Дженнифер Доннелли - Чайная роза
Пока Джо клал грейпфрут в ящик, брат и сестра пошли к лестнице, оживленно обсуждая магазин в Найтсбридже. Все трое возлагали огромные надежды на нового флагмана сети «Монтегью». Управлять им предстояло восемнадцатилетней Кэти. Она умная, шустрая, сообразительная, прямая, иногда чересчур порывистая. Временами с ней бывало трудно, но сестра оказалась единственным членом семьи, которому Джо мог доверить такую важную вещь. Двадцатишестилетний Джимми, разбиравшийся в овощах и фруктах как никто другой, хотел сделать этот магазин приманкой для всего Лондона. Конечно, там будут и обычные продукты, но основу составят самые лучшие, самые экзотические товары, которых большинство лондонцев до сих пор и в глаза не видело: голубика, окра и тыква из Штатов; огромный крыжовник, нефелиум и кумкват из Китая; гуава, папайя и «звездные яблоки» из тропиков; лютый жгучий перец и гигантские арбузы из Мексики; тамаринд и кокосовые орехи из Индии. А Джо просто хотелось создать самый лучший, самый современный и самый полный овощной магазин в мире; это стало бы вершиной его карьеры.
— …но латук, эндивий и шпинат — такие нежные продукты, — услышал он голос сестры. — Если слишком тепло, они вянут, а если слишком холодно — чернеют. Как вы собираетесь их хранить? Судя по тому, что я слышала, там недостаточно места…
— Черт побери, ты же не даешь мне слово вставить! Там будет встроенная система искусственного орошения. Джо обо всем подумал. В ее камере поместятся все товары, которые ты сама выберешь.
— Система искусственного орошения? — Кэти ткнула брата кулаком в бок. — Не морочь мне голову!
— Честное слово, Кэт.
— Да ты что? Правда, что ли? — Ее скепсис тут же сменился ликованием. — А болваны из «Харродса» об этом знают? Они же сдохнут от зависти!
— Никто не знает. И ты пока никому не говори. После этого «Харродс»…
— После этого «Харродс» превратится в занюханную лавчонку. — Пробегая мимо, Джо схватил обоих за уши. — Пойдем смотреть планы!
В его кабинете на большом дубовом письменном столе были разложены синьки с поэтажными планами нового магазина. Джо и Джимми начали показывать их Кэти. Первый этаж — открытый, с потолком на высоких колоннах. Там будет храниться вся свежая продукция. Находящаяся в задней части широкая мраморная лестница ведет на второй этаж, в цветочный магазин. Там же будут торговать шоколадными конфетами, пирожными, чаем, кофе, табачными изделиями и коллекционным вином. На третьем этаже расположится ресторан, где посетители смогут перекусить и выпить чаю.
— Ох, Джо, это чудесно! — воскликнула Кэти. — А отделка? Какого она будет цвета?
— Могу сказать только одно: отделка будет потрясающая. Лондон еще не видел ничего подобного.
— Мод? — спросила Кэти.
— Ну… не только.
— Джо, что ты еще придумал?
— Заказал фрески четырех времен года для стен первого этажа. Огромнейшие картины! Мод в курсе. Говорит, что они потрясающие. Придают залу очень достойный вид. Создают атмосферу роскоши. И неповторимости.
— О господи, Джо, это же магазин, а не музей!
Джо поднял руки:
— Знаю-знаю… Сначала посмотри, а потом скажешь. Это красиво, неожиданно и избавит нас от конкурентов.
— Можно было обойтись простой белой плиткой… — проворчала сестра.
— Белая плитка — это ужасно. Наводит на мысли о скотобойне.
— А полы?
— Вот тут действительно плитка. Но не белая, а голубая и зеленая. Со скрытыми стоками. Твои девицы смогут мыть пол сколько угодно. Даже с мылом, — сказал Джо. Кэти облегченно вздохнула. Она славилась любовью к чистоте и вечно распекала уборщиц за разводы на окнах и грязные полы.
— А на втором этаже? И в ресторане? — спросила она.
— Павлины, — ответил Джимми.
— Павлины? Чтобы они загадили все вокруг? Вы что, с ума сошли?
— Да не настоящие, а нарисованные, — быстро добавил Джимми.
Кэти перевела взгляд с Джимми на Джо.
— Не могу дождаться, когда увижу это собственными глазами. Отделка уже закончена?
— Почти, — ответил Джо. — Мод работает день и ночь. Хочет все закончить до отъезда. Через месяц отправляется в Китай.
— Знаю. На прошлой неделе она приезжала в Челси и кричала на маляров. Они выкрасили рамы не в тот цвет. — Кэти взяла карандаш и стала крутить его в пальцах, как сигарету. — «Баклажан, дорогая, — передразнила она. — Я говорила им про баклажановый, а эти олухи царя небесного все выкрасили в ярко-фиолетовый!» — Кэти приложила ко лбу тыльную сторону ладони и мешком осела на пол.
