Герман Садулаев - Таблетка
Пристроив коробку, я вернулся к своему рабочему месту.
Электронная почта была полна письмами, упавшими в мой ящик, пока меня не было. Очередная порция спама, сообщения системного администратора, запросы от филиалов и послание моего любимчика, китайского партнёра, продававшего нам рыбу.
Менеджера, с которым я общался, звали Ни Гуань. Или Эдик. Все китайцы, ведущие дела с иностранными партнёрами, берут себе псевдонимы. Ли, Чань, Су, Хин становятся Льюисами, Викторами, Кристинами и Танями – у кого на что хватает фантазии. Говорят, эти имена дают им ещё на курсах по иностранному языку.
Сдаётся мне, они поступают так, чтобы мы не коверкали их настоящих имён и не оскверняли их своим произношением. Они не хотят тратить времени на бесполезный и неблагодарный труд объяснять нам фонетику своей родной речи: «Меня зовут Ли Ли. Нет, это не одно и то же. Ли – это имя, а Ли – фамилия. Да нет, это совершенно разные слова. Имя Ли произносится вот так: „Ли“. А фамилия Ли чуть длиннее и на полтона выше: „Ли“. У этого слова совершенно другое значение… Ладно, в общем, зови меня Колей. Так тебе будет проще».
Эдик спокойно, без истерики, в сто восьмой раз напоминал о нашей просроченной задолженности в четыреста тысяч долларов и убеждал не уменьшать объёмов закупок в текущем квартале.
Меня всегда поражало парадоксальное и трансцендентное отношение китайцев к собственному бизнесу. В первый раз я столкнулся с ним, работая в табачной компании. Мы поставляли табачное сырьё российским фабрикам, которые тихо умирали, не выдерживая конкуренции с транснациональными корпорациями. Одной из таких полумёртвых фабрик была омская. Когда началась процедура банкротства, я приехал на собрание кредиторов отстаивать права своей компании и пытаться получить хоть что-то из неоплаченного кредита, составлявшего около ста тысяч долларов.
Все ожидали, что главным действующим лицом на собрании будет представитель Всекитайской табачной корпорации, которая поставила в Омск сырья более чем на три миллиона долларов.
Но из Китая никто не приехал. И даже никак не заявил своих требований.
Китайцы отнеслись к финансовой несостоятельности своего клиента философски. Ну, не получилось… Бывает. Мир несовершенен. Или, напротив, мир совершенен, и крах омской табачки – тоже дао (путь), часть вселенского плана, аккорд в музыке гармонии мира. Списали три миллиона и продолжили бизнес.
Возможно, публично расстреляли пару топ-менеджеров своей корпорации или трёх, по одному за каждый потерянный миллион, мы об этом никогда не узнаем. Но не толпились у турникета на проходной фабрики, не носились с судебными исполнителями, описывающими имущество, не впрягали в тему местных русских бандитов и чиновников. Зачем? Лишняя суета. Всё есть дао.
Китайские партнёры корпорации «Холод Плюс» тоже готовы терпеть годами невозвращённые долги, стоически выдерживать постоянные попытки отхватить у них компенсации и дискаунты по любому поводу и без повода, даже удовлетворять наши порой безосновательные претензии. Лишь бы мы продолжали везти в Россию их товар.
У них своя логика, своё понимание выгоды. Мы планируем на год-два, они на столетия. Недоплачивайте, торгуйтесь за каждую копейку, обманывайте нас. Главное – покупайте больше наших товаров, потребляйте больше наших товаров. Вы обманываете только самих себя и своих детей, делаясь рабами всего, что мы производим, разрушая собственную экономику, отвыкая создавать ценности. Придёт время, и мы возьмём вас голыми руками…
Я подумал, что было бы интересно влезть в голову китайцу, понять, действительно ли он мыслит так? Что вообще думает тот же Эдик?
Я набрал на компьютере стандартную отписку о том, что мы «планируем произвести оплату в этом месяце», а объём закупок «обсуждается нашей коммерческой службой», и подвёл курсор манипулятоpa к виртуальной кнопке «отправить» в интерфейсе почтовой программы. На мгновение я задержался, глядя в монитор, и плавно нажал левую кнопку мыши…
Всё, что произошло далее, похоже на галлюцинацию, но я до сих пор уверен в реальности своих переживаний.
