Анхель де Куатьэ - Поединок со смертью
– Я тебя люблю, – ответил я, наблюдая, как черные тени медленно плывут по белому потолку.
– Тогда… – она запнулась.
– Ты можешь сейчас приехать? – спросил я.
– Я тоже тебя люблю, – ответила она и положила трубку.
Мы не виделись пару дней. Вечером в пятницу, словно ничего не произошло, Олеся приехала ко мне. Мы старательно делали вид, что все остается по-прежнему. Но это было не так. Я все ждал, когда же она скажет или сделает то, за чем вернулась. Когда начнет свою «работу над ошибками». Мне было интересно, до какой степени она может меня не понимать и как далеко зайдет в своем самообмане.
Наконец она сказала:
–У моей близкой подруги день рождения. В субботу. Завтра. Нас пригласили. Ты пойдешь?
Олеся спросила как бы между делом, не отвлекаясь от кулинарной книги, которую увлеченно листала, выискивая какое-нибудь новое блюдо. Мы с ней всегда вместе готовили ужин. Это был ритуал.
Я на секунду замер, потом продолжил чистить картошку. Так вот оно что. Теперь она хочет во что бы то ни стало познакомить меня со своими друзьями. И тем самым показать, что на самом деле меня ни капельки не стесняется. Что ж… Посмотрим, так ли это на самом деле.
– Почему нет, – пожал я плечами. – Давай сходим.
Она кивнула, а через пару секунд раздался ее протяжный выдох.
На следующий день она заехала за мной. Да, я забыл сказать – у нее появилась машина. Какой-то ужасный голубенький зверек по имени «Ситроен». Внутри него постоянно воняло чем-то приторно-сладким.
Я натянул джинсы и майку, одел грязные кроссовки и спустился вниз.
Она сидела за рулем. В платье. Я впервые увидел ее в платье. И в каком! Короткое, воздушное, бледно-розовое.
– Почему ты раньше никогда так не одевалась? – спросил я Олесю, поцеловав ее в щеку.
– Повода не было, – она пожала плечами и улыбнулась.
Я понял, что ей стоит больших усилий не смотреть на те жалкие обноски, которыми прикрыто мое тело.
– Мне очень нравится, – сказал я. – Думаю, и раньше бы тоже понравилось.
– Ты о чем? – Олеся улыбнулась, немного нервно стрельнув глазами в мою сторону.
– Ну, если бы ты хоть раз одела такое платье раньше, то мне бы это очень понравилось.
– Просто обычно мне удобнее в джинсах, – быстро сказала она и тут же сменила тему, чтобы не дать мне ответить: – Я сегодня утром прочитала интересную статью. Там говорилось…
Она знала, о чем я подумал. Она понимала меня без слов, но никогда, никогда, не пользовалась этим «в мирных целях». Она очень умная. А подумал я вот о чем: ходить в платье Олесе неудобно, как она сама признается. И ради меня она ни за что не вылезет из джинсов. Я и так ее люблю. Иначе и быть не можжет. Такой неудачник, как я, должен прыгать от радости, что его хоть какая-то женщина любит. А уж если его любит Олеся… Но ради друзей, а точнее, подруг она стерпит любой дискомфорт. Оденет и неудобное платье, и ужасные колготки, от которых у нее зудит кожа, и натянет даже жесткое кружевное белье вместо своих обычных милых беленьких хлопковых комплектов.
– Знаешь, – задумчиво сказал я, – твоя жизнь похожа на витрину. Ты все время украшаешь ее, выставляешь «новинки»… Все напоказ, для других людей. А за этой блестящей витриной – темный и одинокий угол, где ты настоящая прячешься ото всех. Когда речь идет о других людях, ты направляешь к ним своего двойника. Правильного, красивого, умного, того, который «на уровне». Сама же остаешься в стороне. Но ты настоящая во сто крат прекраснее, чем твой витринный двойник. Не бойся быть собой.
Олеся бросила на меня быстрый взгляд, улыбнулась, но ничего не ответила. Я физически ощущал, как ей страшно. Она боится сказать или сделать что-нибудь «неправильное», отчего я снова «разозлюсь». Мне оставалось лишь по достоинству оценить ее храбрость. Ведь в редставлении Олеси я как «прыгающая мина» – никогда не поймешь, где и почему рванет. Но она все равно повезет меня к своим друзьям. Лишь бы доказать мне, что ей совсем за меня не стыдно. Она не стесняется. Она меня любит.
По лбу Данилы пролегли три большие продольные складки.
– Тебе доставляло удовольствие видеть, как она страдает? – спросил он с болью в голосе.
– Никто не может заставить человека страдать, – безразлично ответил Павел. – Это его собственный выбор. Он может страдать, а может не страдать – это его дело. В ваших книгах так написано. Разве не помнишь? В «Учителе танцев»…
– Ты правда думаешь, что именно это там написано?
– А что, разве нет? – Павел недовольно повел плечами и фыркнул.
