Олдос Хаксли - Остров

Олдос Леонард Хаксли

Остров

Е. Апенко

Настоящее и будущее по Олдосу Хаксли

Олдос Леонард Хаксли родился 26 июля 1894 г. в семье, давшей Англии многих знаменитостей. Его дед, профессор Томас Генри Хаксли, был коллегой и последователем Дарвина, отец, Леонард Хаксли, — издателем и литератором. Его предок по материнской линии, Томас Арнольд, снискал известность как видный деятель церкви, историк, еще больше прославился его сын, Мэтью Арнольд, — поэт, эссеист и литературный критик. Словом, будущий писатель принадлежал к тому особому слою английского общества, где смыкались аристократия, верхушка «среднего класса», интеллектуальная и творческая элита. Итон или Хэрроу в детстве, Оксфорд или Кембридж в юности, разнообразная, но всегда активная деятельность всю последующую жизнь. Книги, литература в этой среде были частью существования, и для людей этого круга вполне естественным представлялось самим браться за перо, В своих писаниях они адресовались прежде всего друг другу в полной уверенности, что будут прекрасно поняты.

Олдос Хаксли уже в детстве подавал большие надежды — прекрасно рисовал, интересовался естественными науками, писал стихи. Однако болезнь глаз, проявившая себя еще в Итоне временной слепотой, заставила отказаться от мысли о профессиональной карьере. После окончания Оксфорда он пробовал заняться сельским хозяйством, служил в военном министерстве, учительствовал, сотрудничал в журналах. Но все это длилось недолго, ибо с начала 20-х годов его призванием стала литература. Один за другим выходили сборники новелл, романы, в различных журналах печатались стихи и эссе.

20-е годы стали не только самым «продуктивным» десятилетием для писателя, но и определяющими в формировании творческих и идейных установок всей жизни. Из-за глаз Хаксли не участвовал в боях I мировой войны, но, подобно многим современникам, оказался захвачен настроениями, порожденными ею. Доминантой этих настроений было ощущение разрыва «связи времен», крушения ценностей и установлений, казавшихся еще недавно незыблемыми и вечными. Война стимулировала кардинальные изменения в экономике, политике, науке, материальной и духовной культуре. Между веком нынешним и веком минувшим пролегла четкая грань, и сделалась для многих явной несостоятельность разработанных в прошлые века представлений о человеке и человеческой цивилизации. Отсюда — стремление создать другую «картину мира», найти адекватные новой реальности способы ее осмысления, как идейно-философские, так и эстетические. Вот почему 20-е годы стали в европейской культуре временем эксперимента: романы Пруста и Джойса, стихи Маяковского и Т. С. Элиота, картины Пикассо и Малевича, фильмы Эйзенштейна и Вертова новым художественным языком повествовали о том, что каждому из этих художников казалось важнейшими свойствами бытия.

Достаточно быстро свое место в идейно-эстетических битвах 20-х годов нашел и Олдос Хаксли. Он считал, что литература должна быть частью общественной жизни, а задача художника — осмыслять и, по возможности, влиять на происходящее в большом мире. Вместе с тем он не связал себя с каким-либо политическим или эстетическим движением, а круг его общения был необычайно широк. Например, среди его друзей-литераторов мы находим и членов основанной А. Барбюсом «Группы Кларте», и таких «столпов» модернизма, как Т. С. Элиот и В. Вулф, и некую А. Лус — автора нашумевшего в свое время бестселлера «Джентльмены предпочитают блондинок». Позднее в его доме частыми гостями бывали знаменитые актеры и музыканты, такие, как Г. Гарбо и И. Менухин.

Как и для многих англичан того времени, для Хаксли наступление новой исторической эпохи связывалось прежде всего с гибелью эпохи викторианской — величественной и лицемерной, сделавшей Англию владычицей полумира, но и заразившей ее форсайтизмом. Что же пришло ей на смену? Каковы возможности и перспективы нового времени? Ответами на эти вопросы и стали его первые произведения, особенно романы «Желтый Кром» (1921), «Шутовской хоровод» (1923) и «Контрапункт» (1928).