— Перестань, дуреха. Она вовсе не такая, — сказал Джо.
— Такая! Ты не видел ее волосы! Она их остригла!
— Видел я ее волосы… Ну что, готовы?
— Это все, что ты видел? — нахально улыбнулась Кэти, глядя на него снизу вверх.
Джо растерянно заморгал:
— Что? Прости, не понял.
Кэти пожала плечами и встала с пола.
— Просто любопытно. Мод сказала, что не может дождаться отъезда в Китай. Что хочет забыть какого-то голубоглазого дьявола. Но имен не называла. Может быть, ты знаешь, кого она имела в виду? — Она в упор посмотрела на Джо.
— Понятия не имею, — лаконично ответил он и потянулся за сюртуком. — Все, пошли.
— Вот и отлично. — Кэти поймала брата за руку и поправила ему галстук. — Потому что у меня есть кое-кто на примете. Она придет на свадьбу Джимми. Симпатичная девушка из Степни…
Джо взял сестру за подбородок и сурово приказал:
— Прекрати. Прекрати сейчас же. Жена мне не нужна. Я женат на своей работе, и это мне нравится. Все ясно?
— Ладно-ладно, — пробурчала Кэти, отстраняя его руку. — Я буду молчать.
— Сомневаюсь! — фыркнул Джимми.
— Ровно две минуты. Все, поехали! Не терпится увидеть новый магазин. Время — деньги, а вы тратите и то и другое. — Она вылетела из кабинета Джо, напевая на ходу песенку «Звоните в колокола».
Братья посмотрели друг на друга, и Джо пожал плечами.
— Ты сам решил доверить ей свой флагман, — сказал он. — Желаю удачи, старина.
Глава шестьдесят четвертая
Ник лежал в постели и следил за лунным светом, лившимся в окно. Он был возбужден, не мог уснуть и чувствовал себя так, словно на его груди лежала десятитонная стальная плита. Дышать стало трудно. Втягивать в себя воздух и выдыхать его… Эта работа его изматывала.
Он приподнялся на подушках, пытаясь уменьшить давление на изнемогавшие легкие. Это не помогло. Грудь пронзила острая боль, отдалась в левой руке и заставила ее онеметь.
Ник знал, что умирает, и боялся смерти.
Все, что он любил, было здесь, в этом мире. Фиона, ее родные, друзья. Картины и музыка. Ледяное шаманское. Белые розы. Кто знает, что ждет его на том свете — если тот свет вообще существует? Суровый Бог, который наверняка не одобрит его. Унылые ангелы, как на картинах Джотто. Набожные святые. Куча лицемерных старых пердунов, плавающих в облаках. Там места для него не было, и он туда не хотел.
Новый приступ боли заставил Сомса негромко застонать. Болезнь мучила его. Ник желал избавления от страданий, но уходить боялся. Он пытался втягивать воздух осторожно, чтобы уменьшить боль в груди и заставить разгореться дотлевающие угольки жизни.
Мертвая хватка боли слегка ослабела, и перед Ником возник утешительный образ. Лицо его старой любви. Анри… Может быть, Анри ждет его там. Может быть, это будет не так ужасно, как ему кажется. Может быть, там чудесно.
Солнечная итальянская вилла… Он встретит Леонардо и спросит его, кем была Мона Лиза. Выпьет бутылку вина с Микеланджело и узнает, с кого тот лепил своего великолепного Давида… Или Париж.
Он завтракает с Винсентом в кафе на берегу Сены, и Винсент ради разнообразия весел и сыт, потому что на небе все покупают его картины. Там всегда июнь, всегда тепло и всегда цветут розы. Там они с Анри могли бы жить счастливо.
Ник снова опустился на подушки, слегка успокоившись и чувствуя, что страх прошел. И тут его посетила новая тревожная мысль. Если он уйдет к Анри, что будет с Фионой?
Сомс повернул голову и посмотрел на нее. Жена спала в большом кресле, по ее просьбе придвинутом Фостером ближе к кровати. На ее коленях лежала открытая книга. До сих пор Нику удавалось после полуночи заставлять ее уходить к себе, но сегодня Фиона уходить отказалась. Сидела рядом, пока он то забывался сном, то просыпался, и наконец сама уснула от изнеможения.
Как он любил это лицо с решительным подбородком, полными губами и честными синими глазами! В том, что касалось бизнеса, Фиона могла быть жесткой и властной, но с теми, кого любила, она была доброй, щедрой и самоотверженной.
Она подарила ему столько счастья… Сомс улыбнулся при мысли о сюрпризах, которые преподносит щедрая на выдумки жизнь. Он уезжал из Лондона, изгнанный отцом, не имея ни друзей, ни тех, кто мог бы о нем позаботиться. И тут встретил ее. Ник вспомнил, какой была Фиона на саутгемптонском перроне, когда подбирала его вещи. Испуганное лицо, мятая одежда и чудовищный простонародный акцент.
