Индия Найт - Моя жизнь на тарелке

Индия Найт

Моя жизнь на тарелке

Посвящается моей матери.

Жизнь наша — чудных песен хоровод,

Цепь сладостных вершин,

Любовь не ведает ошибок и оков,

А я — Китайский мандарин.

1

По-хорошему, мне бы сначала накатать страниц пятьдесят, потом мимоходом оглядеть себя в зеркале или, скажем, в витрине и как бы невзначай обрисовать свой облик. Н-да. Пожалуй, этот метод не по мне. Во-первых, уж слишком шаблонный, а во-вторых, от витрин я шарахаюсь. Нет чтобы расправить плечи, чуть склонить вбок голову и проплыть мимо, на ходу отметив кое-какие мелкие изъяны, — я как себя в витрине увижу, крика ужаса сдержать не могу. Кроме того, если уж все равно знакомиться, так чего резину тянуть? В конце концов, я же не психопатка в две тонны весом, с неистребимой растительностью над верхней губой и плоскостопием в придачу. И не худосочная жердь, измученная обезжиренными йогуртами и несварением желудка.

Так что давайте сразу расставим все точки над i. Здоровье у меня в порядке, чего не скажешь о моей подруге Эмбер (позже сами убедитесь). Конек Эмбер — булимия и высокохудожественная макулатура серии «Сам себе доктор». У меня другая слабость: играю роль жилетки, в которую плачутся все кому не лень. До двух тонн я тоже не дотягиваю, хотя и тощей меня вряд ли кто назовет, при моем-то шестнадцатом разношенном. Ну вот. С этим разобрались. Что еще? Рост метр семьдесят три, волосы темные, глаза зеленые. Как вам портрет? Секс-бомба, говорите? Ха! Только заикнитесь об этом Кейт, моей родительнице. Она тут же впадет в скорбь, будто у нее на днях трагически погибла горячо любимая кошка, и дрожащим от тоски голосом сообщит, что я «распустила себя до безобразия». Может, она и права. Но муж у меня есть, двое детей тоже наличествуют, так почему бы и не позволить себе кое-какие слабости? Отметить, так сказать, состоявшуюся семейную жизнь пончиком-другим. Или корытцем датского абрикосового джема, или, если уж на то пошло, упаковкой чипсов «Принглз»… И как следствие, в моем гардеробе стремительно растет количество резиновых поясов и балахонистых блузок (несмотря на давнюю мою тайную страсть к растоптанным кроссовкам и самым что ни на есть вульгарным обтягивающим футболкам). Впрочем, эту слабость я в себе безжалостно давлю. Выглядеть на родительских собраниях зачуханной домохозяйкой — радости мало. Словом, острой нужды в утягивающих трусах я еще не испытываю, но и нос от этого полезного изобретения человечества уже не ворочу. В точку. Лучше не скажешь.

Зовут меня Клара. Имя вполне сносное, в отличие от фамилии — Хатт, но и с ней можно смириться, а в самые паршивые моменты под рукой всегда есть прекрасный повод пожалеть себя. Полезно для здоровья. Детей у меня двое. Чарли — шесть, Джеку — три. Еще есть муж, Роберт, человек загадочный (интересно, все жены не в курсе, что творится в мозгах у мужей, или я одна такая?), но привлекательный. У меня есть работа на полставки в журнале, большой дом, куча шмотья и подруги, чокнутых среди которых гораздо меньше, чем вполне вменяемых личностей. Мне тридцать три года. И порой — чем дальше, тем чаще — я просыпаюсь с туманно гнусным чувством, что моей жизни чего-то недостает.

Времена сейчас такие, что вас наверняка разбирает любопытство — как это я захапала Своего Мужчину? Если начистоту, порой и сама поражаюсь собственной изворотливости. Вот, к примеру, Тамсин, моя подруга. Тридцать четыре года, одинока и уже отчаялась. Как гляну на нее — прямо распирает от самодовольства. Или от зависти. Вспомнить бы, когда мне в последний раз удалось выбраться из дому просто так, поразвлечься. Когда я вечер напролет глушила мартини и флиртовала с кем ни попадя? Сколько мозги ни напрягаю, все без толку, зато сразу на лекции тянет, скверно замаскированные под дружеские беседы насчет того, что может стрястись с женщиной, вздумай она заиметь ребенка после тридцати пяти. Словом, несмотря на внешнюю симпатичность, я во-первых, весьма инфантильная, а во-вторых, подлая.