Я смотрел в монитор, и именно через глаза моё сознание было высосано из черепной коробки, как яйцо всмятку. Я подумал о яйце ещё и потому, что оно, это сознание, оказалось жёлтым. Оранжево-жёлтым сгустком. Провалившись в монитор, я по кабелю оказался в системном блоке и, пробежавшись по микросхемам плат, спиралью ввернулся в телефонный провод. Дальше я стремительно рванул по медным жилам, изредка проскакивая трансформаторы и коммутаторы. И вырвался из другого монитора, в пару глаз напротив, в которые было почему-то трудно протиснуться.
Теперь я снова смотрел на экран и видел то самое своё письмо, только в папке «INBOX», «Входящие».
Здесь затемнение и небольшая пауза. Можете вставить свою рекламу.
Дао м. с. з.
В сплющенной комнате с низким потолком и стеклянными окнами на всю внешнюю стенку низко гудел старый кондиционер. Высокие частоты шумового диапазона были заняты щебетанием девочек-практиканток, непрерывно разговаривавших по телефону и друг с другом. Только в полосе средних частот было относительно тихо. Ни Гуань привычно настроил свой мозг на средние частоты и наслаждался тишиной.
Эту технику, подобную разделению высоких и низких частот в телефонной линии, Ни Гуань освоил много лет назад. Иначе голова могла просто развалиться от чрезмерного обилия звуков.
Ни Гуань был отключён от высоких частот и не услышал о-оу ICQ[31], но флажок нового сообщения замигал в правом нижнем углу экрана, и Ни Гуань обратил на него внимание. Сообщение было от Синди, молодой сотрудницы, помощницы Ни Гуаня по контрактным отношениям с северными варварами.
Настоящее имя Синди было Цинь Чи. Ей исполнилось двадцать два года. Она была стройна, умна и смешлива и оказывала Ни Гуаню, пожалуй, большее расположение и внимание, чем принято проявлять к просто старшему товарищу по работе.
Ни Гуань открыл сообщение и прочитал:
Я погнал колесницуиз Восточных Верхних ворот.Вижу, много вдалиот предместья на север могил.
А над ними осиныкак шумят, шелестят листвой.Сосны и кипарисыобступают широкий путь.
Под землею телав старину умерших людей,что сокрылись, сокрылисьв бесконечно длинной ночи
и почили во мгле,там, где жёлтые бьют ключи,где за тысячу летне восстал от сна ни один.
Как поток, как поток,вечно движутся инь и ян,Срок, отпущенный нам,словно утренняя роса.
Человеческий векпромелькнёт как краткий приезд:долголетием плотьне как камень или металл.
Десять тысяч годовпроводили один другой.Ни мудрец, ни святойне смогли тот век преступить.
Что ж до тех, кто «вкушал»,в ряд стремясь с бессмертными встать,им, скорее всего,приносили снадобья смерти.
Так не лучше ли намнаслаждаться славным вином,для одежды своейникаких не жалеть шелков!
Под Тринадцатым древним стихотворением Книги Песен (Ши-Цзин) была только маленькая приписка: «Ни, посидим сегодня в баре торгового центра напротив офиса?»
Ни Гуань повернул голову и посмотрел на Цинь. Она глядела в его сторону и нахально улыбалась. Ни Гуань улыбнулся в ответ и слегка покачал головой. В ответном сообщении Ни Гуань быстро настучал по памяти другое стихотворение из Ши-Цзин, раздел «Песни царства Тан», известное как «Сверчок»:
Осенний сверчокживет уже в доме.Видимо, годкончается скоро…Нам если сегодняне веселиться,с лунами дниуйдут безвозвратно.Но надо не гнатьсяза наслажденьем,а думать всегдао собственном долге,любить же весельене до разгула:достойному мужув нем быть осторожным.
Осенний сверчокживет уже в доме.Видимо, годпокинет нас скоро…Нам если сегодняне веселиться,с лунами дниуйдут понапрасну.Но надо не гнатьсяза наслажденьем,а думать ещёи о незавершённом,любить же весельене до разгула:достойному мужув трудах быть усердным.
Осенний сверчокживёт уже в доме.Время повозкамс поля на отдых…Нам если сегодняне веселиться,с лунами дниуйдут незаметно.Но надо не гнатьсяза наслажденьем,а думать ещёо многих печалях,любить же весельене до разгула:достойному мужубыть невозмутимым.
Ни Гуань дописал от себя: «Товарищ Цинь, сегодня вечером мне придётся задержаться на работе. Товарищ Луань потребовал отчёт по северным варварам. Кстати, пришлите мне докладную о нарушениях графика поставок в Россию».
Получив ответ, девушка яростно застучала по клавиатуре, и через пару минут на экране Ни Гуаня загорелся флажок сообщения. Ни Гуань открыл и прочёл:
