Виктор Пономарев - Записки рецидивиста
Санек лихо подрулил к самому входу в магазин. Стайка женщин недоуменно шарахнулась в сторону. Я первым вышел из машины, держа под полой куртки автомат. Санек с саквояжем двинулся за мной. Я вошел в магазин и тормознул на пороге. Нескольких секунд мне хватило, чтобы оценить обстановку и сделать рекогносцировку.
За прилавком стояла мордастая женщина средних лет. Возле прилавка толпилось человек пятнадцать покупателей, в основном женщины и несколько мужиков. Вытащив автомат и держа его одной рукой за рукоятку, я громко сказал:
— Граждане-товарищи, во избежание несчастных случаев прошу всех лечь на пол лицом вниз.
Очередь обернулась на мой призыв, ошалело смотрела на меня и не спешила выполнять команду. Помахивая автоматом из стороны в сторону, я еще раз повторил:
— Вас же, граждане, попросили. Вы меня еще благодарить будете. А мыло потом купите себе жопы подмывать.
Какой-то пьяный мужичонка, сунув за пазуху бутылку водки, попытался выскочить из магазина. Мне ничего не оставалось, как дать короткую очередь поверх голов. Пули прошлись по верхней полке стеллажа, на котором стояли трехлитровые банки с томатом и маринованными огурцами. Раздался звон разлетающейся посуды и глухие удары падающих на пол спелых огурцов. Эти весомые аргументы сыграли свою положительную роль. Публика с визгом отпрянула от прилавка и попадала на пол. Продавщица залезла головой под прилавок, из-под которого торчала только жопа, обтянутая замурзанным белым халатом. Я подошел к прилавку, откинул крышку и прошел за прилавок. Свободной левой рукой похлопал продавщицу по упругой части тела и сказал:
— Вот так, Маруся, и сиди. И смотри не вытаскивай свою жопу без команды, — а Саньку крикнул: — Швейк, зембель!
Санек прошел к прилавку. Первым делом я выдвинул ящик, где лежала выручка, и ссыпал содержимое в саквояж. Взял несколько вязанок колбасы, пару булок хлеба, шесть бутылок водки и отправил туда же. Чуть поразмыслив, снял с верхней полки не расстрелянный балон с огурцами и тоже положил. Потом сунул ствол автомата в зад продавщицы, в то его место, где сходятся ягодицы, образуя мокрую щель. Женщина с испугу завизжала.
— Да не верещи ты, как коза, — сказал я. — Лучше покажи, где тут у тебя телефон. Председателю сельсовета позвонить надо о проделанной работе.
Женщина с опаской высунула голову из-под прилавка и рукой указала в дальний угол прилавка. Там, в закутке на стуле, я увидел телефон. Оборвал провод, идущий к розетке, и для «верочки» оторвал и телефонную трубку. Подошел с ней к продавщице, приставил к ее жопе и сказал:
— Ответь, Маруся, председателю сельсовета. Он подтвердит наши полномочия. — И, обернувшись к Саньку, добавил: — Все, Швейк, съем. Заводи, поехали.
Мы вышли из магазина, сумку с деньгами и жеваниной я бросил ошеломленному Хоме на колени.
— Ну что, кардинал, ты тут не наложил в штаны, пока мы реквизицию делали? — пошутил я.
— Да я ничего, я тут сидел, — заикаясь, заблеял Ришелье.
— Ладно, мушкетеры, вперед. Труба зовет, — сказал я.
Санек включил зажигание и резко рванул с места. Машина, как мустанг, дернула передком, вздыбилась и понеслась по пыльной дороге, распугивая кур и уток в разные стороны.
Я давно заметил по себе, что в таких критических ситуациях появляется какая-то лихость, беспричинная веселость, а мозг выхватывает из памяти отрывки наиболее ярких впечатлений, которые тут же трансформируются и реализуются, сообразуясь с ситуацией. Вот и сейчас, увидев впереди уже на окраине поселка прижавшегося к плетню небольшого пятнистого поросенка, я крикнул:
— Санек, притормози антилопу, я цепану поросенка. Наш Паниковский что-то приуныл. Гуся для него не вижу, но и поросенок будет неплохой заменой.
Наш рулила так лихо крутанул «Жигули» правым боком у плетня, что мне не составило большого труда приоткрыть дверцу, схватить завизжавшего поросенка за заднюю ногу, втащить в салон и кинуть назад на колени вконец ошалевшему кардиналу. Теперь в салоне автомобиля визжали двое.
— Паниковский, попридержи поросенка, я дам ему прикладом по чану, — крикнул я.
Но эта затея, понял я, обречена на провал. В салоне ружьем не размахнешься. Хотел попросить Санька остановить «антилопу» и на улице привести приговор над поросенком в исполнение. Но, обернувшись и посмотрев в заднее стекло, увидел двух баб, стоящих на дороге и отчаянно размахивающих «клешнями» в нашу сторону. Приговор пришлось отложить на неопределенное время. Постепенно и Паниковский, и поросенок успокоились, визжать перестали.
