Паула Уолл - Последнее слово за мной
Обхватив ладонями кофейную чашку, Реба уставилась в нее, будто хотела найти на донышке хоть капельку надежды.
— Говорят, Ди-итройт — поганая дыра.
— Эрл переезжает в Детройт? — Шарлотта покачала головой. — Кажется, я уже начинаю жалеть этих бедняг янки.
Реба хохотнула и прикрыла рукой отсутствующий зуб. Ее смех был скорее близок к плачу, как слива — к черносливу.
— Нет, ты не права, — возразила она, тряся головой, — ты не права.
Анджела глянула через стол на Шарлотту, и та кивнула. Ненадолго юркнув в кладовку, Анджела вернулась с маленькой темно-коричневой бутылочкой.
— Подливай в кофе Чарлиному папаше каждое утро по полному колпачку, — посоветовала она, протянув бутылочку Ребе. — Это улучшит его расположение духа.
— Но ведь эта штука его не убьет, правда? — прошептала Реба, с опаской косясь на снадобье.
— Нет, если ты не вольешь ему в глотку всё сразу и не утрамбуешь выстрелом из дробовика, — сказала Шарлотта, не отрываясь от своей чашки.
Лицо Ребы вспыхнуло. В обществе дамочек Белл нужно держать свои сокровенные мысли в узде.
— Ладно, хватит об этом, — сказала Шарлотта, ловко зажгла спичку об стул и покрутила в ее пламени сигару. — Скажи-ка лучше, сколько Гарнер в своей бакалее дает за копченый окорок? — потушив спичку, она вальяжно раскинулась на стуле. — Почему бы тебе не попридержать дюжину или около того поросят, которых Чарли планирует по дешевке сбыть на рынке, не откормить их и не подвесить на старой коптильне за сараем? Помнится, раньше народ приезжал к нам за ветчиной, которую делал твой отец, аж из самого Нэшвиля.
Так они плавно перешли на разговоры о бизнесе. По мнению Шарлотты, женщины, которые не следят бдительным оком за своими финансами, — совсем пропащие.
Глава 13
Когда в город на похороны прибыл целый табор цыган, местные жители даже по ночам не смыкали глаз. Они запирали все двери, заколачивали все окна, какие только можно было заколотить, и держали у постели ружье. И, разумеется, заезжим гастролерам удавалось облапошить их как младенцев.
— Запирать двери от цыган — все равно что прятаться от ветра за редким заборчиком, — заявила Летти, срывая с бельевой веревки еще сырую одежду, словно воры вот-вот могли ворваться и схватить ее развевающиеся панталоны.
Если в городе что-нибудь пропадало — сразу обвиняли табор. Если украденные часы или перочинный ножик месяц спустя обнаруживались в кузове грузовика или под диванной подушкой, добропорядочные горожане резонно замечали: если бы эти вещицы не потерялись раньше, цыгане непременно бы их украли.
Табор расположился лагерем на краю Стрингтауна, с подветренной стороны свалки. Это был настоящий рай для кочевников. Из холма бил родник, на дереве еще с прошлых лет висел жестяной ковшик, повсюду валялись сухие ветки для костра — в таком количестве, будто их вытряхнули с самосвала. А свалка напоминала огромный магазин полезных мелочей, только без касс на выходе. Завязав рты и носы платками, ребятишки копались среди дымящихся груд мусора, раскапывали металлолом, ободья от колес и прочую всячину, которую можно было поменять, продать или использовать в хозяйстве. Мужчины постарше открыли у дороги передвижную мастерскую, где выполняли разную работу по металлу и меняли лошадям подковы. А женщины тем временем бродили по городу от двери к двери, торгуя разными безделушками и ища разовую работу.
К концу недели цыгане оккупировали весь город, как стая остановившихся на отдых перелетных птиц. На тротуаре играл скрипач, а рядом танцевала его дочка. За складом кормов цыганские мужчины играли в кости. А детишки, которые были слишком малы, чтобы таскать сласти с прилавка «Кондитерской», воровали розы с клумб «Клуба садоводов» и продавали их на ступеньках муниципалитета.
Вскоре по Липерс-Форку поползла молва, что в примерочной магазина дамской одежды «Мадемуазель», как и год назад, обосновалась старуха-гадалка, предсказывающая судьбу по картам. Всем жительницам города срочно понадобились новые платья.
В прошлом году старуха напророчила Дот Уайетт, что та «отыщет то, что было потеряно». На следующий же день Дот обнаружила двадцатидолларовую купюру, застрявшую между сиденьями в ее закусочной. И, хотя Дот не помнила, чтобы когда-нибудь теряла двадцатку, горожане не сомневались: гадалка действительно провидит будущее.
