Махмуд Теймур - Египетские новеллы
Из Каира я захватил с собой футбольный мяч, и наш управляющий расчистил около дома небольшую, но удобную площадку. Играть собирались парни из соседних деревень, имевшие в футболе очень небольшой опыт. На площадке мы ежедневно состязались не меньше часа; иногда к нам присоединялись управляющий и другие служащие. Играли мы, надо признаться, с азартом.
Однажды к нам в гости пришел привлеченный любопытством мулла; он хотел посмотреть, как мы сражаемся, но мы не долго думая вывели его на поле и заставили немного поиграть с нами. Он улыбался: ему и самому этого хотелось, но он боялся осуждения людей. Однако увидев, что в нашей команде есть и чиновники, он с радостью согласился и старательно ударил ногой по мячу. Мяч пролетел всего лишь несколько метров, зато большая красная туфля муллы поднялась высоко в воздух. Мы захлопали в ладоши, ободряя шейха Хамзу. Однако он, переобувшись, сразу ушел с поля, стыдясь своей неловкости.
Так я проводил время в деревне, читал, сидя в тени развесистого тутовника, играл с козленком, — Кормил и поил его возле нашего парка, — иногда, сидя рядом с дядюшкой Хадром, удил рыбу в канале; а когда солнце начинало клониться к западу, шел играть в футбол.
* * *Однажды — я до сих пор помню события этого дня, как будто они произошли вчера — я накачивал насосом мяч, готовясь к встрече двух команд: нашего селения и соседней деревни. Для команды-победительницы был уже приготовлен ценный приз. Вокруг меня стояли игроки и зрители во главе с дядюшкой Хадром, наблюдавшие за тем, как я надувал мяч. Все то шутя, то серьезно обменивались мнениями о предстоящем матче. В это время на нас, как буря, налетел шейх Сейид: он злобно оглядел всех и скрылся между деревьями. Мы вздрогнули и замолчали. Дядюшка Хадр глубоко вздохнул и спросил шепотом, словно говорил сам с собой:
— Что с ним? Может, в него вселился злой дух?
Вскоре собрались все футболисты и начался матч; взрослые и дети окружили нас плотным кольцом, внимательно наблюдая за игрой. В перерыве между первым и вторым таймом мы снова увидели шейха Сейида, который бежал, держа на руках двухлетнего ребенка. Со злостью зверя шейх избивал и кусал его. Ребенок надрывно кричал. За шейхом бежали мужчины, женщины и дети, крича как безумные. Впереди всех, стараясь схватить шейха, бежали родители ребенка. Мать громко причитала, а отец, как тигр, набросился на шейха; между ними завязалась отчаянная борьба. Отец выхватил ребенка из рук шейха, передал его жене и снова бросился на Сейида, повалил его на землю и жестоко избил. Только обессилев, он оставил шейха и побрел домой, проклиная Сейида. А шейх встал, как будто ничего не произошло, взял свою сумку и пошел куда глаза глядят. Шел он медленно, так как тоже измучился в этой схватке.
Отца ребенка звали Хасан Саллям, он был одним из самых сильных феллахов в нашем селении. Шейх Сейид и раньше обижал его: то, забравшись в его курятник, передушил всех кур, то, зайдя во двор, выгнал козу с козлятами и, пригнав их к каналу, одного за другим всех утопил, то пытался поджечь дом Хасана. Хасан был честным человеком с хорошим характером; жаль, что именно на него обрушился гнев шейха Сейида. Хотя Хасан, как, впрочем, и все жители деревни, был уверен в святости шейха, он затаил ненависть и, может быть, помимо своей воли, хотел развенчать шейха и причинить ему зло. Когда же Сейид похитил и зверски изуродовал его ребенка, Хасан вспомнил все старые обиды и, не владея собой, бросился на шейха, чтобы отомстить за ребенка. Он не думал о святости Сейида, о его могущественной тайной силе, которая дает ему возможность карать врагов, он не думал о смерти Рафаата и других чудесах святого. Только чувство мести владело им.
Наш матч пришлось перенести на другой день. Все начали расходиться, продолжая говорить о том, что только что произошло. Дети рассказывали о жестокости шейха, о том, как он оскалил зубы, похожие на зубы быка, о благородстве и силе Хасана Салляма, о том, как он победил шейха Сейида и повалил его на землю. Взрослые вспоминали о том, как кричал ребенок, как Сейид зубами впился в его тельце. Пожилые люди рассуждали о возможных последствиях этой схватки, ибо им была хорошо известна участь тех, кто осмелился выступить против шейха. Опасения стариков разделяли многие; считали, что Хасан Саллям не протянет и ночи и утром найдут его изуродованный труп. Все жалели Хасана и начали втайне от него готовиться к похоронам. Послали за шейхом Хамзой, который гостил у родственников в одной из ближайших деревень, прося его прибыть, чтобы читать коран на похоронах. Самые различные небылицы быстро распространялись по деревне. Мулла приехал верхом на старом осле, взятом у родственников. Он был бледен, взволнован слышанным, а после путешествия так измучился, понукая осла, что еле держался на ногах. У деревни он остановил первого встречного и, чуть дыша, спросил о Хасане Салляме. Тот спокойно ответил:
— Да продлит аллах твою жизнь[15].