Отталкиваясь от традиции нравоописательной сатиры, Хаксли в этих произведениях показал, что происходит, когда разрушаются основы, на которых строилось общество. Их персонажи — люди крута самого Хаксли. Но эта элита нации — писатели, художники, политики, ученые — живут в мире, где «все боги умерли», по выражению американца Ф. С. Фицджеральда, и где человек остался один на один с самим собой, со своими представлениями о мироздании и моделями поведения. Он тоскует в одиночестве, но не слышит и не хочет слышать других. Как будто хористы, брошенные дирижером и потерявшие программу концерта, бессмысленно, но упорно ведут каждый свою мелодию. Они, на первый взгляд, подчиняются лишь инстинктам, но в этом-то, по убеждению писателя, и состоит моральный код послевоенного общества, разочарованного во всем, но стремящегося не думать о причинах и следствиях этого разочарования.

Хаксли в равной мере интересуют и сами идеи — мелодии, и их симфоническое слияние, которое и представляется писателю картиной современного мира. Множественность форм существования объектов бытия и множественность их восприятий становятся не только предметом повествования, но и основой поэтики художественного текста, также выстроенного по принципу симфонического многообразия сюжета. Он использует и развивает жанр романа-дискуссии, ставший в дальнейшем одним из самых распространенных видов английского интеллектуального романа (вспомним хотя бы произведения Айрис Мердок или Джона Фаулза).

Попытки разобраться в своем времени заставляли Олдоса Хаксли быть не только художником, но и философом, социологом. Считая, что литератор в современном мире должен иметь гражданскую позицию, он создал целый ряд эссеистических сочинений, в которых напрямую вел разговор с читателем о самых фундаментальных принципах бытия. Одно из эссе 1931 г. носит название «Прошлое и будущее», и в нем писатель представил свой взгляд на проблему «связи времен»: «Прошлое и будущее — производные от настоящего. У каждого поколения есть и своя собственная история, и свой сорт пророчеств. Проблемы самого поколения определяют, что оно будет думать о прошлом и будущем. К прошлому оно будет обращаться за инструкциями и оправданием, за сочувствием и лестью. Оно будет заглядывать в будущее, как, впрочем, и в прошлое, ища в нем вознаграждения за настоящее».

«Связь времен» существует прежде всего в нашем сознании, от нашей способности осмыслить самих себя зависит и наше понимание истории, и наш взгляд на перспективы человечества. Более того, наша способность понять свое время определяет и возможности для будущего. Внук ученого-эволюциониста выдвинул идею «неевклидовой истории», согласно которой любой исторический момент содержит несколько потенциальных линий развития. Облик грядущего зависит от того, какие тенденции наберут силу в настоящем, а это уже в руках человека. Речь идет не об объективных законах, но о своеобразных «возмущениях» исторического пространства, возникающих в культурной жизни общества, в его психологии и идеологии.

Размышления на эту тему нашли естественное продолжение в художественном творчестве: в 1932 г. Хаксли опубликовал роман «О дивный новый мир», сразу же получивший титул одной из самых известных антиутопий литературы XX века.

С того самого момента как Г. Уэллс выпустил в свет свой первый роман «Машина времени» (1890), научно-фантастическая литература приобрела новое по сравнению с временами Ж. Верна качество. Во-первых, она стала рассказывать не только о могуществе и тайнах науки, но и о социальных результатах естественнонаучного прогресса. Во-вторых, оформилась наука социология, и, следовательно, законы общественного прогресса тоже становились объектом изображения. Появилось огромное число произведений, представляющих общество будущего, в котором как бы получали завершение те или иные научные, экономические, социальные, культурные явления и тенденции современности. Русский писатель Е. Замятин назвал подобные сочинения «социально-фантастическими». Эти произведения, если снова воспользоваться определениями Замятина, могут быть или «со знаком +» или «со знаком —», в зависимости от того, что думает писатель о будущем и о настоящем. Литература конца XIX в., передавая оптимизм и надежды времени, подарила миру множество сочинений первого рода, которые мы по традиции называем «утопиями», хотя они принципиально отличаются от «Утопии» Т. Мора, создававшего антитезу настоящему. В нынешнем же столетии, отражая тревожные настроения современников многих потрясений и трагедий, царствует «антиутопия», которая указывает своим «знаком —» на дефекты существующего мира и потому часто именуется еще «романом-предупреждением». Достаточно вспомнить хотя бы роман самого Е. Замятина «Мы» (1924) или «1984» Дж. Оруэлла. И Хаксли писал свое произведение, чтобы, как он впоследствии признавался, предупредить читателя: «Это возможно, ради всего святого, будьте осторожны!»