Еще предсказательница сказала Мэри Луизе Бинкли, что ее старший сын умрет. Хотя у Мэри Луизы не было сына, да и дочери не было, если уж на то пошло.
— Бибакст, — сказала драбарипе, похлопав Мэри Луизу по ладони. — Даже к хорошим людям порой приходит беда.
Через четыре месяца у Мэри Луизы случился выкидыш. Это был мальчик.
Весть о том, что карты старой цыганки сулят не только удачу, кое-кого остановила. И всё равно очередь из дам, желающих испытать судьбу, вилась вокруг магазина змеей.
— Пр-р-рямиком в ад! Пр-р-рямиком в ад! — верещал Роберт Э. Ли, бегая туда-сюда по жердочке, когда мимо его клетки проходила очередная посетительница.
Чтобы справиться с волнением в предвкушении сеанса, дамы делали покупки. Научно установленный факт: дай женщине достаточно времени, и она обязательно отыщет в магазине сережки, сумочку или шляпку, без которых просто не может жить. Когда в город прибывали цыгане, доходы магазина одежды удваивались.
Стоило только секретарше мэра Кларе Боуэн присесть за гадальный столик, как Хетти Тейлор поспешила к примерочной. Делая вид, что поправляет стенд с заколками, она прильнула к щелочке между занавесками.
Клара была сухощавой, одинокой и выцветшей. К ней даже лишний жирок не приставал, будто не хотел иметь с ней ничего общего. Когда она печатала, было слышно, как кость соударяется с металлом. Внешне Клара была стерильна, как медицинская игла. Изнутри — сущая зараза. Если вы являлись в муниципалитет по какому-либо делу, вам сперва необходимо было пройти мимо Клары — а Клара предпринимала все усилия для того, чтобы путь ваш был максимально трудным и изматывающим. Влюбленные парочки успевали сгонять в Кентукки, пожениться, съездить в свадебное путешествие и обеспечить себе скорое прибавление в семействе — и все это пока Клара заверяла их лицензию на брак. Если человек покупал участок земли на Ред-ривер, ему проще было повернуть реку вспять, чем оформить все надлежащие документы. В городе не оставалось ни одного жителя, которого Клара на своем веку не сумела достать до печенок.
Как аукнется, так и откликнется. Когда Клара возвращалась домой с продуктами, пакет всякий раз рвался прежде, чем она доносила его до кухни. Стоило ей только выйти из парикмахерской с тщательно уложенной прической, как начинался дождь. И ни разу еще ей не удавалось вытащить из упаковки шелковые чулки, не поставив на них зацепку. Жизнь давалась Кларе с трудом, но это только придавало ей твердости.
— Хочу вас предупредить, я не верю в эту ерунду, — резко заявила Клара гадалке. — Сплошное надувательство, по-моему.
Старая драбарипе тасовала карты, не обращая на Кларины слова ни малейшего внимания. А Клара была не из тех женщин, которые спокойно переносят, когда их игнорируют.
— У меня всего десять минут, — Клара решила показать цыганке, кто есть кто, и высокомерным жестом смахнула с лацкана строгого пиджака несуществующую пылинку. — Мне нужно поскорее вернуться в муниципалитет.
Цыганка шлепнула колоду на стол, Клара сняла карты.
— У тебя… — начала старая цыганка, медленно переворачивая карту, — очень важная работа.
Клара едва заметно подалась вперед.
— Кон хахавел о бало ви лесте си и шури, — промолвила гадалка.
— Что это значит? — осведомилась Клара.
Дословный перевод гласил: «Та же рука, что кормит свинью, однажды заносит над ней нож». Однако прирожденная гадалка всегда облекает неудобоваримые толкования в более гладкую форму.
— Никто не осознает, — произнесла цыганка, сочувственно качая головой, — чем вы жертвуете.
Клара едва заметно вскинула подбородок, вслед за ним приподнялась и плоская грудь.
— Твой начальник, мужчина… он дурак.
Тонкие губы Клары сложились в незаметную бесцветную складочку.
Клара не сомневалась, что из нее вышел бы куда лучший мэр, чем тот, что сейчас занимал начальственный пост. Еще она не сомневалась, что слишком хороша для тех мужчин, которые считают, что слишком хороши для нее. Она вообще ни в чем не сомневалась — поэтому-то мужчины от нее и шарахались. Ничто не отпугивает мужчин больше, чем женщина, сводящая на нет их мужество.
— Ты выполняешь всю работу, а почести достаются ему.
Клара откинулась на спинку стула.
— Я работаю, а он получает барыши? — с горечью фыркнула Клара. — Лучше скажите мне что-нибудь, чего я еще не знаю!