— Ты-то, кардинал, чего визжал? Тебе, что ли, «лобешник зеленкой намазали»? — спросил я. Но тут в голову мне пришла новая мысль. — Слушай, Санек, ты не расслышал, что там бабы кричали на дороге?
— Нет, не расслышал.
— Давай вернемся. Паниковский пойдет и спросит у них, может, они чего хотели? — сказал я, и мы с Саньком дружно рассмеялись. Молчавший Хома и тот стал щериться.
Отъехав от поселка километров двадцать, мы свернули с шоссе в сторону небольшой лесопосадки. Остановились, вышли из машины, хором слили воду. Кинжалом Ивана я быстро освежевал поросенка, мясо сложил в мешок, обнаруженный в багажнике «Жигулей» и посетовал:
— Людку надо было с собой прихватить. Она бы нам шашлыки приготовила.
— А потом ее куда, что с ней делали бы? — спросил Санек.
— Хому женили бы на ней, свадьбу сыграли. Баба она молодая, здоровая, хомята пошли бы, — сказал я.
— Так у Хомы семья есть, — ответил Санек.
— Ну, тогда бы отправили следом за поросенком, — пошутил я.
— Нет, Дима, Людка нашла свое место в жизни, лучшего ей не видать, — сказал Санек. — У нее мать где-то в поселке живет, тоже алкоголичка. А больше никого нет. Ну, кому она нужна? А так у нее все есть: хата, пойло и жратвы навалом. Ты сам видел, какая у нее корма дебелая, а кобелей, хоть убивай половину. Один устанет трахать, другой лезет. Чего бабе еще надо? Никуда бы она с нами не поехала. Искать на жопу приключений? Это у нас другого выхода нету.
Против Сашкиных аргументов я возражать не стал.
— Надо двигать, — сказал Санек. — А то солнце садится, темнеть скоро начнет. Хотя бы до Садовки засветло дотянуть.
Я глянул на солнце, коснувшееся нижним местом горизонта, и увидел самолет, идущий на посадку. Это был «АН-2», «кукурузник», как его называют.
— А этот что здесь делает? — спросил я.
— Да вон вышка буровая стоит. Не видишь, что ли? — спросил Санек. — Может, вахту привез, может, жратву рабочим. Они часто тут летают. Тут буровики разведку нефти ведут.
Услышав от Санька такое известие и чуть-чуть помыслив, я сказал:
— Все, поехали.
Мы сели в машину, и Санек ударил по газам. Когда выехали на дорогу и немного проехали в сторону севшего самолета, я сказал:
— Давай, Санек, сворачивай к самолету.
— Ты что, Дима, это уж слишком, — разгадав мой замысел, сказал Санек. — Мы так не договаривались.
— Не мохай, Санек. Зато через пару часов мы будем далеко-далеко отсюда. Рванем на Кавказ. Теперь врагов у нас прибавилось, кроме хозяев, еще «волкодавы» сядут на хвост за «рундук». Было у меня, из зоны в бега уходил на катере из порта Провидения в Соединенные Штаты, но самолеты угонять еще не приходилось.
— Вообще-то ты прав, Дмитрий, — ответил бывший прапорщик Советской Армии, крутанул баранку и направил машину прямо на самолет. — Отступать нам уже некуда.
Мы видели, как люди в брезентухах вытащили из самолета какую-то болванку и потащили в сторону буровой вышки. Два летчика, справив легкую нужду под крылом самолета, залезли в него. К самолету шли от вагончика еще двое цивильно одетых мужиков. Наверно, «литеры», подумал я. Но мы на машине их немного опередили. Я с автоматом в руке выскочил из машины, заскочил в самолет. Летчики уже сидели в своих креслах, спросили:
— Кто еще там подрулил к нам?
— Мы, ребята, биологи-мичуринцы, — сказал я. — Подбросьте не в хипиш до Грозного или до Махачкалы.
Оба пилота от моей просьбы разом обернулись, увидели направленный на них ствол автомата и растерялись.
— Ты что, дядя? — справившись с растерянностью, сказал пилот, что постарше. — Нам туда при большом желании не долететь, горючего не хватит.
— А куда хватит, если на юг лететь? — спросил я.
— Только до Элисты хватит.
— Тогда быстро заводите свою керосинку и вперед, — сказал я, переводя дуло автомата с одного пилота на другого. — За это свой «жигуль» вам дарю. Вернетесь, заберете.
— Приказ есть приказ, — ответил пилот и включил мотор.
Тут в самолет заскочил Санек с саквояжем в руке и захлопнул дверь.
— А кардинал где? — спросил я.
— Он ни в какую не захотел в самолет лезть, даже под дулом пистолета. Говорит, на таких самолетах боится летать и тошнит его сильно, — ответил Санек.
