Олдос Хаксли - Остров
Последние слова он процедил сквозь зубы, выдвинув нижнюю челюсть, — подобно злодею из комикса; прищуренные глаза блестели холодным блеском. Нелепый и ужасный, Ангиной превратился в карикатуру на закоренелого преступника из какого-нибудь второсортного боевика.
— Кто правит страной до вашего совершеннолетия?
— Горстка старых чудил, — с презрением отозвался Муруган. Кабинет, Палата представителей и Тайный совет, представляющий раджу, то есть меня.
— Бедные старые чудаки! — сказал Уилл. — Представляю, какой шок их вскоре ожидает. — Поддавшись озорному настроению, он громко расхохотался. — Надеюсь, я еще буду здесь; хотелось бы поглядеть!
Муруган тоже смеялся, но не зловещим смехом закоренелого злодея, а искренне и весело. Юноша был подвержен внезапным переменам настроения, и потому не мог долго придерживаться одной роли, будь то роль гангстера или школьника-шалуна, которую он сыграл чуть ранее.
— Какой будет шок!.. — заливался Муруган счастливым смехом.
— У вас уже имеются определенные планы?
— Да, несомненно.
Озорной мальчишка преобразился в государственного мужа, степенного, но снисходительно-любезного во время пресс-конференции.
— Первоочередная задача: провести модернизацию страны. Взгляните, что сумел извлечь Рендан из отчислений за нефть!
— А разве Пала не имеет отчислений за нефть? — спросил Уилл с видом полного неведения; прием этот, как он знал по опыту, превосходно способствует выуживанию информации из простодушного, самодовольного собеседника.
— Ни единого пенни, — посетовал Муруган, — при том, что юг острова изобилует сырьем. Но старые чудилы разрешают разрабатывать только несколько жалких скважин для нужд страны. И не позволяют никому заняться этим вопросом. — «Государственный муж» разгневался, в голосе юноши зазвучали интонации «злодея». — Какие только фирмы не предлагают свои услуги: «Азиатская юго-восточная нефтяная компания», «Шелл», «Ройял Датч», «Стэндард Калифорния». Но старые ослы никого не желают слушать.
— Вы надеетесь их переубедить?
— Я не стану тратить время на убеждения, — заявил «гангстер».
— Вот это характер! — заметил Уилл. — Чьи предложения вы предпочли бы принять?
— Полковник Дайпа сотрудничает со «Стэндард Калифорния». Он и нам советует завязать с ними отношения.
— На вашем месте я не стал бы торопиться. Следует изучить предложения конкурирующих компаний.
— Я тоже так думаю. И мама считает, что не надо спешить.
— Очень мудро.
— Мама, вероятно, предпочтет «Азиатскую юго-восточную компанию». Лорд Альдехайд, глава правления фирмы, — ее знакомый.
— Лорд Альдехайд? Какая неожиданность! Радостное изумление в голосе Уилла прозвучало вполне убедительно.
— Джо Альдехайд — мой приятель. Я пишу для его газеты. И являюсь также его личным послом. Сообщу вам по секрету, — добавил Уилл, — что поездка на медные рудники связана с поручениями Джо. Джо интересуется медью. Но главная его любовь — это нефть.
— Что он намеревается нам предложить?
Муругану очень хотелось казаться практичным.
Уилл, в ответ на его реплику, изрек в самом что ни на есть киношном стиле:
— То, что предлагает «Стэндард», плюс еще чуть-чуть.
— Превосходно, — сказал Муруган согласно тому же сценарию и глубокомысленно кивнул. Они помолчали. Когда Муруган наконец заговорил, перед Уиллом вновь был государственный муж, снисходительно согласившийся дать интервью представителям прессы.
— Нефтяные отчисления, — сказал он, — будут использоваться следующим образом. Двадцать пять процентов всех денег пойдет на усовершенствование мира.
— Могу ли я спросить, — почтительно осведомился Уилл, — каким образом вы собираетесь осуществить эту задачу?
— Через Крестовый Поход Духа. Вы слышали об этом движении?
— Да, конечно. Кто же о нем не слышал?
— Это великое мировое движение, — с важностью доложил государственный деятель, — наподобие раннего христианства. Начало этому движению положила моя мать.
Уилл изобразил священный ужас и изумление.
— Да, моя мать. Крестовый Поход Духа — единственная надежда человечества, — подчеркнул он.
— Верно-верно, — сказал Уилл Фарнеби.
— Итак, о первых двадцати пяти процентах отчислений я уже сказал, — продолжал свою речь государственный деятель, — Остальное пойдет на осуществление интенсивной программы индустриализации.
