Эми Фостер - Когда уходит Осень
Женщина смущенно разгладила на коленях платье.
— Кх-м… Миссис Дарлинг, я не хочу отнимать у вас много времени. Я понимаю, что вы женщина занятая, но Марж сказала, что вы могли бы мне помочь, а я, по правде говоря, ума не приложу, что делать.
— Ну что ж, если сама Марж прислала вас сюда, значит, дело у вас серьезное. Она не любит посылать ко мне городских. Ну, рассказывайте, что с вами стряслось. Не беспокойтесь, я помогаю всем, кто полагается на волю Божию.
— Вы меня совсем не знаете, миссис Дарлинг…
— Зовите меня Перл.
— Хорошо, мисс Перл, очень приятно с вами познакомиться. Меня зовут Долорес, Долорес Макдональд. — Женщина снова нервно разгладила платье. — Вы меня совсем не знаете, мисс Перл, но если бы знали, то удивились бы, что я здесь, потому что для меня это самый смелый поступок в жизни.
Долорес заглянула в глаза бабушки Перл, ища помощи, но та лишь молча смотрела в ответ и ждала продолжения. Долорес пришлось выкладывать суть проблемы самостоятельно.
— Дело в том, — нерешительно сказала она, — что меня не покидает чувство… В общем, такое чувство, будто вся моя жизнь — как кино, я сама в ней не участвую, а сижу и смотрю на нее, как в кинотеатре. Я пытаюсь что-то делать, чем-то заняться, но… ничего не получается. Мне кажется… кажется, я не умею быстро принимать решения: пока соображу, другие все за меня уже сделали. Жизнь течет мимо, а я сижу сложа руки, и все идет не так, как я хочу, не так, как надо.
Бабушка Перл посмотрела на Долорес проницательным взглядом:
— Я не совсем вас понимаю, милая моя.
Долорес пожевала губами. Прошло секунды две, и она снова заговорила:
— Ну… если честно, мне как-то неуютно в моей шкуре. Особенно если дело касается мужчин. Что бы я ни хотела сказать, в голове звучит хорошо и правильно, но стоит заговорить, все получается не так. — Она отвернулась и, похоже, готова была расплакаться. — Я понимаю, это кажется безумием, но у меня такое чувство, будто я заперта, что вместо меня должен быть кто-то другой, кому моя шкура как раз впору. Будто где-то есть человек, который живет моей жизнью, а я живу его жизнью, понимаете? Или для вас это полная чепуха?
Перл какое-то время молчала, пристально глядя на стоящую перед ней женщину.
— Я не вполне уверена, что могу помочь вам, милая моя. Вам просто не хватает куража, и если б он у меня был, я бы предложила вам изрядную порцию. Я знаю, что люди боятся сами принимать решения, когда не считают себя достаточно умными, когда не уверены, что оно правильное. Но порой все кругом так не считают. Такова жизнь. В ней в любом случае надо стараться быть сильным, доверять себе.
Долорес смотрела на Перл умоляющим взглядом.
— А у вас разве нет чего-нибудь в этом роде?
— В каком именно?
— Ну, типа порции куража.
Перл громко расхохоталась.
— Нет, такого не имеется, правда, где-то завалялся полный кувшин лунного света.
Перл взяла Долорес за руки и подняла ее с места.
— Ладно, подождите минутку… да не смотрите на меня так, будто у вас на глазах пристрелили вашу собачку.
Она постояла немного, сложив руки на груди и что-то прикидывая.
— Попробую вам помочь, только учтите, ничего не обещаю. Вы знаете, что завтра у нас первый день весны? Так вот, если Господу будет угодно и Он пришлет к нам в этот день грозу, я дам вам то, что вам надо. Если нет, что ж, придется ждать еще год, до следующего раза. Договорились?
— Я согласна, — прохрипела Долорес. — Но… но я не понимаю…
— А вам и не надо ничего понимать. Если все случится для вас благоприятно, я дам вам вашу порцию куража. Верну вам пуповину, которая связывает вас с вашим истинным телом, и она поместит вас как раз туда, где вы хотите быть.
— Потрясающе, мисс Перл, ваши слова, как молния, осветили мне душу надеждой, — робко улыбаясь, сказала Долорес.
— Так оно и есть, детка: это будет молния в бутылке.
Стелла с любопытством прислушивалась к разговору на ступеньках крыльца; никогда прежде она про такое не слыхивала. Девочка подумала, что, наверное, это какая-нибудь хитрость бабушки Перл типа плацебо. Иногда хватало одной только веры в колдовство или магию, и с людьми происходили настоящие чудеса. Но в тот день Стелла заметила, что, собирая редкие травы и сверяясь по нескольку раз со своим журналом, бабушка настроена решительно, поэтому девочка догадалась, что тут что-то другое.
Вечером Стелла долго не могла заснуть, так была возбуждена. Лежа в своей маленькой кроватке, она слушала, как бабушка внизу не торопясь и терпеливо молится о дожде. Это было как знакомая песенка, слов которой она не понимала. Стелле даже показалось, что где-то далеко на юге, куда выходит ее открытое окно, послышался раскат грома… впрочем, в этом она не была вполне уверена.