– Написано, – тихо прошептал Данила и отвернулся. – Но ведь дело не в том, что написано, а в том, что прочитано. И ты ведь, Павел, прочитал все правильно. Ты знаешь, что стоит за этими словами. Дух человека, поднимаясь над собственным страданием, над великой иллюзией безысходности, видит перед собой огромное пространство подлинного Бытия, в котором нет ничего, кроме Света, кроме Бога. И ты понял это, еще когда читал «Учителя танцев». Но в тебе живет ненависть, и то, о чем ты говоришь сейчас , то, как ты сейчас интерпретируешь эту фразу о страдании и личном выборе человека, – это ложь. И ты лжешь самому себе. Зачем?..
– Ты все еще думаешь убедить меня в том, что Олеся меня любила? – с отвращением в голосе спросил Павел.
– И опять ты врешь, – все так же тихо ответил Данила. – И ты сам это знаешь…
Мы подъехали к высокому новому дому. Остановились перед шлагбаумом. Олеся назвала человеку в будке свою фамилию и номер квартиры. Охранник сверил номера машины со своим списком и пропустил нас.
– Башня из слоновой кости, – весело улыбнулся я.
Олеся протянула мне огромный букет цветов.
– Ее зовут Люда, – она первый раз упомянула об имениннице.
Подарок Олеся решила вручать сама. Когда мы поднялись на нужный этаж, нам открыла девочка лет восьми.
– Здравствуйте, тетя Олеся! – прокричала она и умчалась с криком. – Мама! Мама! Там тетя Олеся! Она с каким-то…
Тут детский голос оборвался.
Люда оказалась женщиной среднего роста и среднего возраста. Ее средней длины волосы были выкрашены в средне-рыжий цвет.
Олеся расцеловала именинницу в обе щеки.
– Людочка, мы тебя поздравляем, – чмок, – счастья, – чмок, – здоровья, – чмок, —успехов…
– Спасибо, спасибо, – повторяла именинница, стараясь не очень сильно на меня коситься.
– Вот, – Олеся повернулась ко мне. – Познакомьтесь. Это Павел. Павел, это Люда.
– Здравствуйте, – я протянул ей цветы. – Очень приятно.
– И мне, – сказала она, а мне стало не по себе от ее взгляда. – Проходите.
В течение часа собрались и остальные гости – всего человек восемь. Я не запомнил ни лиц, ни имен. Было невыносимо скучно. Все делали вид, что знают меня сто лет. Старались быть милыми. Пожалуй, даже слишком.
– Ты, наверное, очень большой начальник? – тихо шепнул я Олесе.
Она снова мягко улыбнулась и погладила меня по руке. Я почувствовал ее напряжение.
– А что, Кира не придет? – вдруг спросила она Люду.
Та взмахнула руками, изображая неведение.
– Ты же понимаешь… – многозначительно сказала она, картинно вывернув кисть.
– Кто это – Кира?
Олеся недовольно поморщилась и уже открыла рот, чтобы сказать: «Так… Это не интересно» – но Люды тут же затараторила:
– Ой, это одна наша журналистка. Они с Олесей вместе учились, Олеся привела ее к нам работать. Теперь ужасно жалеет. Я ей все время говорю: «Да уволь ты ее!»…
– Люда… – Олеся попыталась ее остановить, но та отмахнулась, будто не видит.
– Вот как? Ты уже можешь увольнять? – я удивленно приподнял бровь. – Люда, вы знаете, Олеся такая скромная, она мне ничего не рассказывает! Она что, уже ваш начальник?
– Ну ты даешь! – Люда слегка хлопнула Олесю по коленке. – Ты что же, вообще ничего Павлу не рассказываешь?
– Неудобно… Зачем… – по лицу Олеси пошли красные пятна.
– Не скромничай, – остановила ее Люда. – Знаете, когда она только пришла к нам, я сразу поняла – у нее большое будущее. Тогда, правда, ее директором был Виктор и от меня очень мало чего зависело. Но после того как наш генеральный его уволил и назначили меня, я сразу сделала Олесю программным директором. Но сейчас она уже фактически полностью освоила и коммерческую часть. Вы знаете, как ее любят рекламодатели?
– Люда, перестань! – с отчаянием почти крикнула Олеся.
– Почему? – Люда мастерски изобразила недоумение.
Я видел, что она завидует Олесе. Завидует ее внутренней силе. Завидует, но помогает, чтобы Олеся была ей благодарна, чтобы зависела от нее. Олеся добьется успеха и без ее помощи, но Люда не может этого допустить.
Звонок в дверь прервал этот фарс.
Люда пошла встречать очередного гостя. Олеся схватила меня за руку.
– Я хотела тебе сказать…
– Понятно, – кивнул я и встал. – Пойду покурю.
– Паша! – Олеся дернулась следом за мной, но несколько пар любопытствующих глаз пригвоздили ее к месту.