Неожиданно его тон вновь переменился.
— Эти старые дурни разрешают проводить индустриализацию только в некоторых городах страны. Они желают, чтобы остров оставался таким, как тысячу лет назад.
— А вы хотите все переменить. Индустриализация во имя индустриализации.
— Нет. Индустриализация во имя страны. Во имя сильной Палы. Мы должны заставить себя уважать, Взгляните-ка на Рендан. Через пять лет там уже будут выпускать необходимое количество винтовок, минометов и боеприпасов. Производить танки они начнут еще не скоро. Они купят их у компании «Шкода» на деньги, вырученные от продажи нефти.
— Скоро ли они обзаведутся водородной бомбой? — насмешливо поинтересовался Уилл.
— Они и не пытаются, — ответил Муруган. — Но, в конце концов, водородная бомба — не единственное сверхмощное оружие.
Слова эти он произнес со смаком: видно было, что юнец находит вкус в «сверхмощном оружии».
— Химическое и бактериологическое оружие — полковник Дайпа называет эти средства «водородной бомбой для бедняков». Первым делом я собираюсь построить завод по производству инсектицидов.
Муруган подмигнул и рассмеялся.
— Наладив выпуск инсектицидов, нетрудно приступить к производству нервно-паралитического газа.
Уилл вспомнил недостроенные цеха в пригороде Рендан-Лобо.
— Что это за постройки? — спросил он у полковника Дайпы, когда они проносились мимо на белом «мерседесе».
— Завод по производству инсектицидов, — улыбнулся полковник, сверкнув ослепительно белыми зубами. — Скоро мы сможем поставлять их всей юго-восточной Азии.
Тогда Уилл воспринял слова полковника буквально. Но теперь... Уилл мысленно пожал плечами. Полковники останутся полковниками, а мальчишки, даже такие, как Муруган, всегда будут тянуться к оружию. Специальным корреспондентам предстоит еще немало работы на дорогах войны.
— Вы собираетесь укрепить армию Палы? — обратился Уилл к Муругану.
— Укрепить? Я собираюсь ее создать. Пала не имеет армии.
— Никакой армии?
— Совершенно никакой. Они тут все пацифисты.
Начальное «п» было взрывом отвращения, «ц» и «с» он выговорил с презрительным свистом.
— Мне предстоит начинать с нуля.
— За индустриализацией последует милитаризация?
— Несомненно!
Уилл засмеялся.
— Назад к Ассирии! Вы останетесь в истории истинным революционером.
— Надеюсь, — сказал Муруган. — Моя политическая доктрина — это перманентная революция.
— Великолепно! — зааплодировал Уилл.
— Я продолжу ту революцию, которую, около ста лет назад, начали прадед доктора Роберта и мой прапрадед, осуществив первые реформы. Многое из того, что они сделали, достойно одобрения. Но далеко не все, — уточнил он, и с суровой беспристрастностью тряхнул кудрявой головой, будто школьник, играющий Полония в рождественском спектакле. — Но, по крайней мере, они хоть что-то делали. Ныне страна управляется кучкой ленивых консерваторов. Они консервативны до дикости, до крайности; не желают и пальцем шевельнуть, сохраняя верность старым, некогда революционным идеям. Предстоит реформировать реформы, а они этого не хотят. Несмотря на то, что некоторые из их так называемых реформ совершенно отвратительны.
— Вы имеете в виду их отношение к сексу?
Муруган кивнул и отвернулся. Уилл с удивлением заметил, что его собеседник покраснел.
— Вы не могли бы рассказать более обстоятельно?
Но Муруган отказался от пояснений.
— Расспросите доктора Роберта или Виджайю, — предложил он. — Они считают, что это восхитительно. И поступают согласно своим убеждениям. Вот одна из причин, почему они не желают перемен. Свои старые мерзкие порядки они хотят сохранить на века.
— На века, — насмешливо повторило густое контральто.
— Мама! — Муруган вскочил.
Уилл обернулся: в дверях стояла пыншотелая помпезная дама, закутанная в облака белого муслина (хотя, по мнению Уилла, ей гораздо более подошли бы лиловый, малиновый или ярко-синий цвета). Она стояла с таинственной улыбкой, опираясь рукой о косяк; коричневые пальцы были унизаны драгоценностями. Так великая актриса, знаменитая дива, замирает недвижно при первом выходе, пережидая аплодисменты своих обожателей.
Чуть позади дамы, терпеливо дожидаясь своей реплики, стоял высокий мужчина в сизовато-сером дак-роновом костюме, — коего Муруган приветствовал как мистера Баху. Не выходя из-за кулис, мистер Баху молча поклонился.