Когда в окнах проступили серые утренние сумерки, Перл осторожно убрала с лица Стеллы локон соломенных волос, наклонилась и прошептала ей на ухо:
— Вставай, моя сладенькая, одевайся, я буду ждать тебя на крыльце.
Стелла открыла глаза и заморгала в полумраке. Она вылезла из постели, быстро натянула на себя штаны, которые повесила на спинку стула накануне, и вышла в коридор. Открыла дверь, ведущую на задний дворик. Уже было достаточно светло, и было видно, что бабушка чертит на земле круг диаметром около девяти футов.
— Что это ты делаешь, бабуля?
Стелла шагнула к кругу, но бабушка, предостерегающе подняв руку, остановила ее:
— Не ходи сюда, пока я не выстрою тебе дверь.
— Дверь? Какую дверь? А это что у тебя?
В одной руке Перл держала небольшую железную миску, а в другой — нож.
— Ради бога, деточка. Видишь, рисую круг, а здесь у меня соль. Отпугивает домовых. Больше пока тебе знать необязательно.
Стелла округлила глаза.
— Бабуля, ведь эти штуки для колдовства! А ты же всегда говорила, что не колдунья.
Перл посмотрела на внучку с заметным раздражением. Стелла много раз видела, как бабушка вправляет вывихнутые кости, возлагает руки на больного — и тот выздоравливает. Да и вообще, Стелла наблюдала много такого, что не поддается логическому объяснению. Но то, что происходило перед ней сейчас, выглядело как-то неестественно. Это явно был какой-то ритуал, однако совсем не похожий на то, что она видела в церкви. Глядя на бабушку, она чувствовала, что является свидетелем некоего действа, не имеющего ничего общего с тем, чему учил Иисус.
— Да никакая я не колдунья, деточка, — решительно возразила Перл. — Это фокус такой, ему меня научила моя бабушка, а ее научила ее бабушка, ну и так далее, до того времени, когда на земле пошел род Дарлингов. Тут нет ничего дурного. Наоборот, это только во благо. Надо же помочь человеку. Ну и пусть это церковникам не нравится. Мне наплевать, что думают другие. Неужели ты считаешь, Иисусу есть дело до какого-то круга, посыпанного солью? Да у Него заботы поважнее.
Стелла отступила назад. В тусклом свете утра Перл преобразилась, стала совсем на себя не похожа, выглядела как иссохшая старуха из сказки. У девочки по спине побежали мурашки.
— Ну-ка, посмотри на меня, сладенькая моя, — сказала Перл, понимая, что сейчас Стелле меньше всего хочется это делать. — Это я, твоя бабушка. Послушай меня, деточка, это магия земли. Ты получаешь возможность управлять ее силами, только надо сделать так, чтобы вместе с добрыми силами сюда не явились и злые. Подробней объясню потом, обещаю. Не бойся, Стелла. Ты родилась для этого, это у тебя в крови. Если не веришь мне, верь своей натуре, голосу крови. Ты должна это чувствовать, нутром чувствовать.
Стелла закрыла глаза и действительно кое-что ощутила. Словно ее подошвы превратились в ушные раковины, которые слышали, как сквозь туфельки вверх по телу поднимается ровный гул.
— Бабушка, — сказала она, — а что значит — выстроить для меня дверь?
Как потом ни старалась Стелла, у нее не получалось вспомнить подробности того, что произошло внутри круга. Она могла рассказывать об этом примерно так: «Потом небо потемнело», «Потом поднялся ветер и растрепал мои волосы и одежду», «Потом ямка, которую бабушка выкопала для бутылки, вроде бы осветилась», но представить себе, как было на самом деле, она не могла. Наступила минута, когда, воздевая к небу руки, Перл стала призывать грозу, и вдруг в землю ударила молния. Это девочка ясно помнила, но больше в памяти ничего не осталось, словно ее юное сознание нарочно все стерло — слишком велико было впечатление, чтобы маленький и неокрепший организм мог с этим справиться.
Стелла действительно никогда не видела молнии в бутылке. В тот день, когда Долорес Макдональд снова вернулась в горы, Перл сразу втащила ее в дом и закрыла за собой дверь. Стелла прижалась к двери ухом в надежде подслушать, но ничего не разобрала и тогда прошмыгнула вокруг дома к окошку, встала на цыпочки и заглянула в комнату, но и там ничего не увидела. Через несколько минут на пороге появилась Долорес. На первый взгляд она выглядела как прежде, но когда Стелла поймала ее взгляд, глаза Долорес заворожили ее. Несколько секунд эта женщина удерживала девочку одним взглядом и только потом отпустила. Странное дело, Стелла почувствовала разочарование. Что именно она увидела в ее взгляде, ей было не совсем ясно: да, конечно, и мудрость, и доброту тоже, что-то вроде этого, но в глаза били высокомерие и вызов — это был взгляд человека решительного, как молния. Потом Долорес улыбнулась, высоко подняв голову, спустилась по лестнице и пошла по тропинке, пока не скрылась за поворотом.
