Колыбельная для брата (сборник) - Крапивин Владислав Петрович
— Жмём, — сказал Кирилл и мельком посмотрел на Женьку.
Женька не отставала. В ней, видно, разгорелся ковбойский азарт погони. С прикушенной нижней губой, с прищуренными глазами она была похожа на решительного красивого мальчишку.
«Молодец», — успел сказать взглядом Кирилл и опять прицельно глянул на Чирка. Тот мчался метров за тридцать впереди. Видимо, у него была хорошая машина. Другой, побольше Чирка, пожалуй, ушёл бы от погони, но маленький Чирок с трудом доставал педали, елозил на седле и полной скорости выжать не мог.
Однако и так летели они все трое, будто на гонках. Росший вдоль плетней репейник хлёстко лупил по ногам и колёсам — спицы отзывались звенящим треском.
Кирилл больше не кричал. Ясно было, что Чирок здорово напуган и не остановится, пока есть силы. Он вырвался на лужайку и с резким креном повернул направо. Кирилл и Женька тоже повернули так лихо, что занесло задние колёса.
Переулок вёл к оврагу. Чирок, не сбавляя скорости, нёсся к откосу. «Значит, есть спуск, — подумал Кирилл. — В тупик ты бы не поехал… Ладно, видали мы и спуски на откосах. Не уйдёшь, красавчик…»
На самом краю берега Чирок сделал рывок влево и скрылся из глаз. Но не сразу, а плавно. Значит, съехал. И в самом деле: по зелёному склону наискосок тянулась к ручью тропинка. Чирок мчался по ней без тормозов. Что ни говори, а ездил он отлично.
Кирилл кинулся следом и услышал, что Женька не отстаёт. Лишь бы не грохнулась! Оглянуться Кирилл не мог, но каждый миг боялся услышать сзади дребезжащий звон падения. Нет, Женька держалась. И они мчались так, что летящая навстречу трава сливалась в зелёные полосы.
Это было похоже на кино про погоню!
Чирок съехал и без остановки проскочил узкий, в две доски, мостик через Туринку. За мостиком тропинка поворачивала вправо вдоль ручья.
Кирилл пустился на риск. Он не знал, какая здесь глубина, какое дно, и всё же рванул направо руль и по склону ринулся к воде напрямик.
Велосипед врезался в воду — она крыльями разлетелась из-под колёс, потом забурлила у колен, дошла почти до седла… Разгон был сильный. «Скиф» хотя и потерял скорость, но пересёк почти всю Туринку. Лишь в метре от берега переднее колесо увязло, и Кирилл соскочил. Он выволок велосипед на сушу и бросил поперёк тропинки, в нескольких шагах от подлетевшего Чирка. Тот отчаянно затормозил. Следом за ним примчалась Женька, которая удачно проскочила мостик.
— Приехали? — спросила Женька у Чирка. — Или ещё погоняемся?
Чирок быстро оглянулся на неё. Потом посмотрел на Кирилла. Зло и безнадёжно. Он часто мигал, и длинные белые ресницы его растерянно метались.
— Ну, чего надо? — сказал он сердито. Но в этой сердитости звенела слезинка. Он понимал уже, «чего надо», — Кирилл это видел.
Женька положила велосипед, обошла Чирка и встала рядом с Кириллом. Чирок коротко глянул назад: свободна ли дорога?
— Не надо, Чирок, — сказал Кирилл спокойно и даже устало. Он так запыхался, что злости уже не чувствовал. — Куда ты убежишь? За границу, что ли?
Тогда Чирок выпустил руль, скрестил руки, взял себя за острые плечи. Оттолкнул боком велосипед. Старенький «ПВЗ» со звоном опрокинулся. Теперь в траве лежали все три велосипеда. У «ПВЗ» тихо крутилось переднее колесо, и лучистый зайчик прыгал со спицы на спицу.
Чирок стоял прямо, глаз не опускал, только пальцы, охватившие плечи, слегка шевелились, словно нажимали кнопки.
— А ну, говори, где кошелёк, — велела Женька.
«Сейчас спросит: „Какой кошелёк?“» — подумал Кирилл. И Чирок правда хотел что-то спросить. Даже рот приоткрыл. Но вдруг сжал губы, а его светлые ресницы как бы ощетинились. Он бросил негромко, но резко:
— Докажите.
— Докажем, — сказал Кирилл.
— Как?
— Сходим к студентке, спросим, какие деньги были в кошельке. Олимпийские рубли не так уж часто встречаются. Она его наверняка запомнила.
У Чирка дрогнул острый подбородок.
— Какие рубли?