Лицо муллы омрачилось, и он в горестном молчании продолжал путь. В деревне он снова остановил прохожего и спросил о Хасане Салляме. Тот равнодушно ответил:
— Умирает…
Мулла продолжал путь все на том же старом осле, со скоростью пешехода. Через некоторое время он остановил юношу и задал ему тот же вопрос. Юноша отвечал:
— Говорят, о господин наш, что он завтра умрет.
Мулла воскликнул:
— Значит, он еще не умер?
— Еще не умер, о господин наш!
Мулла удовлетворенно вздохнул: он был другом и дальним родственником Хасана Салляма.
Наконец он сошел с осла, поручив пастуху до утра поставить его в загон для скота, и быстрыми шагами направился к дому Хасана Салляма, чтобы самому во всем удостовериться. У дома он встретил старшего сына Хасана, мальчика семи лет, и с нетерпением спросил его:
— Где отец, сынок?
— Он дома, пьет кофе с Абу Хиджази и Сейидом Абу Кабша.
* * *Одолев врага, Хасан Саллям вернулся вместе с женой домой. К счастью, шейх Сейид не причинил ребенку серьезных увечий, и родители стали лечить его, как умели. Ребенок уснул глубоким сном, супруги сидели, почти не двигаясь. Мать вполголоса напевала колыбельную, убаюкивая и тихонько покачивая спящего ребенка. За стеной, где находился скот, раздавались неясные звуки: чавкал теленок, а Муса, старший сын Хасана, чистил загон и готовил теленку удобное местечко для сна.
Хасан Саллям размышлял о происшествии: он думал о шейхе Сейиде, о чудесах, которые он творил, об обидах, нанесенных ему шейхом, об ужасной смерти Рафаата, о возмездии, постигшем всех, кто поднимал руку на шейха Сейида. Хасан перебрал в памяти события прошедшего дня, и лицо его омрачилось: как он мог так поступить со святым, угодным аллаху? Он проклинал себя и просил у аллаха прощения за свой грех. Он хотел бы забыть о страданиях, причиненных ему шейхом Сейидом, и, покорившись воле аллаха, приготовился понести наказание.
Когда он вспомнил о возмездии, постигшем несколько лет назад Рафаата, его преступление стало казаться еще более тяжким и он еще больше уверовал в святость шейха Сейида. Наконец, Хасан, как и все жители деревни, поверил, что нынешней ночью он умрет ужасной смертью. Холодный пот выступил у него на лбу, силы ему изменили, дыхание участилось. Картины ужасных мучений проносились в его мозгу, хотя ни одну из них он не мог себе ясно представить. Ему мерещился ад с чертями, пламенем и тяжелыми железными прутьями, опускающимися на его голову; ему казалось, что Азраил убивает его. Хасану привиделся шейх Сейид, творящий свои заклинания, чтобы отомстить ему. Наконец он представил себе собственные похороны, плачущую и причитающую жену, идущую за гробом с малышом на руках; грудь его стеснилась, он почувствовал приступ удушья и закричал, призывая на помощь:
— Ловите, люди!.. Ловите шайтанов!.. О, эти орудия мучения в аду… Азраил… Спасите!
Ребенок вздрогнул во сне и заплакал, жена, дрожа от ужаса, выбежала из соседней комнаты; старший сын, услышав о шайтанах и Азраиле, прибежал из хлева. Голос жены несколько успокоил Хасана. Он приказал зажечь светильник; слабый желтый свет, разлившийся по комнате, подействовал на него успокаивающе.
Жена пошла рассказать о случившемся родственникам и скоро вернулась, приведя с собой стариков; подошли несколько мужчин и парней, подстрекаемые любопытством узнать, что случилось с их приятелем Хасаном Саллямом после совершенного им преступления по отношению к святому. Войти они, однако, не осмелились, а стояли у двери и, вытянув шеи, всматривались вглубь дома. Старикам уступили дорогу. Самый древний из них вошел, и Хасан Саллям обратился к нему со слезами в голосе:
— Умираю, дядюшка Мубарак, умираю!.. Своими глазами видел сатану и Азраила… Они пришли за моей душой.
И старик ответил ему с горестью:
