаю, что на меня нашло” (на что я бы метко заметила: “Фруктовое безумие”), Купер довольно ухмыльнулся, снова подмигнул мне и положил под столом руку на мое бедро.

В жизни каждой девушки настает момент, когда она должна принять решение. И этот момент для меня явно настал. Что же делать? Мне сложно представить что-нибудь более скандальное и нелепое, чем акт с инжиром. Слава богу, на столе не оказалось устриц, мидий или других моллюсков, а то бы он и их удовлетворил, непременно добавив какую-нибудь пошлость типа “у них вкус моря”. Хотя, если подумать, бывают извращенцы и похуже. Я себя, конечно, к ним не причисляю, но ведь в этом акте явно содержалось недвусмысленное предложение. А мне так давно никто ничего подобного не предлагал. (И все-таки, надо же было до такого додуматься! Я вот не могу вообразить, чтобы мне пришла в голову идея впечатлить сидящего рядом со мной мужчину, сделав энергичный минет сосиске.)

Итак, что же делать? У меня появилось время на раздумья, так как Эмма, сидящая слева от Купера, спросила, правда ли, что липосакция вредна для здоровья. И в эти несколько минут, вынуждена признаться, я решила для себя: ДА. Я решила, раз уж у меня там все почти заржавело, пусть Купер смажет. А что? Он красив, член у него есть, язык тоже, и после этого я не обязана встречаться с ним снова. Кому какое дело, что доктор привык совращать дам, насилуя на их глазах бедные фрукты? Или ягоды? А, без разницы.

И чем больше я об этом думала – для пущей решительности выпив еще пару бокалов вина, – тем больше мне нравилась идея переспать с Купером. Отличный, легкий, пусть и сумасбродный способ решить проблему – мне давно пора переспать с кем-нибудь и продолжить жизнь дальше. Значит, после ужина я могу уединиться куда-нибудь с Купером, сделаю с ним все по-быстрому и докажу себе, что я еще в состоянии заниматься сексом и, может, даже испытывать оргазм, а потом уеду домой. Итак, приняв сие решение, я с нетерпением стала дожидаться окончания вечера.

За кофе мы с Барбарой обменялись телефонами. Потом я посмотрела на часы и громко сказала, что, дескать, пора отпустить няню домой.

– Ты не могла бы вызвать мне такси? – спросила я у Изабеллы.

– А вы в какую сторону едете? – тут же подыграл мне Купер.

– На Примроуз-Хилл.

– Я вас подброшу до дома, – предложил он.

– Да, будьте так любезны, – бестактно обрадовалась Изабелла.

– Хорошо.

– Это не очень далеко. Мы ведь не можем отпустить миссис Мидхерст одну так поздно.

– Совершенно с вами согласен, – ответил Купер.

Я поблагодарила Изабеллу и подумала, может, стоит еще раз поблагодарить – за то, что она организовала мне партнера на эту ночь. Потом попрощалась со всеми гостями и забрала свое пальто (“Давай, хватай свое пальто, ты уже сняла мужика”, – хихикнув, пробормотала я себе под нос и поняла, что пьяна в стельку). У Уильяма было темно-синее пальто с бархатным воротником – такие обычно носят детишки из состоятельных семей, которые чинно гуляют в сопровождении гувернанток в Кенсингтон-Гарден.

Его машина стояла прямо у дома – черный джип с кожаными сиденьями. Как только мы сели в машину, на целых тридцать секунд салон залил безжалостно яркий свет. За это время я успела понять, что оранжевый загар у Купера (все-таки проблема у меня с оранжевыми мужчинами) – не настоящий, да и волосы, скорее всего, крашеные. Открытия эти немного отрезвили меня, но ненадолго.

– Итак, – произнес Уильям, как только погас свет, и снова сверкнул в темноте хищной, но очень сексуальной улыбкой. Интересно, отчего меня так возбуждают острые резцы?

– Хм, – отозвалась я задумчиво.

О том, чтобы поехать ко мне, не могло быть и речи – все равно что гадить в родном гнезде. Ну не то чтобы гадить, но это не подействовало бы благотворно на атмосферу в моем доме – каждый раз, лежа в своей постели, я невольно представляла бы себе голого Купера.

– Не желаешь рюмочку ликера на ночь? – спросил Уильям, поворачивая ключ зажигания.

– Да, – ответила я.

– К тебе или ко мне? – вкрадчиво спросил он.