Однако вернемся к мужчине. К моему мужчине. Точнее, к тому, как заполучить мужчину. Фокус прост: надо быть молодой и красивой. Впрочем, не совсем так. Фокус в том, чтобы изображать безразличие. Когда мы с Робертом поженились, нам было по двадцать пять. Младенцы, по нынешним временам. Веса во мне было килограммов на пятнадцать поменьше, но энергии хватило бы на троих. Для замужества сочетание бесценное, поверьте женщине с многолетним брачным стажем, чья энергия утекла в целлюлит. А вообще-то понятия не имею, как это вышло. Встретились, влюбились, поженились. Главное — не впадать в отчаяние, лицемерно твержу я Тамсин в те моменты, когда из меня гнусность прет.

Подумать только, восемь лет! Поразительно, да? И я ни разу не споткнулась. Ну, во всяком случае, до обнаженки дело не доходило. Года два назад поцеловалась со своей старой любовью, но это ведь не в счет. Не поцеловалась даже, а так, чмокнула. Чмок, правда, слегка затянулся… Не хочу больше об этом. Вообще стараюсь не вспоминать. Когда замужние женщины чмокаются со своими бывшими, может возникнуть ощущение, будто они приоткрыли форточку и впустили если не ветер, то сквозняк перемен. Ни к чему это. В моем положении лучше не искушать судьбу. Или по крайней мере стоит задуматься, с какой стати возникла потребность в свежем воздухе.

На проводе моя мама. Через неделю у Роберта день рождения, и она убеждена, что «без тщательно продуманного плана действий» не обойтись. Я бы куда с большим удовольствием сходила в ресторан вдвоем с мужем и этим ограничилась. Но, увы, жизнь не так проста. Родственники мои — большие любители семейных сборищ по любому поводу, так что обед намечается грандиозный: мы с Робертом, моя родительница Кейт, мои единоутробные сестры Эви и Фло, их бойфренды и мой сводный брат Том. Не сказать чтобы мы так уж ладили между собой — исключая сестриц, — однако положение обязывает. Семейка, должна признать, у нас нестандартная, надтреснутая во многих местах (на ум приходит масса всяческих определений, но остальные, увы, непечатные). Мы одержимы (теоретически, по крайней мере) идеей кретинских совместных вечеринок, а заводила в этом деле — моя мать Кейт, наш суперматриарх. Как правило, точку в семейных обедах ставит грандиозный, смачный скандал, нередко приправленный чьей-нибудь истерикой. Что мне нравится в Роберте — помимо прочих достоинств, — так это умение хладнокровно сносить подобные ситуации. Другой бы наверняка взбесился, а он обычно только ухмыляется.

Ах да, на проводе мама:

— Клара?

— Слушаю, Кейт.

— Не смей изображать покорность, Клара! Как-никак я тебе мать.

— Знаю, Кейт. Ты мне мать. Прелесть моя.

Вот так всегда. Ничего не могу с собой поделать. Хоть тресни.

— Что за неотесанность, черт побери! Напускаешь тут на себя… томность и сарказм.

Кажется, Кейт оскорбилась. Не дай бог, вскипит и выйдет из берегов.

— Ничего я не напускаю, Кейт. Ты правда прелесть.

Бывает. Но не сегодня.

— Святые небеса, Клара! Ты так груба. Так похожа на Эту Сволочь. Гены — страшная вещь, Клара.

Речь о моем отце. Кейт прожила с ним полгода, позже случились еще двое мужей, а сейчас мы всем святым семейством готовимся к появлению четвертого. Если верить Кейт, ждать осталось всего ничего. Мои гены, опять-таки если верить Кейт, вылезают на свет божий в самые неподходящие моменты. Аминь.

— Кейт. У Роберта день рождения. Обед. В его честь. Припоминаешь? Куда отправимся? С Эви уже посоветовалась? А с Фло?

Пауза. Громкая — Кейт фыркает и брызжет слюной.

— По-твоему, мне больше делать нечего, как гоняться по всему Лондону за своими неблагодарными детьми? Я занятой человек, Клара! Очень занятой. Невероятно занятой, Клара. И к тебе в секретарши я не нанималась.

— Знаю, Кейт. Я ведь тоже страшно занята — мальчишки…

— Вот именно, мальчишки! Бедные детки. Не смей их впутывать, Клара!

Иначе как «бедными» Кейт моих детей не называет. Ну еще бы, не повезло им — заполучили в родительницы Клару вместо Кейт. Большинство наших знакомых мужчин тоже проходят под тем же жалостным эпитетом, поскольку им не подфартило называться ее мужем.

— Послушай, Кейт, общий праздничный обед — это твоя идея. Ладно, сама все устрою. Раз уж ты так занята, а я целыми днями баклуши бью…

— Hola! — взревела трубка. — Hola! Сюда, сюда! Я наверху, в гостиной! Бледно-розовый захватили? El pinky? Para los ногти? Клара, дорогая, мне пора. Кончита пришла, моя маникюрша. О да, кстати! У тебя безобразные ногти, Клара. Вызывающе безобразные! Просто дрожь берет от отвращения. Меня коробит. Вечером позвони.

Конец связи.

2