— Не рубли, а рубль! Который ты этому хулигану отдал! Дыбе! — крикнула Женька. — Чего ещё отпираешься? Ну давай, давай скажи, что это не тот рубль, что он твой был.
— Мой! — отчаянно сказал Чирок.
— А у меня двадцатчик просил для буфета, — сказал Кирилл.
Чирок слегка усмехнулся:
— Ну, просил. Если бы я рубль разменял, как бы я его Дыбе отдал?
«Вывернулся», — подумал Кирилл. И спросил:
— А где ты его взял?
Чирок опять замигал.
— Думай, думай скорее, — ехидно поднажала Женька. — Скажи, что он у тебя давно. Жалко было тратить такой красивый, блестящий…
— Ну и что? Ну и…
— Ну и врёшь, — перебил Кирилл. — Ты бы давно его Дыбе отдал. Ты его боишься.
Чирок вдруг посмотрел на него прямо и грустно. И тихо спросил:
— А ты не боишься?
Кирилл слегка растерялся. Он не задумывался, боится ли Дыбы. Сталкиваться как врагам им не приходилось. Но в общем-то Кирилл понимал, что зря дразнить Дыбу не стоит. Если приходилось разговаривать, как сегодня, например, то Кирилл держался без почтительности, но и без нахальства: палку не перегибал. Значит, если честно говорить, побаивался.
Но тут Кирилл разозлился. На себя и на Чирка.
— Я перед тобой, Чирок, хвастаться храбростью не буду. Мало ли чего я боюсь. Я из-за этого, между прочим, подлостей не делал и перед всякими гадами не унижался.
Его перебила Женька:
— Разговор не про Векшина, а про тебя, Чирков. Вопрос — откуда рубль? Может, ты его после уроков на улице нашёл? Не успел бы: тебя Дыба у самой школы ждал. Придумывай поумнее.
— А чего придумывать? Мать дала.
— Для Дыбы дала, а на буфет пожалела… — сказал Кирилл.
— Она же не знала, что для Дыбы. Она и думала, что на буфет.
— Глупо, Чирков, — сказала Женька. — Сейчас пойдём и спросим у матери. Пойдём?
— Пойдём, — хмуро ответил Чирков, но не сдвинулся с места.
— Ну, так пойдём, — повторила Женька. — Бери велосипед.
— Отстань, — сказал Чирок и отвернулся. Они помолчали.
— Сдавайся, Петенька, — сказал Кирилл.
Чирок опустил голову, но Кирилл успел заметить на его щеке злую слезинку. Потом Чирок мотнул головой — так сильно, что слезинка сорвалась и сверкнула на лету искоркой. Он исподлобья глянул на Кирилла, потом тяжело поднял велосипед.
— Ладно, пошли. Чего стоите?
— Куда? — слегка растерялся Кирилл.
Чирок криво усмехнулся:
— Куда… Я не знаю. В школу или в милицию?
— Значит, признаёшься? — со сдержанным торжеством спросила Женька.
— Если не признаюсь, вы же к матери пойдёте…
— Конечно, — сказала Женька и посмотрела на Кирилла. Спросила взглядом: «Здорово мы его раскусили?»
Кирилл отвёл глаза и сердито сказал:
— В школу…
Они пошли гуськом: впереди Чирок, потом Кирилл, а за ними Женька. Чирок не оглядывался. Кирилл видел его стриженый белобрысый затылок, тонкую шею с родинкой, похожей на коричневую горошину, острые, не очень чистые локти, худую спину под старенькой, выгоревшей рубашкой в коричневую и зелёную клетку…
Все трое молчали и шли вдоль ручья к старинному чугунному мостику, построенному через Туринку ещё в прошлом веке. От него поднималась лестница, которая выводила на улицу Грибоедова. А в конце той улицы — новые кварталы и школа.
Кирилл вдруг подумал, что Петька Чирок, наверно, считает в уме, сколько кварталов осталось ему до встречи с директоршей, до мучительного разговора, до позора.
Был раньше просто Петька Чирков, Чирок. Незаметный, никому в классе не интересный, но всё-таки обыкновенный мальчишка. Одноклассник. И можно было вести себя с ним как с одноклассником. А сейчас всё сделалось странным каким-то, ненастоящим. Петька был преступник, а Кирилл с Женькой — его конвоиры. И даже удивительно было, что кругом всё по-прежнему: зеленеет обыкновенная трава, катится к вечеру тёплое солнце, бормочет речка…
Кирилл тряхнул головой. Что сделано, то сделано. Он, Кирилл, ни в чём не виноват.
— А где кошелёк? — спросил он у Петькиной спины.