– К тебе, – улыбнулась я.

– Хорошо, – и Уильям сжал мою коленку, – очень хорошо. Это недалеко.

И вдруг я поняла, что доктор Купер запросто может оказаться маньяком-убийцей или жутким извращенцем, ведь я ничего о нем не знаю! Он может увезти меня к себе домой, привязать и пытать меня током, держать в ящике или кормить кошачьей едой. Да мало ли что! Конечно, я познакомилась с ним в приличном месте, и врачи редко бывают психами, но ведь был же доктор Франкенштейн. Я решила быстренько послать сообщение Фрэнку, чтобы хоть одна живая душа знала, где меня искать.

– Ты чем там занимаешься? – спросил Уильям.

– Хочу предупредить домашних, что вернусь поздно.

– Очень поздно, – плотоядно зыркнул на меня Купер, облизнул губы и снова хотел сжать мою коленку, но промахнулся и ухватил меня за бедро. Или у меня необычайно короткие ноги, или он так сильно возбудился. – Ты бы лучше просто позвонила своей соседке, чем писать ей.

– Не соседке, а соседу. И вообще, так быстрее.

– Что ты ему пишешь?

– М-м, да так, “вернусь поздно”, и все, собственно. Чтобы он не волновался.

Я наврала. Фрэнку я написала: “Сила мжка, есл не врнсь к двм нчи, звни в плцию”. Я так и не научилась толком писать сообщения. Они все напоминают мне рекламу, которую я видела в метро несколько лет назад: “Сли вы смгл прчтть эт сбщне, вы мжт стть скртрм и плчть хршю рбту”. Из-за этого объявления я долго думала, что все секретари немного глпвты.

– Отправила? – спросил Уильям.

– Да. И теперь я готова проверить на себе вашу профпригодность, доктор. У меня очень болит там, хм, внизу.

Уильям ужасно обрадовался этой моей фразе и погладил меня по бедру.

– М-м, – добавила я. – Не могу дождаться. Вы наденете свой стетоскоп?

– А тебе бы этого хотелось?

– Мне требуется полный осмотр, – сказала я, уже сама немного возбуждаясь. И тут же спохватилась: – Но только не ректальный, конечно. Мой зад желательно не трогать.

– Что? – спросил Уильям, уклоняясь от встречного фиата. – Что ты сказала?

– Я не люблю анальный секс, – пояснила я. – И говорю тебе это сразу. Чтобы не разочаровывать в постели. Надеюсь, я тебя неразочаровала?

– Э-эм, нет, – ответил он. – Ничего, э-эм... страшного. Вот мы и приехали, – добавил он, останавливаясь на Марилбоун-Хай-стрит, у квартала больших домов в викторианском стиле.

Как я и предполагала, квартира Купера – шикарное холостяцкое логово, но обставлена так старомодно (в духе семидесятых), что я вынуждена была спросить, сколько ему лет. На что он, естественно, ответил: “Достаточно, чтобы научить тебя хорошему сексу”. В гостиной стояли диваны-сексодромы, обтянутые черной кожей, свет был приглушен (классика жанра), а одна стена полностью состояла из затемненных зеркал.

– У тебя случайно нет пластинки Барри Уайта? – спросила я в шутку.

– Конечно, есть, – ответил Купер спокойно и как-то торжественно.

– О, детка, – прорычала я самым низким голосом, на который способна, и про себя рассмеялась, потому что до жути точно скопировала голос Барри.

Купер, стоя спиной ко мне и роясь в пластинках, кажется, удивился моему рыку.

– Ну вот, – сказал он, повернувшись и кинув на меня странный взгляд. – “Лучшие хиты”.

После этого все происходило очень быстро. Зазвучал Барри, погас свет, на пол полетело его пальто, следом мое. И тут – о нет, только не это – доктор Купер начал танцевать. Он извивался и корчился, но этого, видимо, было мало, и он стал развязывать свой галстук, продолжая дергаться, не совсем попадая в такт музыке. Потом завращал бедрами, а сжатые кулаки сновали взад и вперед на уровне бедер, словно он изображал паровозик (чух-чух). Я подумала, есть ли закономерность между одаренностью в танцах и одаренностью в сексе. Если да, то меня явно ожидал паралитический и нервный половой акт. Я стояла в полном смятении, наблюдала за действом и думала, не уйти ли мне отсюда, пока не поздно. Но тут доктор Купер прохрипел: